«Не пишите, что мы умираем»

На самом севере Свердловской области есть маленький поселок Пуксинка. Еще несколько лет назад тут располагалась колония для особо опасных преступников. Она кормила Пуксинку с советских времен, была «градообразующим предприятием». Три года назад зону закрыли, и теперь поселок исчезает буквально на глазах. Корреспондент Znak.com отправился проститься с «поселком-призраком».

До сих пор в интернете можно встретить рассказы родственников заключенных бывшей исправительной колонии № 14 в Пуксинке — они объясняют, как добраться до этого глухого места. По карте расстояние от Екатеринбурга до поселка, затерянного в уральской тайге, составляет 620 километров. Сначала по асфальту надо ехать до поселка Восточного или Серова, затем по смешанным грунтово-асфальтовым трассам — до Сосьвы. Здесь последняя цивилизованная заправка, и еще 50 километров грунтовки до соседнего райцентра Гари. Уже оттуда 60 километров по зимнику. Лучший вариант для этой части маршрута — внедорожник или, лучше, полноприводный «Урал». Местные, правда, умудряются пробираться на легковушках, но это чревато. Высока опасность слететь с дороги и замерзнуть в тайге зимой. 

С опытным водителем за рулем мы проделываем этот маршрут за восемь часов почти без остановок. С каждым километром асфальта становится меньше, дорожное полотно уже, деревья ближе, а колдобины встречаются все глубже и чаще. На последних километрах машина ежесекундно пытается слететь с обледенелой трассы, хорошенько приложившись о нависающие деревья. 

По местным меркам и такой путь сообщения хорош. Летом, когда вскрываются болота, через которые проложен зимник, единственный путь — река Тавда. Раз в шесть дней, если нет шторма и поломок, по Тавде проходит катер «Пелым». Если надо быстрее, то только на моторной лодке — 170 км в одну сторону. Это 5-6 часов и пара ведер бензина.

С момента своего основания в 1958 году и до закрытия 15 мая 2014 года градообразующим предприятием Пуксинки являлась исправительная колония № 14 особого режима. «„Полосатики“ сидели», — рассказывает первый же встреченный нами житель Пуксинки, Николай Дисанбаев. «Полосатиками» на местном сленге зовут самых отъявленных преступников, которым пожизненный срок заменили на 25 лет колонии. 

Николай говорит, что раньше тоже работал в системе ФСИН, но потом ушел: «не мое это». Пробовал осесть в Сосьве — «не пошло». Сейчас он — главный трудяга Пуксинки. Работает сразу на три ставки: чистит трактором поселковые дороги, трудится кочегаром и сторожем в местной школе. «В общей сложности за сторожа и кочегара получаю 9700 [рублей в месяц], и за трактор 3000, — делится Николай. — А все, больше негде работать. Когда зона была, еще можно было что-то найти». На вопрос, почему не уезжаете, отвечает: «Не хочу я. Здесь охота, рыбалка».

Гараж Дисанбаева стоит прямо на краю закрывшейся зоны. До недавнего времени за ней следил единственный сторож — Евгений Базаров. «Уехал в прошлом году. Вроде бы где-то в Невьянске сторожем устроился», — говорит Николай. За ИК-14 вроде бы следит сейчас кто-то другой, но кто именно, выяснить так и не удалось. По периметру колонии виднеются припорошенные снегом следы. Основная инфраструктура колонии — бараки, штаб, вещевые склады, будки охраны, ограда периметра с колючей проволокой — сохранилась. Что-то, конечно, покосилось, кое-где облезла краска, где-то разбиты стекла. Но в целом, как говорится, заезжай и пользуйся. 

За проволочным ограждением пустует засыпанная снегом часовня. Ее лет десять назад сюда специально приезжал освящать архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский Викентий. По штабу разбросаны фотокарточки и списки арестантов. В отрядах кучами свалены полосатая униформа и выпотрошенные матрасы. Невольно появляется ощущение, что перед закрытием здешним обитателям дали долгожданную вольную и они, переодевшись в гражданку, разбрелись по белу свету.

