Автостопом по Кавказу

Армения, Нагорный Карабах и Азербайджан

20 августа 2015 | Соседи

Текст: Алексей ПИЩУЛИН

Сайт «Российский туризм» продолжает публикацию «путевых заметок» внештатного корреспондента журнала «Отдых в России» Алексея Пищулина. В заключительной части путешествия по Кавказу – Армения, Нагорный Карабах и Азербайджан.

По следам Спитакского землетрясения

Армения. Гюмри, бывший Ленинакан. На второй по величине город республики 7 декабря 1988 года пришлась большая часть разрушений страшного Спитакского землетрясения, унесшего жизни 25 тысяч человек и лишившего крова более миллиона. Экскаваторщику Корьюну, с которым мы сюда приехали, трагедия глубоко врезалась в память, хотя он был тогда ребенком. «Многоэтажки, заводы и школы лежали в руинах, - вспоминает мужчина. - Наш дом находился в 20 километрах от Гюмри в поселке Баяндур и уцелел. В момент катастрофы я был в детском саду, в здании от первого же толчка обрушились лестничные пролеты... Чудом спасся, потому что отец, вернувшийся из командировки, забрал меня раньше».

Корьюн (в центре) в 1988 году был совсем ребенком и уцелел чудом

Простились на главной площади у мрачноватого храма из черного туфа. Он не так сильно пострадал от разгула стихии, как стоящая напротив Церковь Святого Спасителя – вокруг нее до сих пор строительные леса. Позади раскинулся мемориальный сквер с фонтаном. У памятника жертвам землетрясения сохранены упавшие с церкви маковки. Впрочем, о тех событиях и так многое напоминает. По всему городу попадаются времянки - простенькие лачуги и металлические вагончики, где живут очередники на жилье. Их, сказали, еще несколько сотен.

Ереванец Михаил разгрузил в Гюмри цемент, предназначающийся как раз для возведения новых домов, и отправился на своем видавшем виды «КамАЗе» обратно в столицу. «В разрушенные Спитак и Ленинакан мой папа каждый день возил на грузовике хлеб, - говорит он, включая приемник. - Через две недели после землетрясения взял в рейс и меня. Я когда увидел, во что превратились некогда цветущие проспекты и как самоотверженно работают спасатели, слезы потекли... Мне было-то всего 10 лет». Миша сделал музыку громче, услышав любимую песню, грустно улыбнулся и стал в ритм похлопывать по рулю.

Падал первый снег...

Проезд в ереванских автобусах и метро стоил всего 100 драм, нашими - «червонец». Так что, не экономя на транспорте, за полтора дня посмотрел основные достопримечательности «розового» города, как называют Ереван за использованный в строительстве вулканический камень характерного оттенка. Стандартный туристический набор из института рукописей Матенадаран, коньячного завода «Арарат» и мемориала памяти жертв геноцида армян 1915 года был разбавлен походом на спектакль в местный ТЮЗ. Отдельного внимания заслуживают Национальный исторический музей и государственная картинная галерея. В здании на Площади Республики они занимают семь этажей. Немного местечкового патриотизма - в зале русского искусства выставлены работы курского художника Александра Дейнеки «Женщина в красном» и «Окраина Москвы».

Скульптура дружбы армянского и российского народов

Институт древних рукописей Матенадаран

Арарат - потухший вулкан, находящийся теперь на территории Турции, но прекрасно видный из Армении, - так и не изволил показаться во всей красе. В ясную погоду он лучше всего обозревается из монастыря Хор Вирап под Ереваном. Здесь еще подземелье, в котором 15 лет держали святого Григория Просветителя, крестившего Армению в 301 году. Правда, сегодня на той стороне можно было разглядеть только охранные вышки и, может, пару движущихся точек - турков, спешащих на намаз, в деревенской мечети прозвучал призыв на молитву.

