Записки волонтеров

Если бы не волонтеры, проведение Олимпийских игр в Сочи или в любом другом месте было бы просто невозможно. Именно они помогают решить любые вопросы, указывают дорогу, следят за порядком, сдерживают толпы и многое-многое другое. Волонтеры — глаза и руки организаторов, без них на огромном пространстве Игр, куда приехали тысячи болельщиков и журналистов, воцарился бы хаос. В Сочи российское волонтерское движение заявило о себе и получило уникальный опыт. О том, как это было, «РР» рассказали сами волонтеры — журналисты, которые в течение месяца обеспечивали олимпийский быт

— Где вино и женщины? — с порога спросили меня испанские лыжники. Для них это уже третий визит в Россию: первый раз в 2012 году они приехали в Рыбинск на этап Кубка мира FIS, второй — в прошлом феврале сюда же, в «Лауру», на тестовые соревнования перед Олимпиадой. И ни разу ответ принимающей стороны их не разочаровал.

На Играх все команды делятся на две категории: те, кто приехал только за медалями, и те, кто хочет успеть всего понемножку — и выступить, и освоить пару баров, и изучить окрестности, и познакомиться с местным населением. Испанские лыжники оказались как раз из второй категории. Я работал спортивным волонтером на лыжном стадионе «Лаура». В мои обязанности входило сопровождение их команды в зоне проведения соревнований — на трассе и в вакс-кабине, где занимаются смазкой лыж. Но к прямым обязанностям удалось приступить не сразу.

В Сочи я прилетел 26 января. Координаторы распределили меня в Веселое, волонтерское поселение в километре от границы с Абхазией. Три двенадцатиэтажных здания, обнесенных двухметровым забором по периметру, три охранника, три раздавленных мандарина у проходной и три спящих дворняжки в центре двора.

Как должно было быть на самом деле, я не знал, поэтому в целом такая картина меня устроила. Полвторого ночи я постучал в дверь квартиры № 29 первого дома. Через 40 минут, когда мои удары стали реже и безнадежней, а сумка давно лежала у стенки в подъезде и уже казалась вполне пригодной альтернативой подушке, дверь открыл дедушка в засаленной футболке, заправленной в кальсоны.

— Заходи, заходи скорей, — махнул он рукой и ушел. Я стоял в прихожей двухкомнатной квартиры, где спали семь волонтеров, вдыхал спертый воздух и никак не решался раздеться. Но обратного пути не было, по крайней мере в моем случае. Порог я уже переступил, значит, до конца февраля это теперь мой дом, мой волонтерский дом.

Главное — дождаться

Нас было очень много, даже чересчур. Поэтому первые дни превратились в одну нескончаемую очередь: на получение аккредитации, на получение формы, на вход в вокзал, на контрольно-пропускной пункт перед олимпийскими объектами, на обед, потом опять на вход в вокзал и наконец на ужин. Мы стояли с утра до вечера в этих смешных синих шапочках с олимпийскими кольцами и помпонами в непроницаемых куртках, образовывая длинные, извивающиеся змеи, которые практически не двигались. А пока мы стояли, время шло, и наша огромная волонтерская толпа приближалась к началу Олимпийских игр — началу нашей работы.

— Я стоял в очереди за аккредитацией и формой семь часов, — ворчал англоговорящий Брэдли. Это почти наверняка рекорд. — На самом деле это серьезная проблема. Форму давали не один день. Когда организаторы заметили, что в коридорах скапливается много людей, то почему-то не зафиксировали проблему, не исправили ее. Я был на зимних Играх в Ванкувере и такого не наблюдал. Там ежедневно создавались отчеты — их оперативно изучали и исправляли недостатки. В России я этого не видел. Но и в Ванкувере были проблемы.

По мнению опытных волонтеров, причина подобных накладок в том, что сочинский оргкомитет не был до конца готов. Он не подготовил профессионалов, не создал команду. Поэтому в коллектив попали неопытные, а отчасти неинициативные молодые люди. Работая в офисе, они не сталкивались с полевыми условиями, не руководили сотнями подчиненных.

Да, некоторые волонтеры готовились несколько лет, пробуя свои силы на разных спортивных соревнованиях или масштабных культурных мероприятиях. Другие собрались на Олимпиаду всего за несколько дней: покидали вещи в чемодан — и в неизвестность. По разным подсчетам волонтеров было от 15 до 25 тысяч. Но не было среди нас случайных людей, и дело не в отборе по мотивации и знанию английского языка, который все мы проходили.

