Древние загадки Абхазии

Абхазию знают как страну дивной природы, где за один день можно дойти от ласкового, тёплого моря до суровых ледяных вершин. Иногда кажется, если бы на земле был рай, то он должен быть именно таким. Но совсем немногие знают Абхазию, как страну святых чудес, сокровенных тайн, ждущих своего раскрытия...

В развалинах древних храмов Абхазии на месте древнеабхазских святилищ, на вершинах священных гор и сегодня можно наблюдать некоторые символы Грааля, вырезанные в белом камне. Например Мальтийский Крест в круге или 3 Мальтийских креста в полуокружности, барельефы рыб, передание помазанного сердца от мужской к женской ипостаси Божества… Эти знаки начертаны в святилищах на горе Лашкендар около г.Ткварчал и на вершине Иверской горы в г.Новый Афон.

Интересно, что в сторону святой горы Лашкендар невозможно сделать ни одного выстрела: снаряды натыкаются на невидимую преграду и падают вниз (что во время войны неоднократно наблюдалось многими людьми)…

Из книги «РАССКАЗЫ АБХАЗСКИХ СТАРЦЕВ»

АПСУАРА

         Давным-давно, во время оно Бог разослал всем народам повеление явиться к себе до полудня: «Я буду раздавать землю».

Собрался в путь и абхазец. Он уже оседлал коня, как вдруг увидел у ворот усталого запыленного путника. Что было ему делать: опоздать к раздаче или нарушить закон гостеприимства – главный закон Апсуара...

Когда абхазец, наконец, отпустил Гостя, солнце уже было высоко. Как абхазец не погонял своего коня, к назначенному сроку он опоздал.

– Где же ты был? – спросил Бог, с огорченным видом, – я уже раздал все земли.

– У меня был Гость, я не мог отпустить его, не накормив и не напоив, пока не поднял все положенные тосты.

– Этим Гостем был я, – сказал Пророк Апааимбар – один из служителей Бога.

– Ну что ж, – сказал Бог, – Раз ты решился пожертвовать своей долей ради заповеди гостеприимства, которую Я дал тебе, то Я дам тебе во владение тот уголок земли, которую избрал для себя. Оставайся таким же гостеприимным, но храни землю Апсны от всех, кто захочет присвоить ее себе.

А тот Гость, которого принимал абхазец, продолжал посещать землю Апсны. И чтобы абхазцы не забыли, чья это земля, он установил семь святилищ Аных для поклонения Богу.

Записано со слов хранителя Святилища Дыдрипш Заура Чичба        в 1994 г.. Записал и перевел на русский язык И.Хварцкия (с.3).

КРОВЬ РОДА АЦАНБА

        С древнейших времён в народе живёт предание о том, что княжеский род Ацанба обладает особыми свойствами крови. Носители этой крови не только не болеют сами, но и способны исцелять других. Свойство это передаётся только по мужской линии. Один из способов исцеления описывается так:                   

Рано утром ватку, смоченную кровью Ацанба погружают в воды родника у пересечения трёх дорог. После этого вода приобретает исцеляющие свойства.

По каким-то причинам мужская линия этого древнейшего рода почти исчезла. Как утверждает доктор Г. Жвания, Московский институт гематологии подтвердил, что кровь Ацанба обладает особыми свойствами, улучшая свёртываемость крови.

Со слов Г.Жвания записал                          И.Хварцкия (с.18)

СЛУЧАЙ НА СВЯТОЙ ГОРЕ

        Святилище Дыдрыпш в настоящее время является главным и наиболее почитаемым в Абхазии¬. Даже скот не щиплет траву на святой поляне на вершине горы. Вот один случай во что обходится посягательство на святое место. Рассказывает житель села Ачандара Джамфер Царгуш.
 
