«Пышно, красиво, дворцом смотрит»

Музей прикладных знаний был учрежден по повелению Александра II в 1870 году. Этому предшествовало ходатайство Мосгордумы об организации «общеобразовательного политехнического музея, посвященного прикладным знаниям, в Москве, как центре русской промышленности, особенно нуждающемся в подобном учреждении». Созданию музея также способствовала активная работа Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Из государственной казны для покрытия расходов по устройству музея было выделено 500 тыс. рублей, а пока было решено «для пробы» провести Политехническую выставку.

«В Кремле и около него, под умолкнувшими бойницами древней защиты выставились павильоны труда». Выставка поражала размахом. К ее открытию Чайковский написал кантату, исполненную на Троицком мосту; большая часть приглашенных на концерт, сидевшая в Александровском саду, ничего не услышала, но весть о красоте произведения разлетелась по всей Москве. Тяжелые экспонаты планировалось перевозить на автомобиле с паровым двигателем — в 1872 году! Правда, отчет оберполицмейстера о том, что «движение онаго оказалось неудобным, так как шум, происходящий от паров паровоза, пугает лошадей», заставил организаторов отказаться от этой идеи.

Специально для выставки было выстроено более 70 временных сооружений, включая уникальный павильон Морского отдела, выполненный из рельсов на заводе Путилова. Илья Репин писал, что павильон «очень хорош, по крайней мере, общеевропейская вещь».

В туркестанском павильоне выставлялись не только шелковичные черви, но и, например, опиум. У парфюмерных стендов красовались фонтаны душистой воды и фарфоровые букеты, пахнувшие духами с соответствующим каждому цветку ароматом.

Посетителями выставки стали 750 тыс. человек, что превысило все тогдашнее население города.

После того, как выставка закончилась, экспонаты перевезли во временное помещение музея на Пречистенке, предоставленное командором Московского речного яхт-клуба. В декабре 1872 года музей принял первых посетителей. Среди самых первых вещей, появившихся в коллекции, были подарки от изобретателя гальванопластики Бориса Якоби, включая его первую работу 1838 года. Именно во временном здании электротехник Павел Яблочков показывал «горение» своей знаменитой «свечи»-дуговой лампы, там же он вносил свои усовершенствования в «машину Грамма» и электродвигатель Труве.

Во временном помещении музей пробыл почти четыре года, пока не закончился контракт с домовладельцем. Но еще несколько месяцев пришлось буквально прожить на чемоданах: здание на Лубянской площади еще не было достроено.

Дебаты закончились стрельбой

Место, где сейчас красуется здание в «византийско-русском стиле», как характеризовал спроектировавший музей Ипполит Монигетти, было выбрано не сразу. На следующий год после проведения Политехнической выставки комитет музея активно призывал власти создать музей в Кремлевских садах (сейчас Александровский сад). Александр II на это даже согласился, но с условием, что музей заберет себе часть сада не под дворцовыми зданиями и дальнейшие притязания на территорию у Кремля прекратит. Музей 12 лет спонсировал содержание выделенной ему части сада, но в итоге от идеи постройки павильонов и там отказался: для уже начатого здания на Лубянке требовалось почти в три раза больше средств, чем было выделено из государственной казны. Чтобы покрыть часто расходов на строительство, музею пришлось продать в том числе тот самый кованый Морской павильон.

Музей переехал, но строительство здания продолжалось еще 30 лет: в 1896 году было возведено его правое крыло, часть которого сдавалась под торговые ряды, а в 1907 — левое, в котором разместилась крупнейшая на тот момент в Москве Большая аудитория. Она моментально стала центром интеллектуальной жизни города. Естествоиспытатель Климент Тимирязев сравнивал посетителей аудитории со слушателями в лондонском Кенсингтоне и парижской Консерватории искусств и ремесел, причем в пользу Москвы: «нигде не встречал я картины более утешительной».

«Еще в 1887 году, когда об автомобилях никто не слышал, а полеты по воздуху казались утопией, Циолковский — никому не известный учитель из провинции — предлагает проект управляемого дирижабля с цельнометаллической оболочкой, делает в музее доклад на эту тему», — писали биографы ученого.

Большая аудитория стала местом притяжения не только для «физиков», но и для «лириков». Среди прочих там выступал Корней Чуковский, который так вспоминал об одной из своих лекций: «Маяковский как раз в ту минуту, когда я бранил футуризм, появился в желтой кофте и прервал мое чтение, выкрикивая по моему адресу злые слова. В зале начался гам и свист. Эту желтую кофту я пронес в Политехнический музей контрабандой. Полиция запретила Маяковскому появляться в желтой кофте перед публикой. У входа стоял пристав и впускал Маяковского только тогда, когда убеждался, что на нем был пиджак. А кофта, завернутая в газету, была у меня под мышкой. На лестнице я отдал ее Владимиру Владимировичу, он тайком облачился в нее и, эффектно появившись среди публики, высыпал на меня свои громы».

