Национальное богатство

На запрос «АиФ» в Росреестре сообщили, что 22% земельного фонда России (385,5 млн га) - это земли сельхозназначения (см. инфографику). Данных о том, сколько из них сейчас заброшено, у организации нет. Известно лишь, что используется 339 млн га сельхозземель. А где остальные 46,5 млн га? 

Бесхозные участки

«Часть этих земель изъята под малоэтажное строительство, часть зарастает кустарником, мелколесьем и бурьяном. Сегодня никто в стране не знает, каков размер главного национального богатства России и сколько оно стоит, - говорит Виктор Хлыстун, академик РАН, д. э. н., профессор Гос­университета по землеустрой­ству. - Начавшееся в конце 90-х гг. разрушение системы управления земельными ресурсами привело к вопиющей бесхозяйственности. Не разграничены земли субъектов РФ, муниципальных образований и частных владельцев. 

Из-за отмены принципа обязательности на кадастровый учёт поставлено и зарегистрировано (а значит, имеет юридический статус, границы, площадь) меньше 20% земельных участков. Из 258 млн га государственных и муниципальных земель учтено и зарегистрировано только 25 млн га, остальные 233 млн остаются вне правового поля. Де-юре местные администрации не вправе осуществлять их оборот, в том числе сдавать в аренду, но де-факто они это делают. Отсюда «теневые» сделки, коррупция, криминал, бесконтрольность вывода земель из сельхозпроизводства.

Чтобы навести порядок в земельном хозяйстве страны, надо прежде всего провести сплошную инвентаризацию земель и последующее их межевание с установлением правообладателей, точных границ и площадей».  

Землю - крестьянам!

Академик Виктор Хлыстун (бывший председатель Госкомитета РСФСР по земельной реформе, затем министр с/х) - автор реформы 1990 г., благодаря которой в стране появилась частная собственность на землю, а жители сёл и деревень получили свои земельные доли. 

«Радикальные реформаторы тогда настаивали на включении земли в общий фонд приватизации и наделении ею всех граждан по ваучерам. Мы были категорически против: только сельские жители имели право на землю, - рассказывает академик. - Преобразования начались весьма успешно. В первый же год была проведена инвентаризация земель, отведено для садовод­ства и огородничества 950 тыс. участков (больше, чем за весь советский период), создано и наделено землёй больше 100 тыс. крестьянских (фермерских) хозяйств. При этом продолжали действовать колхозы и совхозы. Мы понимали, что земельные доли - это институт переходного периода, в течение которого каждый крестьянин распорядится ими, трансформировав право в реальное обладание собственностью. Но этого не произошло. До настоящего времени больше 1/3 долей остались невостребованными. Крайне отрицательно сказался затянувшийся на 8 лет процесс формирования земельного законодательства.  В 2001 г. Земельный кодекс наконец был принят, но вопросы регулирования оборота сельхозземель решили вынести в специальный закон, подготовка которого затянулась ещё на год.

Я был руководителем группы разработчиков, но под принятым вариантом закона свою подпись не поставил бы. Из закона выхолостили все важнейшие позиции, в том числе регулирование рынка сельхозземель, противодействие спекуляции и чрезмерной концентрации земли в собственности одного или группы лиц и др. Это создало возможность появления сверхкрупных землевладений, рост которых весьма опасен не только с экономических, но и с политических позиций. «Кущёвский» случай - тому подтверждение. Когда землевладелец захватывает огромную площадь, он начинает контролировать всё и всех: местную власть, прокуратуру, полицию, живущих на земле людей. Так не должно быть».

«Импорт семян - это страшно!»

Захваченные участки олигархи заложили в банки под кредиты, а земля  теперь простаивает. Часть земель просто не используется, потому что когда-то её взяли от жадности, а вкладываться теперь не хотят. 

«Если начнётся процесс изъятия неиспользуемых земель, важно не наделать новых ошибок, - предупреждает Наталья Шагайда, д. э. н., директор Центра агропродовольственной политики РАНХиГС. - В чём опасность? Расширяется армия проверяющих, которые должны выискивать простаивающие земли. Потом их выставят на аукцион, и, если покупателей не окажется (есть масса малоплодородных участков, которые никому не интересны), их может выкупить муниципалитет. Местный бюджет оторвёт деньги от насущных нужд, а что ему потом делать с экономически невыгодной землёй? Более разумно проводить процедуру изъятия, если есть заинтересованное в земле лицо. Фермер или другой сельхоз­производитель видит простаивающий участок и обращается в Россельхознадзор с целью установить факт неиспользования. В этом случае штат проверяющих не будет раздут и земля попадёт тем, кто будет ею заниматься.

К сожалению, уже не вернуть плодородные земли, на которых работали учёные. Государство разрешило Фонду жилищного строительства прекращать права пользования госземлёй даже тогда, когда она используется в научных и учебных целях. В результате забрали земли у питомников, селекционных станций, институтов садоводства. В Тамбовской обл. селекционеры лишились опытных участков, на которых проводили работу по замене импортных семян сои. В учебном хозяйстве Пермской сельхозакадемии изъяли под строительство около 700 га используемой пашни, 80% которой - высокопродуктивные угодья. 

Своими руками разрушают научную базу, а семена покупают за границей! Как будто не понимают, что импортозависимость от ресурсов страшнее импортозависимости от продуктов! Но в этом вопросе у государства пока нет никакой политики».

aif.ru