Тайное паломничество Михаила Евдокимова

Загадочная и странная его гибель в автокатастрофе, ряд обстоятельств которой пор не вполне понятен многим, до сих вызывает вопросы и сомнения в официальной версии произошедшей на трассе Бийск-Барнаул трагедии.

Об этом, а также о том, почему незадолго до гибели Евдокимов, не афишируя, совершил паломничество в Пафнутьев-Боровский монастырь, в журналистском расследовании.

Десять лет со дня гибели Михаила Евдокимова, всенародно любимого артиста-губернатора, пролетели, как десять дней. Вспоминая и поминая этого талантливого, необычного, нестандартного во многом человека, надо говорить и писать правду. И ничего, кроме правды. Пора уже.

В тот, последний для него, 2005-й год травля Евдокимова алтайскими депутатами, явно организуемая и направляемая твердой, властной рукой, достигла своего апогея. В немногочисленных своих появлениях на телеэкране народный губернатор Алтая выглядел заметно подавленным. Но не раздавленным…

Я позвонил своему старинному приятелю, заместителю губернатора. (Когда-то мы вместе учились на факультете журналистики, но он потом выбрал чиновничью стезю, а я остался на журналистской). Спросил: «Что, плохи дела?» Услышал в ответ тяжкое: «Да, паршиво совсем. Миша весь на нерве…»

И я предложил им с Евдокимовым съездить туда, где к верхам ближе. Нет, не в Кремль, и не в Белый дом. Не к земным верхам, а к небесным. В Пафнутьев-Боровский монастырь, что в Калужской области. К боговдохновенному старцу, схиархимандриту Власию, который много чего ведает в душах и судьбах людских. Такая о нем шла слава по всей области, и по Москве даже. (Об удивительном этом человеке не раз писала и «Комсомолка».) Я твердо был уверен тогда, что лишь отец Власий мог помочь Евдокимову в той ситуации – своим советом, своими молитвами и наставлениями.

Михаил Сергеевич откликнулся на мое предложение очень быстро. Встретиться договорились у его старого дома на Беговой – квартиру там он получил когда-то еще по артистической линии.  Был самый конец апреля. День выдался теплый и погожий..

Я не встречался с ним несколько месяцев до этого дня. Вид губернатора, когда он вышел из подъезда, меня поразил. Нет – испугал даже!.. Это был совсем не тот подвижный, улыбчивый человек, каким он предстал мне при первом нашем общении…

…Тогда, в 2004-м, мой приятель, тот самый замгубернатора, попросил меня оказать помощь шефу «в медицинском плане». (Я в ту пору возглавлял газету о здоровье и знал многих в мире медицины.) Знакомство наше состоялось на Старом Арбате. Там у Евдокимова была другая квартира, губернаторская. И еще бильярдная была на первом этаже. Любил Михаил Сергеевич шары покатать.  Вот там и состоялось наше знакомство.

Оторвавшись от игры, бодрый и веселый тогда еще, Евдокимов отставил кий и протянул мне руку со словами: «Миша… Губернатор…».  И заулыбался, явно довольный произведенным эффектом, – лицо мое от такой непринужденности  в общении изрядно вытянулось. Спросил: «Что со мной делать будем?!»

«Лечить!» –  твердо ответил я. Он за это слово сразу ухватился и в дальнейшем уже именовал меня не иначе, как «доктор». Особенно сочно при его обращении ко мне (что греха таить!) порой звучала фраза: «Доктор, а рюмку-то можно?!.»

Странными, надо сказать,  показались мне его отношения с медициной у себя, в Барнауле. Губернатор ведь!.. Неужто главу региона полечить не могут, как следует?!. Он же попросил устроить его для полного обследования в надежную клинику в Москве, к «хорошим людям».

Просьбу я выполнил, устроил. После чего мы поехали в автосалон - джип для губернатора покупать.  Что характерно – не новый он хотел, а подержанный. Сказал: «Мне и с царапинами сойдет.  Не для понтов надо, а по краю своему ездить, в глубинку. У нас там дороги знаешь какие?!.. Алтайские…»

Подходящей машины мы, правда, тогда не нашли.  Но позже малозначительный эпизод этот аукнулся совершенно неожиданным, даже мистическим образом...

Были просьбы касательно здоровья евдокимовского и в дальнейшем. Одна из них несколько прояснила, почему губернатор не вполне доверял своей «родной» медицине.  Алтайские доктора тогда поставили ему суровый диагноз. Очень суровый, если не сказать - страшный. С таким диагнозом уже не о карьере губернаторской (или даже артистической) думать надо было – только о душе!

Отправились мы к самому главному столичному «светилу» по этой хвори. Доктор довольно быстро диагноз опроверг. Породив в душе моей (и в евдокимовской, похоже, тоже!) червя сомнения в виде вопроса: а случайной ли была ошибка алтайских врачей, уж не было ли им заказа выбить Михаила Сергеевича из активной жизни? Ведь не дураки они там и не профаны полные, а ребята во многом грамотные…

… Летом 2005-го Евдокимов совсем уже не был расположен шутить. Неразговорчивый, напряженный, весь словно деревянный, с застывшим, как маска, багровым лицом – он действительно и всерьез испугал меня своим видом. Молча пожав мне руку, забрался в служебный БМВ с мигалкой и флажковыми номерами, и мы понеслись.

Да, именно понеслись! Со скоростью под 200 километров в час – такую езду Киевское шоссе видело не каждый день! Что было, то было: торопился Михаил Сергеевич и жить, и ездить тоже. С полной «цветомузыкой» – сиреной и мигалкой. Такой антураж при езде Евдокимов весьма любил – но не из чиновничьих понтов, думаю, а из актерских. Всякому артисту хочется, чтобы его замечали, всякое к себе внимание лестно.