От монастыря Хор Вирап в ясную погоду открывается лучший вид на гору Арарат

В селах Армаш и Ерасх на границе с азербайджанским Нахичеваном советовали быть поаккуратней. «С их стороны постреливают, недавно снова убили мирного, - показывают куда-то в горы Вахтан и Артур, с которыми едем в сторону Степанакерта. Вдоль нашей дороги на несколько сот метров тянутся защитные укрепления - земляная насыпь, построенная пару лет назад после случаев снайперской «охоты» на проходящий транспорт. Вооруженное противостояние между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха, начавшееся в 1991 году, уже унесло жизни свыше 20 тысяч человек. Карабахская война стала первым и самым кровопролитным на постсоветском пространстве межнациональным конфликтом. Хотя его активная фаза завершилась в 1994-м, миром на Южном Кавказе пока и не пахнет.

Трасса пустынна, как пейзажи за окном: деревни все реже, а на кажущиеся бескрайними долины стремительно наступают красные скалы. Кое-где бабушки продавали в бутылках от «Кока-Колы» вино из сорта винограда «Арени», произрастающего только в этом районе. Предпочтение тары с красными этикетками не случайно – выдавая за популярную газировку, иранские дальнобойщики могут провезти через свою границу запрещенный алкоголь. Ровесники Кар, Андроник, Акоп и Бевр ехали за ароматным напитком из самого Еревана и, прощаясь в городе Ехегнадзор, подарили мне одну бутылку. Перед тем еще засветло заскочили в монастырь Нораванк – армянская молодежь по большей части верующая.

Переночевав не абы где, а в местном ДК, поймал попутные «Жигули» до Джермука - здравницы наподобие российских Ессентуков и грузинского Боржоми, а также места разлива одноименной минералки. Хайк Маркосян направлялся туда строить гостиницу. Курорту пытаются вернуть популярность, какой он пользовался в советское время.

Падал крупный снег, образуя под ногами мокрую кашу. Последним пунктом, посещение которого в случае поездки в Азербайджан еще возможно обосновать культурным альтруизмом, была древняя обсерватория Караундж или Зорац-Карер. Алик и Геворг, развозившие на фургоне свадебные украшения, ехали в ближайший к ней город Сисиан. Оттуда недалеко пешком. Мегалитический комплекс из множества больших стоячих камней с круглыми отверстиями подобен Стоунхенджу в Англии… Теперь путь лежал в Карабах.

В Джермуке почувствовалось приближение зимы

Древняя обсерватория Караундж у города Сисиан

Кавказская «Хиросима»

На блокпосту при въезде в непризнанную республику проверяли документы. Арсен, военный из карабахского города Шуши, вышел к пограничнику, дав знак сидеть в машине и не дергаться. Что там обо мне наговорили капитанские погоны, а похоже - вообще не упомянули, потому как спустя пару дней эта «медвежья» услуга аукнулась. С полсотни километров по серпантину, окутанному сильным туманом, до Степанакерта - столицы Нагорного Карабаха.

Уже около полуночи на круглосуточной заправке знакомлюсь с ее рабочими. Ужинаем местным хлебом «Жингялов хац» с начинкой из 12 трав, армянин Гагик рассказывает, как после развала Союза и начала войны в 1991-м их семья, бросив дом, вынуждена была бежать из Азербайджана. В подсобке из мешков с зерном соорудили гостю постель, поставили обогреватель – мой приют на две ночи.

На холме возвышался памятник долгожителям края «Мы и наши горы» - главный символ Арцаха, как еще называют Карабах. Зимой 1991-1992 годов Степанакерт сильно пострадал под артобстрелами и бомбардировками, теперь же почти восстановлен - зазеленели скверы и парки, украшенные скульптурами, работают драмтеатр и краеведческий музей. Но за любым мирным движением – постоянная готовность к войне: в школьных уроках по гражданской обороне и спецкурсах института, в том, как много на улицах камуфляжа, даже во внимательном взгляде прохожего, который, вероятно, все тот же военнослужащий, только одетый по «гражданке». Обычные на вид легковушки, следующие вглубь республики, и те конечной целью имели воинские части.