Как-то в середине 1970 годов начали прокладывать дорогу для вывоза леса. Начальник строителей решил провести её прямо через святилище Дыдрыпш. Когда у подножья святой горы загремели взрывы, ачандарские старики во главе со жрецом Чичба стали убеждать их, что этого делать ни в коем случае нельзя. Однако главный инженер раздраженно отмахнулся от них: «тут такое важное дело, а вы со своими местными суевериями». Работы были продолжены. И тут на строителей одно за другим посыпались нес частья. Один человек погиб, другие получили ранения при взрыве динамита, бульдозер сорвался в пропасть. Строители зароптали и отказались работать. Приехала «высокая» комиссия из Тбилиси, решили пустить дорогу в обход.

ДОЧЬ МОРСКОГО ЦАРЯ

Предание абхазцев

        У старого Келиш-бея один сын. Ах, только один, последний в роде, красавец Джомлат! Женщины выходят на улицу, девушки тайком выглядывают из-за дверей, когда идет мимо красавец Джомлат. И не одно девичье сердце бьется, как раненая птичка, не одно девичье лицо загорается алым пламенем, когда сверкнут глаза молодца, сына Келиш-бея...

Но не хочет жениться Джомлат. Печальный, лежит на по­крытой коврами тахте. Тонок его стан под боком у него спокойно спит, свернувшись, кошка, заострились его широкие плечи, побледнело его смуглое лицо.

— Что грустишь ты, сынок? Что не сядешь на твоего араша-коня, не поедешь в горы на охоту, принеся жертву богу Абна-Инчваху?*?–?спросила Джомлата его старая кормилица.

— Ах, не видать мне больше бело-синего моря, не видать высоких гор Уарцаху... На заре, на розовой утренней заре, когда проходил я по морскому берегу, купались там двенадцать девиц, невиданных дивных красавиц. У их белых ножек осталось моё сердце, как сахар в воде, растаяло оно, и тьмою стал день мне...

— Тяжкую беду послал на тебя Бог богов! Не девиц из рода людского видел ты, то двенадцать дочерей Морского царя Живут они в безднах подводных, летают над землею легкими облачками... И много уже молодцев погубили они своею красотою. Кто раз видел красавиц, дочерей Морского царя, тому нет спасенья, засохнет он, как лист в позднюю осень, и скоро душа его рас­станется с телом... Но тебе не дам я погибнуть, недаром много зим пронеслось над моею головою. Ты иди на заре к тому месту, где видел красавиц, и когда прилетят они и станут плескаться в прозрачной воде, подползи ты гибкой змеей, взяв потихоньку чадру любой из красавиц, с той чадрой скорей возвращайся домой. Та из дочерей Морского царя, чью возьмешь ты чадру, сама придёт к тебе и станет твоею женою. Но помни: если ты хочешь удержать её, не отдавай ей ни за что её чадры, как бы она ни просила. Лучше всего сожги ту волшебную чадру, хоть тогда и будет жена твоя вечно печальна...

Так всё и сталось. На утренней красной заре лишилась младшая дочь Морского царя своей чадры, и нельзя уж ей было вслед за сестрами подняться высоко-высоко над землею, нельзя было опуститься и в подводное царство царя. Лишь настала ночь, подошла красавица к окну Джомлат-бея, подошла и так говорила:

— Много ли чести тебе, молодцу, что украл ты у девушки чадру? Отдай мне её, не позорь себя, не отнимай у меня воли. Отдай, дорогой мой, за неё принесу я тебе, сколько хочешь, и золота и дорогих каменьев. Много богатств у отца моего, Морского царя, и все их отдаст он за свободу мою...

— Что мне в богатствах! Не вернут мне жизни дорогие ка­менья, отвечал Джомлат, на огне твоем горю я, и открыта для меня тёмная могила, если не будешь ты моею женою...

И вошла дочь Морского царя в дом молодого Джомлат-бея и стала его женою.