Чиновником в полной мере он стать так и не успел – к счастью для всех, кто любил в нем народного артиста. И к несчастью для себя – а то разрулил бы ситуацию со своими противниками за пару дней, я уверен. Как разрулил сменивший его губернатор Карлин – чиновник плоть от плоти системы. Едва он воцарился в Барнауле, весь стройный критический хор местных депутатов мгновенно сдулся. Хотя проблемы края, за которые упорно, изо дня в день, гнобили Евдокимова, никуда не делись и не рассосались с его гибелью. Или нет, исчезла самая существенная по их разумению проблема – сам народный губернатор?!.

…В кельей своей отец Власий встретил Михаила Сергеевича приветливой улыбкой: «А-а, человек из телевизора!..» Евдокимов, преклонив колени, попытался поцеловать схиархимандриту руку – так положено при встрече со священнослужителем. Но старец, вмиг посерьезнев, ответствовал: «Не ты мне, а я тебе руку целовать должен!» И поцеловал, ввергнув губернатора в изрядное смущение.

Потом еще они говорили о жизни и о разном. А напоследок отец Власий дал Евдокимову свое напутствие. Не буду приводить его дословно, ибо было оно образным по форме – старцы на Руси частенько изъяснялись образно. (Еще от Амвросия Оптинского это пошло – кстати, тоже совершавшего свое монашеское служение на калужской земле.)  Суть напутствия была предостерегающей – очень конкретно, несмотря на образность. Наш сопровождающий – помощник наместника монастыря Андрей Смирнов – именно так сразу же это и растолковал. Но – надо знать Евдокимова! Воздев кверху палец, он твердо и сурово произнес: «Они меня еще не знают. Но – они меня еще узнают!»

Остаток дня прошел повеселее. Ходили в храмы монастырские и на святой источник, обедали в Царской трапезной. Даже земляка своего, алтайского паломника,  в тот день Евдокимов в монастыре встретил, посчитав это за добрую примету.

Предостережению старца он, увы, так и не внял...

Уже после гибели Евдокимова, как раз на девятый день, мне позвонил приятель – теперь уже бывший замгубернатора. Он был не вполне трезв и рыдал в трубку. И поведал о своей догадке относительно того, почему старец Евдокимову руку целовал. «Мы тут Мишу поминаем, – буквально проплакал он, – и поняли вдруг, что отец Власий так с ним прощался… навеки!..»

Я ответил только: «Ты прав». Все верно. Мы с моим монастырским другом еще в день катастрофы о том же самом разом подумали, едва услышав 7 августа по радио трагическую весть. Ведь старцы руки не целуют ни губернаторам, ни президентам, ни царям! Знать, ведал отец Власий, что раб Божий Михаил прежде него перед Господом предстанет. Потому и припал к руке его – как жителя уже не земного, а небесного.

И еще одна, странная очень история была. Случилось нам с замгубернатора в ноябре 2004-го побывать в арбатском доме у Михаила Сергеевич – в аккурат после дня его рождения. Возвращаясь от губернатора, уже в его служебной машине, я спросил приятеля: «А ты-то что шефу подарил на день рождения?» Тот довольно заулыбался: «А я ему такой подарок преподнес, что он меня за него обнял, расцеловал и сказал, что этот подарок для него самый дорогой! Я ему подарил… сон!»

Я удивился и попросил поподробнее. Приятель категорически отказался – а то, мол, сон не сбудется. Ну, нет, так нет… Тогда я ему в ответку свой сон рассказал, не так давно виденный... Вроде как идем мы с ним и Евдокимовым по улице – совсем как в тот день, когда машину Михал Сергеичу покупали, да не купили. А вокруг – все люди и люди! И спрашивают одни: «А кто это там идет?!.» И другие им отвечают: «Президент России!»

Рассказывая все эту приятелю, я вдруг увидел, что глаза его совершенно округлились. И вдруг, словно не своим, хриплым голосом замгубернатора почти что закричал: «Иди, иди отсюда!» Я, ошарашенный не на шутку, быстренько вытряхнулся из машины. И вдогонку уже услышал тихое: «Это ж тот самый сон…»

Сон не сбылся. Сон разбился всмятку, как служебный губернаторский «Мерседес» на том роковом для него шоссе…

Евдокимов мог сделать еще многое, и сам мог стать многим, я уверен. У него для этого было все – любовь к нему, действительно народная, и неизбывная его собственная любовь: к народу, к отчему краю, к России-матушке. Он хотел жить для людей и старался служить им. Как умел...

Мне все-таки кажется, что в злосчастной той аварии никакой конспирологии, никаких суперкиллеров, могущих попасть в колесо машины на скорости под двести, на самом деле не было. Но виновники его гибели все же есть. Ведь есть такое, очень российское слово – «затравить». Затравить, загнать до такого состояния, когда человек уже земли под собой не чует, даже когда по ней идет. Или едет...

В таком состоянии с человеком уже может случиться все. Он становится как бы запрограммирован на беду. И трагический для него исход – лишь дело времени.

В истории Михаила Сергеевича Евдокимова это время – девять двадцать по Москве, на трассе Бийск–Барнаул, в ста километрах от краевого центра... Время, когда дорога, которая, казалось, ведет только вперед, оказалась вдруг дорогой вверх. Но не в карьерном смысле этого слова…

Источник: dorogaw.wix.com