Всерьез решиться отдать месяц своей жизни Олимпиаде в Сочи можно было только в определенном психическом состоянии, которое у всех нас было практически одинаковое. Не думаю, что это вызвано агитацией оргкомитета, которую он проводил на протяжении четырех лет. Наверное, за последние двадцать лет нам всем впервые так захотелось объединиться, поучаствовать в чем-то глобальном, что несколько десятков тысяч человек от Владивостока до Калининграда купили за свой счет билеты в Сочи, надели шапки с кольцами и пошли волонтерить. Каждого из нас Олимпиада изменила, хотели мы того или нет.

Труд облагораживает

На главной площади Игр — в Олимпийском парке — работали сотни волонтеров. Они стояли на улицах и встречали пеших зрителей. Ключевая задача — улыбаемся и машем. Были и другие, они на гольф-карах возили болельщиков к аренам. Недостаток рабочей силы сказался на графике водителей: вместо 8-часового дня за рулем волонтеры работали по 12 часов 6 дней в неделю с одним выходным.

Пока не приехали испанцы, меня старались занимать преимущественно физическим трудом. С другими волонтерами я разгружал КамАЗы со стройматериалами, ставил заборы, менял местами сугробы. Апогея мышечное напряжение достигло в районе дальних трасс. Служба, отвечавшая за телевизионную трансляцию соревнований, забыв, что лучшее — враг хорошего, попросила на одном из поворотов трассы спилить целую опушку леса, потому что при движении камеры несколько веток попадало в кадр.

Сказано — сделано. Через 20 минут сосновая опушка легла, перекрыв трассу. Разумеется, не устояли и техника, и окружающие заборы. Самое большое дерево упало на телевизионный кран, тот самый, на котором должна была крепиться камера. В этот момент я понял, зачем нас так много: все происходило во время официальной тренировки, поэтому десять волонтеров в нескольких метрах от спиленной опушки встали поперек трассы и вежливо разворачивали на всех известных языках лыжников, несущихся с горы. Впрочем, некоторые спортсмены предпочитали не сбавлять скорость и, прорывая волонтерский кордон, шли по веткам.

Остальным двадцати волонтерам, среди которых был и я, повезло меньше: мы перекидывали деревья в овраг, а потом в сумерках зачищали трассу. Шел третий дней физического труда, который меня облагораживал, но и благородству должен быть предел. С началом Олимпиады мышцы работать практически перестали.

Соседи

Из тех семи волонтеров, что жили со мной в квартире, двое были пенсионеры: дедушке Леше 78, дедушке Саше 65. У дедушки Леши жена жила в соседней квартире с другими волонтерками, поэтому он все время улыбался.

Дедушка Саша поначалу грустил. Вечерами он подолгу молча сидел на своей кровати в одних голубых трусах и очках. Он узнал, что будет волонтером, за неделю до начала Олимпиады. Билеты на биатлон, который они так любят смотреть с супругой, он купил еще в прошлом году. Но волонтерство превратило его жизнь в одну неразрешимую дилемму: как посмотреть с женой биатлон и при этом не потерять волонтерство?

В Белгороде у деда Саши своя пасека, и без своего меда из дома он не выходит. На третий день по баночке получили все его соседи по комнате, охранники на проходной, повара в столовой, ребята из отдела заселения. Позже, когда я заболел, этот мед меня спас.

Однажды, когда, стандартно веселый, я вернулся под утро домой и пошел на кухню за кипяченой водой, то обнаружил там деда Сашу с женой Анной, спящих на матрасе рядом с батареей. Супруга приехала к мужу, ее появление в квартире восприняли положительно. Все, кроме деда Леши. У человека советской закалки, работавшего волонтером еще на далекой Олимпиаде-80, просто не укладывалось в голове, как это так: его сосед живет с женой на кухне, а его собственная половина спит за стенкой в соседней квартире. Улыбаться он перестал.

Со своими соседями по комнате в Веселом я знакомился на протяжении всей Олимпиады. Мы работали на разных объектах и жили по разным графикам. Когда я приходил домой, они уже спали, когда уходил — еще спали. Иногда я вовсе не приходил, иногда не приходили они.

Олег из Омска, который открывал на ночь окно, пытаясь победить вечную духоту, был последним, с кем я познакомился. Его волонтерская жизнь протекала не менее ярко, чем моя, оттого и поздоровались первый раз мы уже накануне закрытия Олимпиады. Он, студент четвертого курса Сибирского университета физкультуры, знал толк в спорте, поэтому работал с женскими сборными по хоккею на «Шайбе». Словачки дарили ему вино, чешки — ящики пива, немки — клюшки и шайбы. Неорганические трофеи он складировал под кровать, остальные носил в себе. Олег мгновенно завоевывал любовь каждой команды, и мне казалось, что ему уже целого мира мало.

Справа от меня лежал Андрей из Подмосковья. Он так и не смог расстаться с привычкой, проснувшись, сразу включать ноутбук. Олимпийское волонтерство его забавляло, может быть, чуть меньше, чем нас с Олегом, поэтому он периодически ездил в Экстрим-парк, проходил check-in — обязательную процедуру, благодаря которой оргкомитет вычислял злостных прогульщиков, и сразу возвращался домой за компьютер. Впрочем, такой образ жизни его вполне устраивал.

