«Склочные Эльбрус не увидят»

Серия блог-туров «7 чудес Кавказа», проходившая пять месяцев во всех республиках СКФО и на Ставрополье, завершились поездкой блогеров к Приэльбрусью. Как передает корреспондент «ФедералПресс.Кавказ», интернет-пользователи узнали, что самое главное для кабардинских девочек, кто не может увидеть самую высокую гору Европы и что тайно делали нацисты в Кабардино-Балкарии. Подробности – в материале экспертного канала.

Ученые не докопались

Мы идем по узкой тропинке над крутым и глубоким обрывом. Далеко внизу вьется река Черек, облизывая поросшие мхом камни. Слева – скалы, в которых вырублен автомобильный туннель. Чтобы увидеть всю красоту Черек-Балкарской теснины, стоит все же идти по тропе. Дорога тут появилась в позапрошлом веке и ведет от Голубых озер до села Верхняя Балкария. По большому счету это было не одно село, а целых восемнадцать соседних аулов.

– Чем отличаются хорошие дороги от плохих? – то ли задает вопрос мне, то ли сам задается вопросом экскурсовод Максим. – На плохой, если путник умрет, тело его найти будет невозможно. Тем она и плоха – человека не похоронят согласно его верованиям и душа не найдет покоя. А хорошая – та, на которой путник тоже может умереть, но похоронят его по всем традициям и душа найдет покой.

– А эта дорога, она какая?

– Уже хорошая, но раньше была плохой. И когда Золотая Орда пришла в эти места, в Верхнюю Балкарию, они застали уже полностью укрепленные крепости. Кто изначально их строил – ученые не знают, существуют разные версии. По одной из них, поселение начинали строить миссионеры из Византии в X веке. Сейчас туристическая инфраструктура в селе не развита. Однако Верхняя Балкария является привлекательным местом для туристов. Здесь расположен ряд достопримечательностей республики: архитектурные и природные памятники – руины традиционных балкарских поселений, оборонительные башни, склепы-кешене, Черекская теснина, урочище Уштулу. Все они объединены в археолого-туристический комплекс «Верхняя Балкария».

Не орел и не барс

Передо мной высокая гора – вся в наростах фундаментов древнего поселения. И лишь единственная башня, словно нетронутая временем, согревает свои каменные бока на солнце. Мы в кафе. Сажусь, заказываю травяной чай и хычины. Хозяйка встречает нашего экскурсовода радостно, выносит ему стакан айрана. Максим облокачивается на деревянные перила, смотрит на долину.

– Меня все спрашивают, кто я по национальности, у туристов это самый распространенный вопрос почему-то, – смеется он. – Даже странно, столько интересного можно у меня спросить, а они про национальность. Я русский, но крови кавказские у меня есть. В время русско-турецкой войны мой прадед, казак с Южного Урала, был очень бедный. Он хотел жениться, но никто не хотел отдавать за него свою дочку из-за его плачевного финансового состояния. И он тогда отправился на Кавказ в надежде разбогатеть. Думаю, подразумевалось, что разбойничать. Приехал, но денег не прибавилось, и в итоге он с друзьями решили украсть девушку, чтобы за нее получить выкуп. Украли, а выкупать ее никто не стал. Что им оставалось с ней делать? Покрестили, и это была бабушка моей бабушки. А я родился в Нальчике, и думаю, что это не случайно, хотя родители жили на Урале.

Мы садимся в машину и едем в соседнее – Чегемское – ущелье. Скалы над дорогой сходятся вверху почти вплотную, и мы оказываемся в каменном мешке. Через километр – знаменитые Чегемские водопады, которые срываются с высоких скал.

– За это их еще называют плачущими водопадами, будто скалы плачут, – уточняет экскурсовод. – Балкарцы эту стену водопадов называют Су-ау-зу, в переводе на русский означает «вода, вытекающая из горла». Высота водопада – тридцать метров. Зимой водопады замерзают и образуют грандиозный ледовый каскад, из-под которого выбиваются струи воды. Отсюда другое название водопадов – Седая борода. А утром под солнечными лучами здесь всегда образуются красивые яркие радуги.

