По Кавказу автостопом. Часть 3

«Российский туризм» продолжает публикацию «путевых заметок» внештатного корреспондента журнала «Отдых в России» Алексея Пищулина.

09 июня 2015 | Пульс региона

Приглашаем наших читателей в путешествие. На этот раз маршрут пролегает через Грозный, Беслан, Назрань, Владикавказ и Тбилиси.

Первую часть можно прочитать здесь, вторую – здесь.

Город-сад на месте руин

Грозный – феномен Кавказа. Сколько произошло на этом клочке суши за последние 20 лет... Самопровозглашение республики Ичкерии привело к затяжной гражданской войне. В Грозном схлестнулись политические силы, но дрались-то простые ребята: русские с чеченцами и чеченцы между собой. Среди встречавшихся в пути немало участников тех событий, только поставлены были по разные стороны – хорошие, добрые парни, независимо от национальности, с одинаковыми мечтами о мире. Им сказали стрелять и они стреляли. Вспоминают как кошмар, стараются забыть, для большинства – личная драма. Зачем тогда?..

Грозный

Разрушенный Грозный восстановили, превратив в город-сад, одно из красивейших мест Кавказа. На месте развалин за несколько лет возникли небоскребы, новые кварталы, широкие проспекты и скверы с богатой иллюминацией, самая большая в Европе мечеть. Грозный – это Россия, но это Чечня в составе России, что не одно и то же. Чеченцы – россияне и это не мешает им оставаться самими собой. Так и должно быть в многонациональном государстве, являющемся домом почти для двухсот народов.

Что грозило в Чечне, так быть закормленным. Олехан из станицы Первомайской, с которым приехали в Грозный, первым делом повез в кафе с национальной кухней. Не принимая возражений, а тем более оплаты, он заказал чепалгаш – лепешки с домашним творогом, - и еще дюжину вкусностей. Олехан работает на водовозе, поливает газоны вокруг резиденции Рамзана Кадырова, поэтому иногда видит чеченского лидера.

Резиденция Рамзана Кадырова

Портреты Кадырова-младшего наравне с изображениями его отца и Владимира Путина возникают то тут, то там, а на всю длину 40-этажной высотки бегут благодарные строки «Грозный – лучший город. Рамзан, спасибо за Грозный!» Но и не глядя на это станет понятно, что главу республики очень уважают за то, что навел здесь порядок. Вокруг его справедливых, хотя и жестких методов правления сложились почти легенды. Говорят, рамзановские приближенные и чеченские бизнесмены из других стран приучены систематически жертвовать на восстановление инфраструктуры Чечни, Кадыров может обругать на улице незнакомую женщину за ношение короткой юбки, а еще отобрать у нерадивого чиновника коттедж или дорогой автомобиль и подарить какой-нибудь бедной старушке.

Ночной Грозный

Грозный

Фасады зданий украшают патриотические лозунги. Центральный проспект Путина плавно перетекает в проспект Ахмата Кадырова, первого Президента республики. Неподалеку от мечети «Сердце Чечни» расположен православный храм Михаила Архангела, при котором мне позволили переночевать. Вообще там все достаточно строго: вход охраняют полицейские с автоматами и в бронежилетах, прикомандированные с Урала. Но настоятель отец Григорий дал добро.

«Бледнолицие» туристы в Грозном пока в диковинку: горожане первыми знакомились и приветливо жали руку, пара школьниц просила сфотографироваться, даже местные телевизионщики с ГТРК «Вайнах» оказались тут как тут. За два дня успел посетить национальный музей в виде средневековых сторожевых башен, библиотеку, мемориалы памяти борцов с терроризмом и участников Великой Отечественной войны, Музей Хаджи-Ахмат Кадырова и среди прочего – грозненский продуктовый рынок. Он функционирует каждый день до позднего вечера. А супермаркеты встретить крайне трудно, грозненцы их не жалуют.

В плену кавказского гостеприимства

Зураб, везший в Урус-Мартан кирпичи на «КамАЗе», от политики далек. Есть работа – и хорошо. В 1994-м, когда в Чечне началась первая военная кампания, ему было всего 13. Из Грозного эвакуировался с семьей в один из палаточных лагерей в Ингушетии, а через год вернувшись, не узнал родной город. Зураб не очень-то был разговорчив, чего не скажешь о следующем водителе.

Хусейн обо всем имел свое мнение - первый раз встретился такой начитанный чеченец. Он работает в медицине, строит громадные планы по улучшению жизни в республике. Первым делом пытается провести общую модернизацию оборудования во всех больницах. Когда заморосил дождь, Хусейн не смог оставить меня одного на трассе и, в общем даже не спрашивая, просто довел до сведения, что мы едем к его двоюродным братьям в село Ачхой-Мартановского района.