Памятник долгожителям края «Мы и наши горы» - главный символ Карабаха

В 30 километрах от Степанакерта открылась картина, напоминающая декорации к фильмам про апокалипсис – ужасающий размерами город-призрак. Некогда процветавший 50-тысячный азербайджанский Агдам, известный во всем СССР благодаря выпускавшемуся здесь портвейну, стал кавказской «Хиросимой», памятником Карабахской войне. Жутковатая выдалась прогулка по «мертвым» улицам, но нужно было увидеть самому. Развалины богатых дореволюционных особняков и построек советского времени давно заросли чертополохом и одичавшим гранатом. Бывший театр, мечеть, дом культуры, школа, оставшиеся с боев траншеи и рвы, сотни метров колючей проволоки и проржавевшей металлической сетки, пыль, камни... Руины тянулись до самого горизонта, насколько хватало глаз.

Не сказать, что здесь совсем никого нельзя встретить. На окраине в хибарках живут чабаны, пасущие овец. В нескольких кварталах от меня кто-то собирал стройматериалы и металлолом. Наконец, в разрушенном городе действует военная база, а по восточной его границе проходит линия фронта со всеми вытекающими последствиями: минными полями, оборонительными укреплениями и противотанковыми рвами. Последнее выяснилось вскоре после внезапного появления автоматчика. Пока он не подошел вплотную, я отвернулся и на всякий случай заменил в фотоаппарате карту памяти – в карабахском МИДе иностранцам запрещают не то что фотографировать, даже останавливаться в Агдаме. Солдат предупредил о скором начале танковых учений. Дорогу собирались перекрывать...

Некогда процветавший 50-тысячный город Агдам

«Лепота» в Фиолетово

Разбитые дороги через руины Агдама редко используются, в основном военными. По ухабам мимо хорошо сохранившейся старой мечети запылил армейский «УАЗ». Не пытался его останавливать – еще посыпятся неудобные вопросы. Но заскрипели тормоза, из окна высунулась фуражка: «если в Степанакерт или Шуши – к ночи будем». До темноты далеко. Двое контрактников прежде должны были развезти корреспонденцию по частям, раскиданным друг от друга в доброй сотне километров.

Не пропуская ни одной ямы, ни единой кочки, ехали через города Физули и Гадрут, село Сарушен и другие населенные пункты Карабаха. Снова среди на первый взгляд мирной жизни - развалины, оставленные дома, безмолвие, азербайджанские огни по ту сторону фронта. Сержант не винил в ссоре соседних народов ни своих, ни чужих.

Назад в Армению. Не смог проехать поворот на деревню Алидзор. Оттуда над глубоким живописным ущельем к Татевскому монастырю протянулась «канатка» длиной почти шесть километров. Обратно пришлось уже своим ходом, а места в это время года глухие, и снегопад вдобавок. Кстати возвращались с охоты на кабана Араик и Армен. Первый – офицер Национальной службы безопасности, аналога российской ФСБ. Другой - начальник отделения по делам несовершеннолетних МВД города Раздан. Армен пригласил в гости, растопил печь и вскипятил чайник – на улице настоящая зима! Его супруга Аспрам приготовила оладьи из традиционной в этих краях муки «похиндз» (перед помолом зерна пшеницы обжариваются), а дочка Мэри играла на пианино.

Над озером Севан стелилась молочная дымка, машины двигались по трассе не спеша, опасаясь гололеда. У Мартена, директора департамента статистики Центробанка, дорога из Еревана тоже заняла дольше обычного. Наши пути разошлись на развилке у памятника героям фильма «Мимино» в Дилижане. По сценарию шофер Рубик Хачикян как раз из этого города.

Озеро Севан в одноименном городе

В окрестностях несколько русских селений. Необычно встретить среди армянских названий вроде Маргаовит и Антарашен «родные» Лермонтово и Фиолетово. Здесь обосновались две крупнейшие в стране молоканские общины. Их образовали выходцы из царской России, сосланные в Закавказье Екатериной II. Пойманная в Дилижане машина направлялась как раз в Фиолетово. Ремонтники из города Севан Артур и Ашот хотели купить там капусту, которой славятся молоканы. В разгар «капустной кампании» ее рубили, солили, квасили и развозили в бочках по всей Армении. Не уступают по популярности сыр, молоко и творог местного производства.