После обязательного рассказа Максим неожиданно заявляет, что орлов на Кавказе не существует. Я даже на миг останавливаюсь, смотрю на него, пытаясь нащупать глазами юмор. Лицо экскурсовода ничего не выражает. Он идет по ущелью.

– В смысле не существует? Я недавно видела в горах, да и на Кавказе орлы постоянно присутствуют в фольклоре, в том или ином виде. У одних народов орел – защитник, у других, наоборот, персонаж отрицательный.

– Есть сипы, орланы, но не орлы. Люди же не разбираются, кто именно пролетел. Вот говорят, что у нас на Кавказе живет снежный барс. Но это на самом деле переднеазиатский леопард. Как у Лермонтова в «Мцыри» барс. Но это не барс, и он не белый. Так же и про орлов.

– А мы же сейчас идем в сторону Грузии?

– Мы идем в сторону Чегемских водопадов. Но да, если еще очень долго идти, то до Грузии можно дойти. А помните была сцена в фильме «Земля Санникова», когда они убегают от онкилонов, забегают в пещеру и прощаются с жизнью, но начинается землетрясение, часть пещеры обваливается и они видят золото в большом количестве, – неожиданно переключается на отечественную фантастику Максим. – Так эта пещера, где снимали, была возле водопадов, но ее разрушили, когда прокладывали дорогу. Раньше со всех скал капала вода, но опять же после строительства дороги это прекратилось.

Вязать в любую погоду

Наконец открывается главный Чегемский водопад на речке Каяарты, еще одном правом притоке реки Чегем. Он считается самым необычным в группе водопадов, так как представляет собой фактически целую отдельную их группу. Часть воды падает в Чегем в виде небольших каскадов с высоты пятидесяти-шестидесяти метров, другая сочится из расщелин скал в верхней части стены. Падая с уступов, вода разбивается и превращается в водяную пыль, которая, отражаясь в лучах солнца, создает сверкающую радужную картину. Правда, такая идиллия быстро заканчивается и с темнеющего на глазах неба начинает падать мокрый снег.

Вдоль дороги множество торговых точек балкарцев. Везде продают вязаные вещи. Тепло одетые женщины заманивают многочисленных туристов носками, гетрами, свитерами, шалями и подштанниками. Все уверяют, что именно у них не только дешевле всего, но и самая лучшая вязка. Покупаю носки у пожилой Аминат. Она жалуется, перебирая клубки шерсти, что весь двадцатый век балкарцев уничтожали и только сейчас нация вздохнула.

– Уничтожали и во время революции, и потом, – рассматривая потенциальных покупателей, говорит она. – Нашу семью, как и всех, переселили в Казахстан, я там родилась. Родители рассказывали, что пока все мужчины были на войне, стариков, детей и женщин высылали. Даже не разрешали с собой пару носков взять, одежду, даже еду. В 1957 году мы вернулись на родину, мне было пять лет. Помню, что там мы жили на равнине, а здесь я горы впервые увидела и не понимала, как выйти на равнину и где дороги. В нашем селе всего сто пятьдесят дворов. Когда я была маленькая, была только начальная школа. Учили в основном на балкарском, а на русском только литература. А сейчас наоборот, все на русском, а родной язык спецкурсом. Еще помню, что школа – это было не главное в детстве, родители говорили, что я должна хорошо вязать. С семи лет я начала.

– То есть девочки должны уметь вязать с детства?

– Конечно. Это искусство, мы передаем его из поколения в поколение.

– Например, свитер можете связать за пару дней?

– Свитер за день можно связать, даже управляясь по хозяйству дома. А у водопадов продаю вещи девять лет. Мне все нравится вязать, телевизор смотрю и вяжу, не смотрю на спицы. Так только балкарский народ вяжет, это в генах. Нет для меня сложности связать любой рисунок без всяких инструкций. Здесь каждый день продаем. И морозы бывают, очень красиво замерзает вода. Без выходных работаю, только иногда зимой дома остаюсь. 15–20 градусов мороза для этой местности – редкость. Но мы тепло одеваемся, привыкли так.

