Мистика зимнего Байкала

1 день. Дух озера

Дорога то исчезает, то появляется и снова тонет в белой взвеси, поднимаемой ветром на прибайкальских просторах. Снега здесь за всю зиму выпадает немного: сейчас уже конец февраля, а сквозь тонкую белую пелену на земле еще проглядывают камни и участки высохшей осенней травы. Ветер очень сильный: даже такое небольшое количество снега он без устали гоняет по степи и почему-то особенно любит делать заносы на дорогах. Мы едем от Иркутска на Ольхон уже три часа и только сейчас начинаем ощущать близость байкальских берегов. Наш гид Дмитрий обещает показать все самые «секретные» места поблизости. И хотя мы уже опаздываем, очень хочется увидеть нечто недоступное обычным туристам.

– Это что-то и правда секретное?

– Ну не совсем, конечно, – сдается Дмитрий, – но вот эту скалу с петроглифами мало кто знает.

В какой-то момент сворачиваем с дороги и, утопая в снежных переметах, едем по долине. Петроглифы действительно оказываются интересными, но еще больше нас поражает само место на обрыве над Байкалом. Отсюда, со скалы над местечком Ая, в морозный день виден весь противоположный берег, растянувшийся вдоль графичной поверхности замерзшего озера. Внизу в долине можно различить реку Анга, точнее самое ее устье. К февралю она, похоже, промерзает целиком и превращается в гигантский каток. Небольшая дельта красива еще и тем, что в ее толстом льду застыла подводная растительность – в прозрачной среде эти скопления водорослей похожи на фантастические 3D-рисунки.

Мне очень хочется найти вмерзшую в лед рыбину или хотя бы лягушку, но ничего подобного у самой поверхности увидеть не удается. Зато на обратном пути к главной дороге мы встречаем небольшой табун лошадей: приземистые и лохматые, они поднимают за собой снежные вихри. К вечеру приезжаем к переправе на Ольхон. Летом здесь ходит паром, а сейчас по замерзшему озеру проложена ледовая переправа. Все как на официальной трассе, есть даже дорожные знаки. Через каждые 30 м вдоль прочищенной дороги стоят вешки. Зачем нужен такой частокол, мне становится понятно, когда поднимается ветер и мы едем практически на ощупь, с тревогой ожидая, когда же из белого марева появится следующая вешка.

– Лед уже серьезный, метр или полтора толщиной, так что ехать можно без опаски, – говорит Дима, увидев, как внимательно я рассматриваю черные ледяные поля рядом с машиной. – Самое страшное – это становые трещины. Они проходят через весь Байкал и возникают, когда льдины вдруг начинают наползать друг на друга. В такой торос въехать очень неприятно. Наконец мы у Хужира – главного населенного пункта на острове. Летом все дома селения превращаются в гостиницы, открываются летние домики, зимой же работает всего несколько баз. Самая популярная – «У Никиты», куда мы и едем. Есть в ее названии что-то старорусское. Собственно, и сама база больше похожа на подворье: разномастные домики и главная усадьба, где все гости собираются ужинать.

2 день. Хобой и расколотка

Ранним утром едем осматривать окрестности Хужира. Любимое место фотографов – бухта около мыса Бурхан. Летом здесь красивый пляж, и многие туристы разбивают палатки прямо у воды. Зимой в палатке не пожить, и берега поражают своей пустынностью. Заправляемся на единственной на острове полуподпольной заправке и отправляемся на лед – в планах добраться до мыса Хобой, это самый север Ольхона. Я был на нем летом – красивый утес над водой, не больше. Но когда сейчас мы приближаемся к нему на машине, все вокруг воспринимается совершенно иначе.

У самой кромки озера скалы и гроты оказываются покрыты толстым слоем льда. Он нарастает во время зимних штормов. Издалека это напоминает слой крем-брюле, которым словно покрыты здешние скалы. Места вроде тех, что окружают остров Хобой, – самые опасные на Байкале. Подводные течения подмывают лед около выступающих в море скал, так что близко лучше не подъезжать. Мы оставляем машину в стороне и отправляемся гулять в ледяные гроты и пещеры. Здесь царит абсолютная тишина, отчего кажется, будто время остановилось, чтобы сохранить эту мистическую красоту. Становые трещины разрастаются и превращаются в гигантские торосы – нагромождения сказочно-голубого льда. Вдали на льду я вижу старый уазик и палатку.