Интересен уклад фиолетовцев, то, как просто они одеваются. Мужчины носят бороды, женщины прячут косы под платками. Живут все по Евангелию. В иконы не верят, не крестятся, вместо церкви - дом, где по воскресеньям проходят собрания. Пить – не пьют, свинину не едят. Строго постятся, даже скотину в пост не кормят. Современные блага как телевизор или телефон им иметь не положено, хотя у многих есть. Смешанные браки запрещены, поэтому молоканы и внешне сохраняют русские черты. А язык исконный: «ничаво», «надысь», «лепота» - только успевай записывать. Такой этнографический заповедник на родине не сыскать.

Деревня молокан Фиолетово

Отделался магнитами

Город Спитак находился в эпицентре землетрясения 7 декабря 1988-го и за каких-то 30 секунд был практически стерт с лица земли. С тех пор выросло новое поколение - те, кто, как здесь говорят, уже могут улыбаться. Хотя невозможно забыть о той трагедии. Каждый спитаковец, кто чаще, кто реже поднимается на кладбищенский холм на окраине к металлической церкви из олова. И в самом Спитаке напоминаний хватает даже спустя столько лет. В паре кварталов от восстановленного центра попадаются разрушенные домики и целые поселки временного жилья, называемые по странам, их финансировавшим: итальянский, немецкий, эстонский... Неподалеку развалины сахарного завода, где уцелела одна кирпичная труба, а ведь до землетрясения Спитак считался промышленным городом союзного значения.

При въезде в соседний Ванадзор, бывший Кировакан, похожая картина - вереница закрытых фабрик. Трудоспособное население вынуждено искать работу в России, чтобы содержать детей и стариков. К ночи надеялся добраться до Тбилиси, но дружелюбная Армения так быстро не отпускала. Андроник, начальник хлебопекарни города Алаверди, хотел познакомить со своей семьей. Они живут в горной деревне, ухаживая за маленькой пасекой и грушево-персиковым садом. Нулин, бабушка Тамара и 24-летний Нарек приняли очень по-домашнему, таков Кавказ.

Нарек с бабушкой Тамарой

Шансы попасть в Азербайджан с армянскими штампами в паспорте малы, но отчего бы не попробовать? На помощь снова пришла Грузия. За время поездки в «заграннике» появилось шесть отметок о въезде и выезде из этой страны, притом все с разных КПП. Смена климата - потеплело до +17, это при утреннем минусе! На маршруте Тбилиси-Гардабани-Рустави произошла новая неожиданная встреча: грузин-полиглот Хвичи, говорящий на пяти языках, Чемпион Европы по боям без правил – в автостопе никогда не знаешь, чьим станешь попутчиком.

Допроса на азербайджанской границе избежать не удалось. Проверяющий даже в лице поменялся, увидев армянские печати, подозвал старшего. Все решила одна бумажка - официальное сопроводительное письмо из моего университета, написанное на пяти языках и подтверждающее участие в экспедиции «Дружба народов». За месяц до этого оно уже спасло от депортации с турецко-сирийской границы, когда меня пять часов продержали в полицейском участке, приняв за моджахеда Исламского государства.

Два сувенирных магнита из Армении, обнаруженные в рюкзаке вездесущими пограничниками, были ликвидированы как нечто противозаконное и опасное, но в Азербайджан все-таки пустили. Денек выдался что надо: проснулся в Армении, прокатился по Грузии, а на ночлег, с боями прорвавшись, устроился уже в азербайджанском городе Гянджа.