Рядом с Аминат стоит со своими вещами на продажу Соня. Говорит, что она еще раньше начала вязать, уже в пять лет умела.

– У нас все предки вязали, и мама, и бабушка. Даже в школу не ходили, вязали все время. Люблю читать, и вяжу одновременно. Я-то уже здесь родилась, а братья старшие – в Казахстане. Что мы сделали? За что так нас? Сколько людей в вагонах поумирало. Даже хоронить не давали, просто на станциях трупы выбрасывали. А мы всю жизнь работали. В деревне теперь хорошо жить – вода, канализация, не так, как раньше. Наркоманов нет, алкашей нет, брошенных стариков среди балкарцев нет. Наш народ воспитанный. Так и можете написать.

Прошу у женщин разрешения их сфотографировать. Они машут на меня руками, мол, ни за что.

– Не надо в таком виде, все старье на мне, вот посмотрите...

Соня начинает раздеваться, показывая многослойную, как капуста, одежду, даже расстегивает сапоги, под которыми – высокие носки.

– Я почему показываю вам, некоторые говорят, что мы только на продажу вяжем. В первую очередь семьи обвязываем, иначе в горах не прожить. У нас очень теплые вещи.

На следующий день ехать к Эльбрусу, и я покупаю у женщин несколько вещей, чтобы не замерзнуть на самой высокой горе Европы. Вязаные покупки пахнут баранами. Особенно белая кабардинская папаха, в которой не страшны никакие морозы. В шапке очень уютно, не хочется снимать мягкий красивый мех.

Военная тайна

Останавливаемся на обед. На стол подают традиционные круглые хычины и шашлык из баранины. Мне кажется, что ничего вкуснее я раньше не ела. Экскурсовод заранее предупреждает: чтобы увидеть Эльбрус во всей красе, надо быть чистым душой и бесконфликтным.

– Склочные группы Эльбрус не увидят, это мне рассказывали еще на курсах экскурсоводов, – объясняет Максим. – Конечно, научной эту теорию никак не назовешь, но она работает. Если какие-то проблемы возникают, если люди ссорятся, то можно и не подниматься, гора спрячется. И я потом понял, что это так. Бывает, везешь группу – Эльбрус открыт. Только какой мелкий конфликт, и гора прячется в облаках. Старые экскурсоводы говорят, что для разгона облаков надо взяться всем за руки, встать в круг и три раза крикнуть «гулу-мама». А потом спеть что-нибудь про солнце. Что такое «гулу-мама», я не представляю, но помогает.

Погода портится уже ночью, начинается дождь со снегом, хоть никто и не ссорился. Едем на поляну Азау сквозь крупные хлопья снега, которые уже облепили елки и невысокие горы. Температура постепенно падает, а сугробы растут. Водитель предупреждает, что по такой погоде гнать не будет, слишком опасно. Сосновых деревьев становится много, а потом они расступаются: мы на месте. Путь от автомобиля до гостиницы «Азау стар» я прохожу очень медленно, прыгая между сугробами, обходя лед и замерзая в кроссовках. В холле тепло и приятно пахнет деревом – гостиница совсем новая, причем ничем не отличается по качеству и сервису от европейских шале, что для Кавказа, увы, редкость. Из номера я вижу целое поле заснеженных елей с тяжелыми лапами. Раздается стук в дверь. Это Ольга из министерства спорта, туризма и курортов КБР принесла мне большой пакет с зимними вещами, объясняет, что в кроссовках на гору нельзя. Пока переодеваюсь, слушаю о поляне.