Чтобы добраться до заброшенной ИК-14, надо проехать весь поселок насквозь. Во время поездки сразу обращаешь внимание на количество брошенных домов. Их тут даже не десятки: кажется, покинуты целые улицы. Особенно печально смотрится детский садик, где нет ни одного ребенка, а площадка для прогулок утонула в снегу. Картину дополняют закрытые на замок почта и единственный оставшийся магазин. Последний в Пуксинке называют просто — «у частника». О том, какой здесь уровень спроса, красноречиво говорит объявление о часах работы: «Обед: с 14.00 до 16.30».

Помещение сельской управы находится в местном клубе. Соседние кабинеты здесь занимают культорганизатор Гульнара Шимова и поселковый голова, ее муж Владимир Шимов. «Он голова, я — шея», — сквозь смех говорит женщина. С порога просит: «Не пишите, что мы умираем. Мы живем вообще-то!». Тут же с энтузиазмом бросается показывать поделки своих воспитанников: «Это все из глины, тут все из семечек тыквенных, вот из ложек, это бабочки, вот из пуговиц, из ракушек, мы их с моря привели, это из листьев, это из вербы. Тут у нас к теме любви, тут про наркотики». Как оказалось, это сделали дети. В Пуксинке их осталось 13, все школьники. Еще год назад было 25, а до закрытия ИК-14 местную школу посещали до 190 детей.

«Работают девять классов: в начальных классах — по одному ученику, в пятом — два, в шестом — один, седьмого нет, в восьмом — один, в девятом — четыре, в десятом — один, одиннадцатого тоже нет», — рассказывает директор пуксинской общеобразовательной школы Татьяна Максимова. Из 16 имеющихся кабинетов задействованы только пять, остальные пустуют. Глава поселка Шимов без иронии в голосе называет учебное заведение новым «градообразующим предприятием». В школе работает 26 человек, это самое крупное учреждение в поселке. Всего же в Пуксинке, с учетом занятых в школе, клубе, на почте, в котельных и водокачках, трудоустроено 40 человек. Всего в деревне осталось 110 жителей. «Когда-то было 900, на момент вывода колонии жило около 400 человек», — приводит цифры Шимов.

«Необходимость в школе… мы планируем на три года, — задумчиво говорит Максимова. — Вводятся профстандарты, соответственно, учителям надо переучиваться, а смысла в этом нет». Сама она готовится через три года переехать в северный свердловский город Серов. Детей, «если они к тому времени еще останутся», переведут в гаринскую школу-интернат. «Люди боятся, что школу закроют. Если ее уберут, то отсюда процентов 50 населения сразу уедет», — считает Шимов. Впрочем, после краткого размышления он признает: половина населения Пуксинки уедет вне зависимости от того, будут работать школы или нет.

Речь, прежде всего, идет об еще оставшихся «очередниках» — бывших сотрудниках ФСИН и служащих внутренних войск, ожидающих от прежнего работодателя жилищные сертификаты. Только за 2016 год поселок покинули порядка 25 человек, дождавшихся своей очереди и купивших квартиры «на большой земле». Их место занимают, как говорит Шимов, «асоциальные граждане», оставшиеся на обочине жизни. Это те, кто потерял свое жилье в Серове или Гарях, и теперь они едут сюда, селятся в брошенных домах.

Еще одна проблема — пожары. Любое возгорание в безлюдном поселке, сплошь застроенном деревянными домами, может закончиться катастрофой. Своей пожарной части здесь больше нет, имеющимися в наличии мотопомпами не справиться, пожарная машина из Гарей добирается минимум два часа (и только зимой). В марте 2016 жители Пуксинки написали письмо губернатору Евгению Куйвашеву с просьбой помочь техникой. После этого им выделили поливальную машину — с ее помощью предполагается тушить пожар. Раньше ей пользовались в селе Андрюшино. «Там поставили пожарную часть, машина стала не нужна — отдали нам», — пояснил Шимов. По его мнению, это лучше, чем ничего.