Судя по всему, это рыбаки. Решив, что свежая рыба была бы сейчас очень кстати, направляюсь к ним. Доехать на машине не получается, и преодолевать торосы приходится пешком. Снаружи никого, только из-под брезентовой палатки доносится приглушенный разговор. Мужики спрашивают, сколько мне нужно рыбы, неторопливо выбирая сети из узкой лунки. Мелкие бычки летят обратно в воду, а серебряные омули – в большое ведро.

– Сколько? – еще раз переспрашивает главный.

– Штук пять.

– Да, бери... Денег не нужно, так бери... – удивляется он вопросу о цене.

Главное байкальское блюдо – расколотка. Омуля нужно оставить на морозе на ночь, чтобы рыбешки не просто замерзли, а стали каменными. Потом можно взять топорик и начать колотить по рыбине. Если топорика нет, можно просто колотить рыбой об лед, пока шкурка не отслоится от мяса и так же легко не отделятся кости. Кусочки рыбы выложить на тарелку, посыпать смесью черного молотого перца и соли, и можно подавать к столу. Главное – не забыть горячительные напитки, желательно бесцветные.

На закате отправляемся кататься на Малое море – так называют большой залив между Ольхоном и материком. Летом вода здесь самая теплая на всем Байкале, сейчас же взгляду открываются лишь ровные поля льда, почти лишенные снега. Я разгоняю машину до сотни с лишним. Одно резкое движение рулем – и она отправляется в неуправляемый вальс по гладкому льду Байкала. Прежде чем устраивать подобное, нужно обязательно проверить лед на наличие трещин или бугров, иначе закончиться все может весьма печально.

Отужинав, отогреваемся в бане после дня ледовых развлечений. С нами парятся несколько парней из Европы. Один из них – австриец Лоренцо – увлекается музыкой и восторженно рассказывает, как он записывает звуки Байкала. – Все просто: ставлю звукосниматели на лед и жду. Иногда слышны целые громовые раскаты, иногда просто потрескивания, порой вообще что-то загадочное и необъяснимое... Я надеваю наушники и слушаю эти странные звуки, записанные на Байкале австрийским меломаном. Какие-то невидимые силы заставляют лед трескаться, а льдины – медленно наползать друг на друга. Вспоминаю, как днем мы обедали на льду и вдруг прямо под машиной услышали глухой звук, похожий на выстрел. Опытные байкаловеды говорят, что никакой опасности в этом не было, но у меня этот звук пробежал по жилам, и я всем телом почувствовал вибрацию огромной льдины под нами... Трудно описать, сколько мыслей пронеслось в голове в тот момент.

3 день. Байкальский лед

Лед на Байкале очень разный. Как у эскимосов существует три сотни слов для именования снега, так и у жителей Байкала есть свое название для каждого вида льда, в зависимости от его формы, прозрачности, гладкости. Лед, который мы видели в устье Анги, был с черным оттенком, торосы у Хобоя – нежно-голубыми и абсолютно прозрачными. А вот у берега лед прозрачностью не отличается: он скорее белесый, словно с разводами.

На Байкале мы всего три дня, и уже сегодня нужно двигаться обратно. Жаль, потому что для исследования озера требуется как минимум неделя, а то и больше. Как хорошо было бы найти гидов и вдоль западного берега поехать на самый север Байкала... Но это, конечно, совсем другая история, а пока мы отправляемся в обратную дорогу. По пути заезжаем на мыс Кобылья Голова. Ребята-французы за завтраком рассказывают, как один модный французский писатель прожил полгода в избе на Байкале – искал вдохновение для нового романа. Интересно, о чем он писал? Если о бедственном положении армии Наполеона, отступавшей в жуткую зиму от Москвы, то стоявшие в эту пору морозы вполне соответствовали исторической канве повествования.

Кстати, одним из первых, кто оставил дошедшее до нас описание Байкала, был протопоп Аввакум. За неповиновение властям его сослали в острог в далекой Сибири. Перечисляя все страдания, которые пришлось испытать в ссылке, Аввакум подробно описал, как его семья сплавлялась по Тунгуске, как тонули лодки на «Байкальском море», как шел по тайге караван. Обратно в Иркутск мы едем через белесые сопки, и я внезапно понимаю, что за сотни лет здесь практически ничего не изменилось. Крошечные селения и гигантские просторы Сибири до сих пор поражают воображение. Именно зимой здесь царит ощущение первобытности. В такие моменты хочется оставить город и перебраться на берег самого большого пресного озера на Земле.

Источник