– Азау – наивысшая обитаемая точка Приэльбрусья, – рассказывает утеплившаяся пресс-секретарь ведомства. – Поляна расположена между поселком Терскол и склонами Эльбруса, на высоте 2300 метров над уровнем моря. И Терскол, и поляна Чегет не намного, но все-таки ниже. Азау – название не только поляны, но и ледника на Эльбрусе. Что оно означает, версий множество. По одной из них, в переводе с балкарского Азау – это «место, где не бывает людей». По другой – «место, где редко переходят через горы». Так или иначе, оба значения безнадежно устарели. Люди здесь бывают, их много, и все интересуются горами.

Поляна Азау это сравнительно небольшое пространство у подножия Эльбруса, где расположен маленький поселок, состоящий из отелей, турбаз и кафе. Здесь кончается асфальтированная дорога, проходящая через Баксанское ущелье. Дальше ехать некуда – дорога упирается прямо в Эльбрус.

Турбазы и гостиницы стоят еще на подъезде к Азау, вдоль дороги. На поляне они выстроены по периметру, образуя посередине свободное пространство вроде площади. Между отелями вписаны кафе, рестораны, шашлычные. Работают многочисленные пункты проката, так что можно приезжать и без собственного снаряжения – лыж и сноубордов хватит на всех. Поскольку на Эльбрусе катаются практически круглый год, на поляне Азау всегда кипит жизнь.

На Эльбрус ведут три канатные дороги – старая, новая и бугельный подъемник. Старой называют канатку, возведенную еще в советские времена. По ней ездит вагончик, куда помещаются человек двадцать. Она дешевле новой, но чтобы начать подъем, нужно дождаться, пока вагончик заполнится людьми. Новая канатка, построенная в 2000-х, оснащена кабинами, рассчитанными на четверых. Они непрерывно движутся, ждать не приходится. Так же непрерывно движется и бугельный подъемник, который, грубо говоря, буксирует лыжников и сноубордистов в гору.

Мы идем к движущимся кабинам и садимся в свободную. Медленно поднимаемся, но из-за вьюги вокруг ничего не видно, словно мы зависли над пропастью в белом плену. На высоте трех с половиной тысяч метров над уровнем моря забегаю в переполненное кафе за травяным чаем, прошу сразу две чашки. На такой высоте из-за разреженного воздуха не работают зажигалки. Эльбрус скрыт снегом, и я еду вниз, к Азау. Как и на Чегемских водопадах, на мини-рынке балкарцы продают теплые вещи. Пожилой местный житель с ленивым любопытством наблюдает за мной. Оказывается, что его зовут Оразай и он живет в соседнем Терсколе, а к Эльбрусу приехал по делам. Он жалуется на выпавший снег и плохие дороги.

– Полдня потерял из-за гололеда, надо было еще съездить кое-куда, но я не рискну, – медленно качает головой Оразай. – Рано снег выпал, неожиданно.

Мужчина рассказывает, что раньше водил туристические группы по Приэльбрусью, но с возрастом оставил горы и занимается бизнесом.

– Хотя как можно горы оставить? Они для меня – весь мир. Вы спрашивайте меня, все про наши края знаю.

– А что за полумистическая история про нацистский аэродром, который якобы существует на Эльбрусе?

Оразай хитро улыбается, поправляя папаху.

– Это с другой стороны горы, выше урочища Джилы-Су. Есть там загадочное место: посреди горных изломов и склонов есть абсолютно ровная площадка – километр на два, которую все называют «немецкий аэродром». И отец мой так говорил, и соседи по Терсколу. Историки заявляют, что в предгорьях Эльбруса не могло быть немецкого аэродрома – ни по тактическим, ни по географическим соображениям. Однако мой отец рассказывал другое, а он сам видел горных егерей Гитлера и несколько раз слышал звук немецкого самолета, заходящего на посадку на ровное плато. Эту картину вспоминали и другие, даже после войны на площадке оставались железные мачты. Папа говорил, что одно время самолет прилетал чуть ли не каждый день.

– И немцы действительно привозили на Эльбрус тибетцев, чтобы те совершили обряды и открыли вход в мистическую страну знаний Шамбалу?