Жители Пуксинки в этом году благодарят бога, что в поселке не появлялись волки. В 2016 году хищники перегрызли всех собак. Принялись сначала за бездомных (собак во множестве бросали разъезжающиеся), потом приступили к хозяйским. Несколько раз доходило даже до настоящих рукопашных схваток. Весной 2016 года СМИ писали о том, как сосед Шимовых, военный пенсионер Анатолий Шмидт отбил в кулачном бою у волков свою собаку. «Так и у меня почти такая же история была», — рассказала Гульнара Шимова. Оказалась, женщина оборонялась от двух волков сразу.

У ее мужа сейчас главная головная боль — это падающие столбы местной ЛЭП. «Надо поменять 30 столбов примерно, а денег нет. Был недавно в Гарях, говорят, все бюджеты сокращают», — говорит Владимир Шимов. За неимением средств глава поселка сейчас сам работает поселковым электриком. «Я здесь и за электрика, и за фельдшера», — говорит он. В экстренных случаях в Пуксинку присылают вертолет. Последний раз его вызывали весной прошлого года для старушки, у которой случился инсульт. От прежнего аэродрома, когда-то бывшего в Пуксинке, сохранился только остов вокзала.

Разговор медленно перетекает к главному вопросу — о перспективах. «Какая может быть перспектива, если такая даль? К нам же летом ехать — надо иномарку иметь, и столько бензина сжечь, чтобы добраться», — отмечает Гульнара Шимова. «Иномаркой» здесь называют отнюдь не машину, а лодочный мотор зарубежного производства. Они ценятся за свою надёжность куда выше советских «Вихрей», «Нептунов» и «Москвы». 

Владимир Шимов вспоминает о том, как «колония гремела», перевыполняя планы по заготовке и переработке древесины: «Пилили доски, брус, цилиндрованные домики даже делали — была такая линия. Продукцию мы отправляли плотами до Тавды: на гидролизный завод, в фанерный комбинат. Потом там все закрылось. До Тюмени ходили с продукцией, я лично туда сдавал». Говорит, что запасы «товарной древесины» так и не были исчерпаны.

Есть сфера, на которую в Пуксинке возлагают хоть какие-то надежды. Это туризм. В поселке Линты, это вверх 90 километров по течению Тавды, есть база для рыбаков и охотников. Она действительно пользуется спросом. К ней есть плохонькая, но дорога. Чем сама Пуксинка может привлечь туристов, не вполне ясно. Раньше здесь была хотя бы узкоколейная железная дорога, которая вела вглубь тайги еще на 90 километров. Сейчас ее разбирают сборщики металлолома, о чем явно свидетельствуют штабеля ржавых рельсов, сложенные на берегу Тавды.

Сам Шимов, похоже, больше переживает не за Пуксинку, а за соседний Пелым. Сейчас этот поселок вымер окончательно — «даже электричество обрезали». В Средневековье Пелым выполнял роль столицы одноименного мансийского княжества. Затем, с 1593 года, был административным центром Московского государства «за Камнем», как называли тогда Урал. Строили русский Пелым жители Углича, сосланные сюда за гибель царевича Дмитрия в мае 1591 года. С 1601 года в Пелыме сидели родные дядья будущего первого царя из династии Романовых Михаила Фёдоровича — братья Иван и Василий Никитичи Романовы. В Пелыме отбывали ссылку герцог Бирон, граф Миних, декабристы. 

«Жалко Пелым. Места красивые и отдыхать там прекрасно», — говорит Шимов. Впрочем, из всех исторических объектов в Пелыме сохранились только стены построенной в 1840 году Михайло-Архангельской церкви. 

В Пуксинке есть почти целая ИК-14. Как кажется на первый взгляд, при должном умении ее можно превратить в туристический объект, связанный с историей таежных колоний. Местные говорят, что в России таких далеких от цивилизации колоний было две. Одна на Урале, другая где-то на Дальнем Востоке. Но пока инициативных людей не нашлось. «Был человек — хотел сделать туры катером от Тавды до Пелыма. Но что-то молчит пока», — признается Шимов.

Он был одним из четырех человек, которых мы встретили за несколько часов пребывания в Пуксинке.

Источник: www.znak.com