Кстати, именно в Большой аудитории Россия чуть не лишилась двух видных поэтов разом. Андрей Белый читал в Политехническом музее лекцию о русских символистах: «На этой лекции и произошел инцидент, оставшийся незамеченным: N (писательница Нина Петровская — «Газета.Ru») хотела в меня стрелять; и вдруг, переменив намеренье, сделала попытку выстрелить в Брюсова; но он вовремя выхватил из рук ее револьвер; их окружила кучка друзей, которая и скрыла это покушенье от публики».

Во время Первой мировой войны многие сотрудники отправились на фронт, большая часть музея была переоборудована в госпиталь для раненых солдат, а выставленное в залах рентгеновское оборудование стало использоваться по прямому назначению.

Экспонат признан врагом народа

Революционные события не то что затронули Политехнический: он оказался в самом их эпицентре, именно в Большой аудитории была торжественно провозглашена победа советской власти в Москве. К этому моменту у музея кончились средства, новому правительству пока было не до финансирования культурных учреждений, поэтому единственным источником денег стала сдача помещений в аренду. В начале 20-х годов материальное положение стало особенно тяжелым. Начала течь крыша, в залах царил лютых холод, на лекциях посетители сидели в шубах: «топливо приходилось добывать особыми путями; так, за этот период Институт получил на слом две дачи в окрестностях Москвы, которые были сломаны силами служащих; полученный от слома материал был перевезен в Институт и поддержал некоторое время отопление».

В 1922 году музей был национализирован, а в 1931 — признан Комиссией по чистке аппарата «отставшим от революции культурным участком» и вскоре подвергнут реорганизации. «В процессе просмотра экспозиции было обнаружено и изъято ряд экспонатов, неправильно ориентировавших посетителей в тех или иных вопросах. В процессе просмотра выявилось также значительное количество этикетажа с именами врагов народа», — говорилось в резолюции, посвященной ликвидации последствий вредительства в промышленности.

Из залов исчезла почти вся дореволюционная техника, взамен установили новую, демонстрировавшую последние достижения советского народа, в том числе там появилась первая в стране телевизионная установка, привлекавшая уйму зрителей. В 1932 году в музее была организована выставка, на которой демонстрировалась работа Украинского физико-технического института в Харькове, добившегося первых успехов в разрушении ядра атома. Очевидцы вспоминали, что, когда ее посетил Сталин, то спросил, какая может быть польза от расщепления ядра. Разъяснявший работу не мог тогда знать о всем потенциале ядерной энергии, поэтому не нашел ничего лучшего, чем сказать: «А какая польза была от открытия электрона?». На что Сталин назидательным тоном произнес: «Когда я учился в духовной семинарии, нас учили, что на вопрос нельзя отвечать вопросом».

На следующий день после объявления о начале Великой Отечественной войны в музее был организован круглосуточный пункт противовоздушной обороны, в здании также оборудовали два убежища на 250 человек. На базе музея работали курсы шоферов и радистов, сотрудники музея рассказывали москвичам, как экономить топливо и электроэнергию, готовили передвижные выставки.

29 октября 1941 года на здание ЦК ВКП(б) на Старой площади упала авиабомба. Взрывной волной выбило стекла в 600 окнах, сломало рамы, частично разрушило крышу, снесло часть перегородок и нанесло ущерб экспонатам, которые не успели эвакуировать или перенести в хранилище.

Отопление и водопровод из-за поврежденных коммуникаций пришлось отключить, а восстановительные работы отложились в итоге на почти два года: сначала из-за суровых морозов (до -40°C), затем из-за «отсутствия топлива и перспектив на его получение».

Тем не менее, уже к 1944 году музей, постепенно восстановившись, снова стал принимать посетителей. В таком виде он и сохранился до недавнего времени, пока в 2013 году не был закрыт на реконструкцию. Обновленное здание с модернизированных общественным пространством перед фасадом откроется в 2018 году.

И главный приз — автомобиль!

Рассказывая об истории музея, нельзя не упомянуть его самые интересные экспонаты. Например, в экспозиции есть первая русская ядерная бомба, одна из крупнейших в мире коллекций микроскопов, один из трех сохранившихся арифмометров Однера (а с помощью другой машины того же производства делались расчеты конструкций метромоста на Воробьевых горах). Есть в коллекции реалистичный манекен человека, проходивший испытания по воздействию радиации в условиях космического полета в реальных условиях.

Еще одна гордость музейной коллекции — единственный в мире сохранившийся дореволюционный автомобиль марки «Руссо-Балт» К12/20, выпущенный в 1911 году.

Тогда это считалось настоящим прорывом: все цилиндры двигателя были отлиты в одном блоке, машина разгонялась до 60 км/ч. Автомобиль в то время успели «оседлать» отставной премьер-министр граф Сергей Витте, князь Борис Голицын, а также промышленник Эммануил Нобель.

Обнаружить экспонат удалось в 1963 году в Тверской области — он принадлежал механику по паровым котлам Александру Орлову. Мужчина купил автомобиль еще в 1929 году, он прослужил ему почти 13 лет. «Руссо-Балт» размещался в киностудии им. Горького до 1966 года, пока его не выкупил Политех. Машина засияла на экспозиции в день 50-летию Великой Октябрьской революции — после того, как ее отреставрировали в научно-исследовательском автомобильном и автомоторном институте.

gazeta.ru