Уже три раза с той поры опадали листья с деревьев, три раза, с теплым ветром, пролетали на полночь из-за моря птицы. Две весны уже минуло сынку Джомлат-бея и жены его, дочери Морского царя, черноглазому, кудрявому Асану... Только не­весела всё молодая жена: не рядится она в дорогие одежды, не гуляет с подругами. Молча сидит она на морском берегу, не отрывая глаз, смотрит вдаль, где над морем носятся вольные тучки.

— Полно грустить, дорогая подруга моя, говорит ей муж, или не мил я тебе, или не любишь ты наше дитя?

— Мил ты мне, господин мой; дороже мне глаз наш сынок. Но дай мне хоть взглянуть на мою девичью чадру, дай хоть коснуться её.

За горы, в дальний Джвари едет Джомлат-бей на своём во­роном коне, посадивши сзади себя жену с дитятей у груди. Чудесному лику Цка-Квирквэ едет он принести жертву, чтобы отпала тоска от сердца жены.

И исполнил желание его Цка-Квирквэ, великий святой чтут его мусульмане. В первый раз после свадьбы улыбнулась молодая жена Джомлат-бея и блеснули очи её весельем.

— Ты возьми, дорогой господин мой, твою звонкую чунгури, так сказала она мужу, и сыграй мне песню веселую, плясовую. А я порадую твою душу, спою и спляшу тебе, как, бывало, отцу моему Морскому царю пела и плясала.

— Ах, давно уж забыл я о моей чунгури. Пылью вся покрылась она, высохла, оборвались её тонкие струны...

— Я сотру с нее пыль моей златотканой чадрой, из золотых волос моих сплету новые струны!

На пороге, на высоком крыльце, сел Джомлат-бей; он играет веселую песню на своей чунгури. Звонко поют её струны, а голос молодой жены ещё звонче льется, быстро бегают пальцы Джомлата по ладам, но ещё быстрее мелькают ножки красавицы в веселой пляске... Собрались соседи, стали в круг, диву даются, что за дивная невиданная пляска, что за чудная, неслыханная песня! В лад той песне пляшут скалы и камни, в лад ей поднимаются морские волны, в лад ей качаются вершинами деревья…

— Нет, добрые люди, плоха моя пляска, не весела ещё моя песня! Вот если б сплясала я так, как плясала перед отцом моим, тогда б, может быть, и вы повеселились... Та пляскас моей девичьей чадрою. Да не хочет мне муж дать моей чадры, не верит он мне.

Стали люди просить Джомлат-бея, чтоб дал он жене чадру, только сплясать с нею: ведь некуда ей уйти из круга... И дал он жене заветную чадру, снявши её с груди своей, где её хра­нил, растаяло его сердце, как увидал он, что весела его дорогая жена. Забыл Джомлат-бей наказ своей старой кормилицы...

Лишь накинула дочь Морского царя заветную чадру себе на голову, просияло лицо её неземной красотою, ростом стала она выше всех людей. И в чудной пляске понеслась она, закру­жилась с веселою песнею. Словно розовым туманом обертывается чадрою всё гуще и гуще; всё быстрей и быстрей она кружится... Не видать уж лица её светлого, не видать её поднятых рук, все стало туманом, лишь песнь её льется... Все тише и тише. Кверху всплывает туман в лучах заходящего солнца... Исчезла царица... и слышится мужу далеко-далеко, словно тихий шелест листвы:

— Милый, прости! Не жена я тебе... Как увидишь ты в небе стайку розовых туч, вспоминай обо мне. Я, меж ними летая, буду смотреть на тебя и сынком любоваться. Прощай!

Упала из рук Джомлат-бея его звонкая чунгури и разбилась. Тихо склонился с высокого порога сам молодой Джомлат-бей, склонился и пал бездыханно на части разорвалось его сердце...

А сынка его и Морской царевны, сироту Асана, вскормил и воспитал старик дед его Келиш-бей. Вырос Асан-бей, стал славным витязем, и от него ведет начало знаменитый род абхазских великих князей Шервашидзе-Чачба.

Кавказские сказки. Собраны и изло­жены В. А. Гетцуко. 