Когда уехала жена дедушки Саши, дедушка Леша забыл свои обиды, и наши волонтеры-пенсионеры начали в олимпийских масштабах вместе собирать бесплатную воду, стаканчики, булочки, сахар, чай, паштет, джем. Теперь они уже по нескольку раз завтракали и ужинали вместе. Сначала дома на кухне, через полчаса в столовой, потом в автобусе.

Работа у них была не самая интересная: целый день они стояли на въезде в горный медиацентр — пропускали автобусы. Но работа все же была непыльная и их устраивала, тем более им полагалось больше выходных, чем остальным, и больше бесплатных билетов на разные соревнования. Как сказал мне как-то дед Саша, абсолютным клондайком для них, пенсионеров, во всем этом волонтерстве были трехразовое питание, крыша над головой и чистое постельное белье. Неслучайно они остались еще и на Паралимпиаду.

«Лаура» и Лаура

Наконец приехали мои испанцы. В команде было шесть человек: два лыжника, одна лыжница, тренер и двое из обслуги. Лыжников я видел нечасто. Они старались хорошо есть, высыпаться. Длительность их тренировок зависела от погоды и настроения. Когда мы пересекались, Иманол спрашивал у меня совета, как лучше ухаживать за волонтеркой из Олимпийской деревни, Хави был молчалив и угрюм. Позже тренер мне объяснил, что его печалило: на протяжении всех Игр ревнивая жена звонила ему каждый час, пресекая даже мысль отклониться налево. Лыжницу Лауру, напротив, я видел всегда и был уверен, что даже в те дни, когда мне не удавалось прийти на работу, она выходила на снег и каталась. И не зря: 8 февраля в скиатлоне 7,5 + 7,5 км она финишировала 25-й, а спустя две недели в масс-старте на 30 км была уже 10-й. По словам руководителей испанской делегации, это был высочайший результат для страны за все время ее участия в этом виде спорта на зимних Олимпиадах.

Сказать, что в этой победе есть моя заслуга, я не решусь. Но атмосфера, которую я постарался создать в своей испанской вакс-кабинке, безусловно, способствовала олимпийским рекордам. Испанцы мне разрешали приходить в любое время и в любом состоянии. За это они получали от меня всегда подметенный пол, питьевую воду, старт-листы соревнований, бумагу для протирания лыж и иногда вечернее пиво.

Последний день отмечали все. Тогда казалось, что вот он наконец-то и наступил, долгожданный 2014 год. За праздничным столом в отеле испанский тренер признался мне, что был волонтером в 1992 году на Играх в Барселоне и в последний день его увезли в вытрезвитель. Но мне повезло не продолжить эту добрую испанскую традицию.

Когда я вернулся в Москву, стало ясно, что сюда не долетело даже сотой доли олимпийского праздника. Москва жила своими проблемами. Так же, думаю, было и в других городах. Эстафета олимпийского огня, кажется, была слишком короткой, чтобы оживить всю Россию. Но со мной эта  Олимпиада будет теперь всегда.

Программа мотивации

Волонтерство — это безвозмездная работа за идею. Ее необходимость важно постоянно подтверждать, труд — стимулировать, хорошие результаты — поощрять. Поэтому еще в Казани на Универсиаде-2013 организаторы разработали программу мотивации волонтеров. Она по праву стала одним из наиболее успешных ходов в отношениях между комитетом сочинских Игр и добровольцами.

В первую очередь создали досуговое пространство. Диваны, телевизоры, газеты и настольные игры размещались в зоне регистрации (cheсk-in), в гостиницах и Олимпийских деревнях. Сюда волонтер мог прийти в перерыв или в выходной, чтобы расслабиться, принять участие в психологическом тренинге, конкурсе, посмотреть матч или просто перевести дух. За все эти встречи отвечали специальные волонтеры.

Особенно популярны были ежедневные лотереи на розыгрыш билетов. Билет на соревнование желаннее любых материальных благодарностей. Иногда они поступали к тим-лидерам и менеджерам, которые распределяли их среди тех, кто это заслужил.

Вторая ступень — материальное поощрение. Утро обычного волонтера начинается с check-in на рабочем месте. На столе лежит свежий номер корпоративной газеты Komanda. Если разгадать кроссворд на английском языке и попасть в пятерку первых, можно получить подарок — мелочь, а приходить на работу заставляет. В зоне отдыха волонтеров еженедельно радовали небольшими сюрпризами. Значки, визитки, кепки, наручные часы напоминали о том, что оргкомитет ценит труд волонтеров.

Источник: rusrep.ru