Азербайджан из багажника

Гянджа по величине уступает лишь столице Азербайджана Баку. Побродив по улочкам, можно набрести на впечатляющий парк с триумфальной аркой, остатки крепости, баню XVI века, дом из бутылок, церкви и мечети. С началом конфликта вокруг Нагорного Карабаха в городе происходили армянские погромы. Непросто, конечно, измерить нынешний градус народной любви или нелюбви в отношениях двух народов, но ни один из встретившихся азербайджанцев не высказался об армянах негативно. У 30-летнего Фуата, с которым мы доехали до города Евлах, среди них были друзья. Разногласия бесхитростный парень оставил политикам.

Вдоль обочины сложилась двухсотметровая разноцветная мозаика из лотков с гранатами, хурмой, мандаринами и айвой. Неплохо бы пройти этот участок, чтобы водители не принимали за торговца. Но настоящие продавцы, которым по всему видно, скучно, взяли моду останавливать и угощать фруктами. Один за другим. И не откажешься – обижаются. Когда, казалось, все гранаты Азербайджана уже подарены и их просто некуда класть, бессмысленное занятие пришлось оставить и голосовать тут же.

Назад сдал хэтчбэк. Машина полная, с водителем пять человек. «А куда садиться?..» - недоумеваю. Ширин загадочно улыбается, открывая багажное отделение. Внутри... на сумках сидит шестой, усатый господин. Устраиваюсь рядом, привалившись собственным рюкзаком. До Баку еще 200 километров. Неловко признаться, треть Азербайджана видел из багажника «Мерседеса»!

Под фото (слева): Вагиф до развала СССР работал председателем колхоза

Под фото (справа): Ехать с комфортом, оказывается, можно и в багажнике...

Порядочно покружив по Баку на автобусах, спускался в метрополитен и... нереально кажется встретить в мегаполисе знакомого – кто-то окликнул. Бакир, один из пассажиров того переполненного автомобиля, приехал с другом на сезонный сбор оливок. Они снимали комнату на улице Заур Керимова и назначили за постой символическую цену - два маната в сутки, нашими - 100 рублей. Дело шло к ночи.

В старой части Баку у окутанной легендами Девичьей башни много лет назад снимались «стамбульские» сцены комедии Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука», в «Человеке-амфибии» портовый город на Каспийском море выступил в образе Буэнос-Айреса. Нынешняя архитектура, изобилующая стеклянными небоскребами, главные из которых - «Пламенные башни», делает столицу похожей на Дубай. А обшитые песчаником фасады хрущевских пятиэтажек с надстроенными мансардами и наводнившие улицы такси-кэбы уносят в уголок старого Лондона. Куда уносит не вписывающийся в картинку самострой, которого здесь тоже предостаточно, - вопрос спорный. Но в целом вырисовывается современный Баку.

Таков современный Баку

Азербайджан манит чудесами природы. По количеству грязевых вулканов республика занимает первое место в мире. Один из крупнейших – активный вулкан Локбатан, последний раз извергавшийся в 2012 году. Дорога к нему вела по территории нефтегазового месторождения в одноименном поселке. Гостей тут явно не ждали, на входе даже пригрозили возможными проблемами с полицией, если заметят у нефтекачек. Но ради марсианского пейзажа как не попытать счастья. А севернее Баку в поселке Мехеммеди находится горящая гора Янар Даг. На протяжении тысячелетий днем и ночью ее склон охвачен пламенем из-за вырывающегося наружу природного газа. Это была последняя остановка на пути в Россию.

Дорога к вулкану Локбатан вела по территории нефтегазового месторождения

«На долгую память от жителей Дагестана» - дома теперь хранится книга, подаренная новыми друзьями в напоминание о незабываемых днях в Дербенте, Махачкале, Кизляре... Каждая встреча за это долгое путешествие по-своему дорога. Все, что имело значение - человек. И не важно, чеченец он или осетин, абхаз или грузин, ингуш или армянин. Внимая горьким урокам первых постсоветских десятилетий, когда под огнем межнациональных войн на всем Кавказе испытывалась вековая дружба народов, мы найдем в них все то же «братское сердце» - как любят выражаться горцы. Славные люди эти кавказцы.