В сельской мечети прозвучал азан, призывая мусульман к молитве. 23-летний программист Булат извинился, сказав, что ему нужно делать намаз, взял коврик и ушел в соседнюю комнату. Старый глиняный дом с низкими потолками и печью внутри украшал ковер с Меккой, привезенный из Саудовской Аравии. Здесь семья и укрывалась во время войны, когда во двор залетали снаряды.

Старший из братьев, Рашид, запинался, говоря по-русски, хотя взял за правило почаще практиковаться. Он строил школу и некоторые другие здания в центре Грозного. Его жена с маленькой дочкой уехали навестить родителей, поэтому хозяин сам ухаживал за гостями, приготовил постели, накрыл стол. До поздней ночи мы сидели за приятной беседой о чеченских традициях. У них дома придерживаются консервативных взглядов. Например, при старших и женщинах нельзя пить и курить, тем паче ругаться. А еще им нравится все, что связано с Советским Союзом. Рашид, в прошлом пионер, с ностальгией вспоминал, как у него никак не получалось научиться завязывать галстук.

Грозный

Утром новые друзья провезли по селу, показав места детства. Спросят меня: что делал в Чечне? Лазал за яблоками в колхозный сад. Хусейн поправил – «в народный сад», и тоже сорвал с ветки приглянувшееся яблочко.

«Гостеприимство – тот свет, на который люди слетаются как мотыльки. Гостеприимный дом не бывает пуст, а его хозяин – одинок» - есть такой плакат на подъезде к ингушскому городу Магас. Это не только об Ингушетии, а обо всех кавказских народах. Они воспитаны так, чтобы те, кто приезжает в их земли с добрыми намерениями, почувствовали себя самыми желанными друзьями. Братья Аслан и Магомед из Назрани, рыбачившие вечером на городском пруду, домой пришли с карасем и с гостем – снова, теперь на целых три дня оказался в плену кавказского гостеприимства!

Назрань

Беслан 10 лет спустя...

13 сентября. Ровно месяц прошел с момента отъезда из Курска. В доме Аслана и Магомеда, укрытом в центре Назрани так, что внутрь невозможно прошмыгнуть мимо трех огромных сторожевых псов, завтракали. Диктор из телевизора напоминал о массовых выборах во всех субъектах России, кроме Ингушетии. В этой республике, частью которой, побратавшись с местными, я уже не мог себя не ощущать, выборы должны состояться в другое время. На воскресенье у нас была запланирована поездка в горы к родовым башням, но прежде нужно успеть в одно место.

Ингушетия

24-летний ингуш Арби, работающий пожарным в столице Ингушетии Магасе, подвез по бакинской трассе и пригласил на обед. Он живет с матерью Радимхан в поселке Пригородного района, относящемся уже к Северной Осетии. Большая часть населения Майского - ингуши, вынужденные переселенцы, потерявшие дома в осетино-ингушском конфликте 1992 года.

Массовая депортация Сталиным ингушского народа в 1940-х и последовавшее за ней произвольное изменение административных границ через десятилетия стали причиной кровопролития между соседями. Затянувшийся территориальный спор до сих пор сохраняет напряженность. У Радимхан на произошедшее после развала Союза свой, вдовий взгляд, спустя столько лет она не снимает траур.

Школа №1 в Беслане (Северная Осетия)

«Мой муж был строителем, - со слезами вспоминает она. - В начале 1980-х по распределению мы вместе попали в совхоз под Курском, поженились, вернулись в Ингушетию. Он никогда не воевал, но той страшной осенью, когда произошло вооруженное столкновение, добровольно вступил в отряд самообороны, чтобы защитить нас, и был убит. Мне с маленькими детьми на руках удалось бежать. Дом в селе Чермен бросили со всем хозяйством».

Водитель Ахмет остановил грузовик с утятами у развилки на Беслан, напоследок дав указания, как найти Первую школу. Лишь в этом северо-осетинском городке новый учебный год начинается 5 сентября, потому что День знаний является днем скорби. 10 лет назад первый звонок оказался последним для 186 учащихся школы №1. Вместе с ними погибли их родные, пришедшие на праздничную линейку, и силовики, освобождавшие захваченных террористами заложников – в списках жертв 334 человека.