КОММЕНТАРИИ к книге «Абхазские сказки и легенды»              

     Во многих абхазских сказаниях встречается слово – аныха (Святилище). Ниже приводим выдержки из трудов абхазских этнографов.

«Анан-Лдзаа-ных – одно из главнейших святилищ западной Абхазии, почитающееся наряду с Дыдрыпшским (Аныпс-ных) в селе Ачандара. Его всегдашнее местопребывание – несколько священных дубов, которые исстари были окружены ореолом свя­тости и недоступности. Это божество абхазы представляют не имеющим определенного вида, как божество «наподобие облака». По их рассказам, Аныха показывалась в виде огненного шара, блестящего, с головой и хвостом, отбрасывающего большие искры при полетах... сообщаясь с Аныпс-ных. Оба этих божества со­ставляют нечто вроде одной семьи, причем Анан-Лдзаа-ных яв­ляется богиней, а Аныпс-ных – богом¬.

Святилище было и местом для очистительной присяги. Обви­няемый и его соприсягатели (ахыкуаацва) становились поодиночке между двумя дубами, брали в руки веточку от дуба, поднимали ее и, произнося: «Клянусь этой святыней, что я не виновен в том, что сегодня мне приписывают», – бросали веточку и отхо­дили. После этого они считались оправданными» (А.Чукбар. Анан-Лдзаа-ных. – Сотрудник закавказской миссии, 1915, №№ 9,10,11)

     О связи божества горы Дыдрыпш с войной или, наоборот, оберегающего народ от войны, свидетельствует, на наш взгляд, абхазское предание, рассказанное А.Пасхалову стариком Чичба, который, как указывалось, находился в числе его спутников при подъеме на гору Дыдрыпш. В ответ на вопрос Пасхалова о причине почитания этой горы Чичба привел следующее предание: «Во время оное раздавались тут выстрелы, и каждый раз, перед опасностью для абхазцев, откуда выстрелы, кто стрелял, было неизвестно. В старое время нас часто беспокоили враги, инопле­менные и другие народы. Они появлялись тут полчищем, с целью перейти гору, завладеть нашей землей и заполонить нас самих, но святая гора не допускала их далее своей вершины.

    На Дыдрыпше начиналась перестрелка без войска, т.е. без войска с нашей стороны, и враги каждый раз отступали, отра-жённые невидимой рукой. Иногда вершина горы покрывалась страшной темнотой, что служило признаком появления врагов. Однажды, когда враги собрались на вершине и отдыхали там под тенью одного большого дерева, то это дерево на другой день высохло совсем с корнем...» (А.?Пасхалов. Дыдрыпш – святая гора в Абхазии. – Кавказ, 1874, № 141).

     Тис (по-абхазски – аа) играл в культе горы Дыдрыпш роль мирового дерева, выступающего как посредствующее звено между Вселенной и человеком, как место их пересечения. Возможно, что такому представлению предшествовало более раннее пред­ставление об этом дереве как о древе изобилия. О связи культа горы Дыдрыпш с божеством плодородия свидетельствует также выявляемая в нем числовая символика. То, что святилище Дыд­рыпш состояло из 14 священных площадок, – не случайный факт. Число 14 связано с сохранившейся у абхазов сакрализацией числа 7 (удвоенного числа). С числом 7 связано божество пло­дородия Айтар. В молитве, обращенной к нему, произносилось:

     «О, Айтар – семь Айтар, в руках которого семь икон (которому подчинено семь богов) и которому ставят семь свечей, – будь ты покровителем наших стад! Размножь их так, чтобы мы доили по семи человеческих нош молока». С сакрализацией числа 7 связано у абхазов также божество кузнечного ремесла – Ша-шуы-Абжь-ныха, т.е. Шашуы – семь святынь».

По книге: Л. X. Акаба. Исторические корни архаических  ритуалов абха­зов. Сухуми, 1984.

Источник: atlanticgrail.com