– Отец рассказывал, что однажды на борту прибыли странные люди: смуглые, странно одетые и все лысые. Не случайно же до войны нацистами было организовано несколько экспедиций в Тибет в поисках Шамбалы. И что после падения рейха наши войска якобы обнаружили в Берлине около тысячи трупов выходцев с Востока. Видимо, лам доставляли и сюда. Эльбрус – уникальная гора, и мистики на ней и в ней хватает, это же место силы. Но я слышал, что немцы расстреляли тибетских лам возле Джилы-Су. Наверное, их расстреляли за плохой прогноз или за провал загадочной операции. Много странного и необъяснимого происходило и происходит на нашей горе, она полна загадок, которые еще предстоит разгадать...

В этот момент к Оразаю подъезжает внедорожник, мигает ему фарами и мы прощаемся на самом интересном месте. Я возвращаюсь в «Азау стар» ужинать: на стол подают ростбиф и местные соленья с шашлыком. Хозяин гостиницы Магомед с гордостью показывает свои владения.

– Здесь все ручной работы, много дизайнерских вещей, – проводит он рукой по неровным, словно мазанка, стенам. – Чувствуете запах дерева? Я босиком хожу, так приятно. Конечно, жить здесь недешево, но оно того стоит.

Я с его словами полностью согласна, отель мне запал в душу своим уютом. Особенно парилки и бассейн на нулевом этаже. На следующее утро я просыпаюсь от розовых лучей солнца, бликующих на снегу. По гребню горы идет семья горных козлов. И я понимаю, что уезжать домой совершенно не хочется, даже несмотря на постоянно поющего из всех аудионосителей Григория Лепса.

Ломать стереотипы

Серия блог-туров, организованная ассоциацией СМИ Северного Кавказа, была проведена при поддержке аппарата полпреда президента России в СКФО. Генеральным партнером ознакомительных экспедиций стала компания «Курорты Северного Кавказа».

Итоги программы были подведены на конференции «Влияние блогосферы на развитие внутреннего туризма в СКФО». Участие в мероприятии приняли журналисты и блогеры из республик Северного Кавказа и других регионов России, эксперты в области социальных медиа, общественно-политические деятели, республиканские министры по туризму. В рамках проекта в интернете было опубликовано несколько тысяч фотографий достопримечательностей северокавказских республик, которые вызвали интерес подписчиков блогеров в Facebook, Livejournal, Instagram, «ВКонтакте» и других социальных сетях.

«Только в Instagram появилось около четырех тысяч фотографий с тегом «Чудеса Кавказа» – это наши природные достопримечательности, исторические, культурные объекты, люди, которые живут в горах и других уголках федерального округа, даже совместные селфи блогеров, которые буквально разлетелись по всем информационным агентствам. Многие из постов блогеров выходили в топы публикаций в Рунете. Миллионы людей увидели результаты блог-туров – яркие, красочные фоторепортажи, видеосюжеты, интересные статьи о регионе. И это важно: если человек не знает своего соседа, он начинает его остерегаться. Кроме того, туризм поможет решить проблему занятости на Северном Кавказе», – отметил исполнительный директор ассоциации СМИ Северного Кавказа Ражап Мусаев.

Как признался известный блогер Валентин Васин, посол ЖЖ в Саратовской области, во многом именно ради «борьбы с предрассудками людей о Кавказе, о кавказских народах» он и завел свой блог, который выполняет своеобразную просветительскую функцию. «У меня впечатлений просто море. Кроме положительных эмоций осталась еще глубокая убежденность, что было сделано большое полезное дело. Ведь в результате таких путешествий ломаются многие негативные стереотипы об этом прекрасном крае. И у наших подписчиков, с которыми мы делимся своими впечатлениями, и у нас самих. У меня – так точно. Побывав в Чечне и Дагестане, я увидел, насколько здесь доброжелательные и радушные люди, насколько здесь безопасно», – говорит Васин.