Горе бесланцев разделила вся страна. Только, если мы все реже вспоминаем о случившемся, в 30-тысячном городке раны по-прежнему свежи. Слишком многих трагедия затронула лично. Избегал лишний раз обращаться к прохожим, особенно к женщинам, но, покупая в ларьке хлеб, поймал на себе печальный взгляд. Из-под шапочки у продавщицы выбивались седые, почти белые волосы, хотя, присмотреться – разменяла, быть может, только четвертый десяток. Она догадалась, почему я тут, и заговорила: «1 сентября отправила на линейку детей, старший сын не вернулся... Говорят, время лечит – нет». Все же людям нужно, чтобы сюда приезжали, чтобы не забывался горький урок.

На улице Коминтерна, почти напротив ее киоска, осталась та самая школа, а рядом – новая Первая, носящая имя Героев Спецназа, которые во время освобождения закрывали бесланцев собой. Эту женщину, как и других матерей, потерявших в теракте детей, огорчает, что построенной взамен школе присвоили тот же номер. И совсем неуместным кажется баннер над входом «Хочешь быть первым – иди в Первую».

На территории старой школы строится Храм Бесланских младенцев, недавно возведена стелла с именами всех жертв. Прах их покоится на городском кладбище в так называемом «Городе ангелов». Сильно обгоревший при штурме спортзал, где удерживали заложников, накрыт саркофагом. Посередине помещения установлен крест, зажжены свечи. В оставленных разорвавшимися бомбами дырах на паркете – свежие цветы. По периметру висит множество детских фотографий. Сюда несут мягкие игрушки, конфеты, рисунки, иконы, ставят открытые бутылки с водой – девочек и мальчиков почти трое суток мучали жаждой. И хотя над дверным проемом в несуществующий ныне переход, который соединял спортзал с основным зданием, есть табличка «выход», тогда ни у кого здесь этого выхода не было.

Остальная часть школы огорожена лентой из-за аварийности помещений. Мало что поменялось внутри за 10 лет. Только среди остатков учебной утвари появились мемориальные доски, а на стенах, выщербленных пулями, - надписи соболезнований от жителей разных городов и стран.

Кто в «лес», кто по дрова

Увиденное хотелось с кем-то обсудить. Каково, например, назранцам, живущим в 23 километрах от Беслана? На Площади согласия познакомился с молодым полицейским, а позже с ребятами на турниках – безработными. Они не оправдывали боевиков, решившихся на захват школы, но смотрели на их действия под другим углом, ища причины жестокости. Такой разговор, наверное, мог получиться только в Назрани и еще паре мест на Кавказе.

Эти парни всю сознательную жизнь прожили в реальности, для большинства россиян очень далекой. С одной стороны, в их 100-тысячном городе атаки террористов, как это ни ужасно, привычны. В то же время чересчур плохая репутация сложилась у местных органов правопорядка. Хамзат, например, успел послужить оперативником. Но даже он, у которого боевики отняли отца, и, казалось бы, имел все основания бороться с ними, уволился из МВД. В этих условиях, очень схожих, кстати, с дагестанскими, и дополненных общей социальной неустроенностью обеих республик, их сверстники уходят в экстремистское подполье – в «лес», как здесь говорят.

С друзьями мы этой темы уже не касались, отвлеклись на ингушские красоты. Родовые башни – ради них в эти края стоит приехать каждому. Каменные великаны, достигающие в высоту 30 метров, сливаются, словно продолжают могучие скалы, на которых они были возведены в X-XVII веках. Древние башенные комплексы являются гордостью народа. Каждый уважающий себя ингуш сможет показать башню, откуда произошел именно его род. Братья Аслан и Магомед без труда отыскали свою, Шадыжевых, в горном селении Лялах. Мохаммед, потомок видного военного руководителя, и Мохаммед-Сали, сопровождавшие нас, в свою очередь, нашли, где жили их предки. Мы насобирали дров на костер и, по горскому обычаю расположившись на берегу бурлящей речки, зажарили мясо. Когда по соседству под кавказские мотивы организовались танцы, наш Магомед первым ворвался в круг.

Родовые башни ингушей

Наш Магомед первым ворвался в круг

Сталин, который живет в сарае

Из Владикавказа поехал в сторону Грузии, к вечеру добравшись до приграничной зоны. КПП в Верхнем Ларсе открывали только в 6 утра. Башир, водитель, договорился с другом, чтобы тот взял меня – российскую границу всегда было пересечь сложнее, чем любую другую, потому что пеший переход запрещен.

Владикавказ

На рассвете перед пропускным пунктом уже выстроилась длинная вереница автомобилей. «Газель» Ираклия стояла в самом начале только потому, что он занял очередь с вечера. Грузинский пограничник для порядка поинтересовался у меня целями визита, поставил в загранпаспорт печать и пропустил. Считанные минуты.

В Дарьяльском ущелье видны были последствия схода оползня: стихия разгулялась здесь три недели назад. На том же участке Военно-Грузинской дороги в мае 2014 года селевой поток образовал завал, парализовавший сообщение между нашими странами почти на месяц.

У подножия горы Казбек находится селение Степанцминда. Прямо над ним на высоте двух с лишним тысяч метров возвышается Гергетская церковь, построенная в XIV веке и воспетая Пушкиным в стихотворении «Монастырь на Казбеке». Пешком подниматься наверх не менее часа. Небо, затянутое тучами, разверзлось дождем-водопадом с грозой. Пока дошел до массивных кованых дверей, совсем промок. В церкви полумрак, она освещалась только свечами. На старинные фрески из узких окон падали слабые дневные лучи. Монах в черной рясе растопил печку-буржуйку, разрешив погреться и переждать непогоду.

Селение Степанцминда в Грузии

Гергетская церковь у подножия горы Казбек

Первую ночь в Грузии ночевать в палатке не пришлось. К себе в гости позвал Бакур Бадриевич, бывший милиционер. Впрочем, в округе он приобрел известность не этим. Когда я возвращался из расположенной неподалеку крепости Сно и искал дом, где оставил рюкзак, водителя хватило проинструктировать: «там еще мужик, у которого в сарае памятник Сталину».

Монумент Вождю раньше украшал площадь перед местным райисполкомом. Когда 25 лет назад памятник демонтировали, Бакур Бадриевич взял его себе на сохранение. Большие деньги предлагали – отказался. Насколько в доме любят Сталина, подтвердит полное собрание его сочинений на русском и грузинском языках, читанное-перечитанное хозяином библиотеки. И то, что в каждой из восьми комнат найдется статуэтка или портрет Иосифа Виссарионовича. Дернуло же при убежденном сталинисте заикнуться о культе личности...

Наш Магомед первым ворвался в круг

Город из легенды

После конфликта 2008 года в Южной Осетии у многих россиян к Грузии сложилось примерно такое же отношение, как и ко всему Северному Кавказу. То есть скорее негативное. И снова, в чем воочию можно было убедиться – ошибочное. Да если и остались между нашими странами противоречия, они касаются политиков, никак не простых людей. Тут готовы расцеловать уже за то, что сюда приехал. Ни малейшего намека на враждебность.

Справедливости ради сказать, российским гражданам въездную визу отменили еще в 2012-м, а с нашей стороны подобного шага так и не последовало. Грузины не могут получить ни туристическую, ни рабочую визу. Только посещение близких родственников может служить основанием для въезда в Россию. Это обижает, увы, не политиков, как раз обычный народ.

Машину долго ждать не приходится. «Гамарджоба! Здравствуйте!» - повторяю на обоих языках. Редкий случай – ни водитель, ни молодые рабочие, которые везли в кузове внедорожника баки с водой, не говорили по-русски. И все равно поняли, что мне прямо: дружески похлопали по плечу и помогли забраться.

Грузия

У поворота на село Коби остановился серебристый «Мерседес». Таможенник Пата, не щадя свое авто, на скорости пролетел через лавинные галереи Крестового перевала. По самой живописной дороге, какую только можно вообразить, мы поднялись к смотровой площадке над долиной реки Белая Арагви. Стоящая здесь диорама символизирует единство российского и грузинского народов. От горнолыжного поселка Гудаури, находящегося на захватывающей дух высоте, начался петлеобразный спуск, крутизной которого восторгался Александр Дюма. Эти места отмечены и у «кавказских» поэтов Пушкина с Лермонтовым.

Над Жинвальским водохранилищем – искуственным водоемом, который делает окрестности похожими на норвежские фьорды и снабжает Тбилиси водой, высятся каменные бастионы средневекового замка Ананури. Начиная с XVI века крепость служила главным форпостом для Арагвских Эриставов, правителей этого края. Здесь мы и расстались с Пата. До плотины Жинвальской ГЭС добросили сотрудники дистрибьюторской компании Давид и Гига, а строитель Мираб отвез в городок Мцхета.

Крепость Аранури на Жинвальском водохранилище

Жинвальское водохранилище

По населению это даже не город, а поселок. Что, однако, не мешает ему быть культовым местом для каждого грузина и для христиан в целом. В Мцхета, древней столице Грузии, находятся сразу два объекта, внесенных в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Это монастырь VI века Джвари и собор Светицховели, в основании которого по преданию хранится хитон Иисуса Христа. Грандиозный Светицховели, на полсотни метров уносящийся в небо, как и 1000 лет назад поражает размахом архитектуры. В историческом романе Константина Гамсахурдия «Десница великого мастера» упоминается: по завершении строительства, длившегося 19 лет, зодчему храма отрубили руку, чтобы тот не смог сотворить подобного шедевра.

Собор Светицховели

Ночью зарядил дождь. На этот случай имелся целофан, которым и была накрыта палатка. Но на рассвете обнаружилось, что она все-таки мокрая, да еще... стоит на краю кладбища. Впрочем, с такой охраной не страшно. Две собаки, привязавшиеся накануне, составили компанию и дальше, во время 9-километрового перехода к Шио-Мгвимскому монастырю. Поход организовался спонтанно. Для того чтобы автостоп работал, нужна хотя бы одна проходящая машина, чего на грунтовой дороге за несколько часов так и не случилось. Лишь в конце пути кто-то там наверху сжалился, и по серпантину запылила легковушка.

Шио-Мгвимский монастырь

За рулем сидел коренастый мужчина. Георгий – один из тренеров национальной молодежной сборной по бейсболу. В числе первых среди грузин, еще при СССР в 1987-м, он занялся этим спортом. Вместе с командой несколько раз ездил в США, но все-таки в самой Грузии западная игра прижилась плохо. Тренировки проходят в котельной одного из тбилисских спортклубов, а практикуются бейсболисты на свободных полях в окрестностях города, потому что специальной площадки для игры нет. В монастырь Георгий отвозил двух туристок из Москвы, с ними мы вернулись обратно в Мцхета.

Монастырь Джвари, описанный в Мцыри

Куда придешь - не знаем

На гору к монастырю Джвари вела автомобильная дорога, а пешая тропа популярностью не пользовалась. Смотритель часовенки и родника на крутом склоне порядком скучал. Серго – тбилисский художник, несколько раз в неделю приезжает ухаживать за святым источником, для души. Он дал знак не уходить и откуда-то из закромов извлек бутылку домашнего коньяка. Пришлось символически выпить, чтобы не обиделся. Про Россию все спрашивал, причмокивая и вздыхая, «Мцыри» Лермонтова по памяти вспоминал – в поэме описана его любимая святыня Джвари. Рабочий день у Серго закончился, так что до Тбилиси смогли доехать вместе.

Ночной Тбилиси

В грузинской столице быстро нашелся ночлег всего за 10 лари в сутки (по старому курсу – 200 наших рублей). Для непривередливых путешественников хостел – все. Не гостиница в привычном понимании, а только бэкпекерам со всего света, самостоятельно прокладывающим свои маршруты, здесь как медом намазано. Особый мир, где кровати - двухэтажные, душевые - общие, рассказы пережитых приключений и беззаботный смех – несмолкающие, где можно и нужно общаться, заводя друзей. Среди европейцев, азиатов и американцев, тем вечером собравшихся в гостиной, были объездившие десятки стран.

Пока китаец в потертом пиджаке втолковывал что-то о своей преподавательской работе бельгийским альпинистам, заселились новые постояльцы. Молодая японка Аки, в одиночку осваивающая Ближний Восток, только вернулась из Ирана. Как раз оттуда родом была хозяйка хостела, полненькая Алекс. Она помешивала на плите суп в большой кастрюле - ужин для всех гостей. 32-летний Ехамнес из Швеции пытался припомнить названия всех 75 государств, где успел побывать, в России добрался до Мурманска и озера Байкал. «Русская» душа оказалась и у калифорнийца Мэйсона, зачитывающегося Чеховым и Толстым. Американец путешествовал по Турции с программистом из Обнинска Ильей. Работали на ферме, за жилье и еду собирая лаванду.

Илья постоянно куда-то едет не ради новых мест, которыми уже пресытился. Ищет новую профессию и вообще себя в жизни. Причем, делает это весьма необычно, в чем можно было убедиться на следующее утро. Решили прогуляться по Тбилиси, одинаково незнакомому для обоих. Вот он видит здание, серое, ничем не примечательное, каких тут сколько угодно. Выясняется, что технический университет. Охранник нас не останавливает, приняв за студентов, значит – идем дальше: заходим в аудитории, на кафедры, разговариваем с преподавателями... В такой непредсказуемости что-то было, и, простившись с приятелем, я тоже стал экспериментировать.

Случайный выбор пал на Тбилисский университет театра и кино Шота Руставели. Следуя инструкциям Ильи, удалось познакомиться с Лари Горгаслидзе, которая там работает. Женщина взяла ключи и провела в подвальное помещение в созданный ею два года назад музей. За 30 лет она собрала более 1500 кинопленок, проекторы, фотографии, личные вещи грузинских актеров и другие экспонаты, связанные с кинематографом.

Лари Горгаслидзе