Военно-полевой роман

Паровоз вперед летит

Железнодорожная экспозиция на 2 га открытой площадки появилась в 2015 году, на ее создание ушло два года. Началось все с того, что Козицыну подарили фотографию станции в уральском городе Ревда 1941 года. По ней и построили макет станции в натуральную величину: тут и водонапорная башня, и кран для загрузки угля, и колонки для воды. Все пять путей перед двухэтажным строением из красного кирпича заставлены техникой того времени: санитарный эшелон, цистерны, зенитные платформы, теплушки, бронедрезина. «Вы вдумайтесь: 10 млн людей перевезли в эвакуацию и 3500 заводов за три месяца. При этом в противоход везли на фронт армию и технику. Все это нужно было организовать, и все на руках, кранов тогда не было. Вот какие были люди», — описывает Козицын подвиг железнодорожников.

Ямальские паровозы, признается он, самые выстраданные в плане доставки экспонаты (паровоз серии Еа из Уссурийска, к примеру, 7000 км преодолел сам, его цепляли к товарным поездам). Обе «овечки» использовались в 1947–1953 годах на стройке 503 — участке трансполярной магистрали Салехард — Игарка, «мертвой дороги». Сотни километров железнодорожных путей в условиях вечной мерзлоты прокладывали силами заключенных ГУЛАГа. Сразу после смерти Сталина проект закрыли, бросив большую часть техники — вывозить было слишком дорого.

О паровозах, замерших в депо Долгое посреди тундры, было известно давно, над ними регулярно пролетают на вертолетах газовики и нефтяники. После конференции о «мертвой дороге» в Надыме, где говорилось и об аварийном состоянии депо, Козицын отрядил на Ямал экспедицию.

«Какая же там мошка! Я на БАМе был, но такого не видел», — вспоминает Фарит Хафизов, начальник автотранспортного цеха «Уралэлектромеди», где есть полноценный реставрационный участок. На Ямал Хафизову пришлось летать трижды. С разбором паровоза на семь частей проблем не возникло — тендер, топку и колесную пару отсоединили. А вот с транспортировкой возникли сложности. Населенных пунктов с хорошими дорогами поблизости нет, до Нового Уренгоя около 200 км.

Варианта было три: прокладывать зимник до Ванкора, использовать дорогую авиацию или дожидаться весеннего паводка на реке Таз, до которой всего 150 м. Хафизов склонялся к последнему варианту. «Ждали только паводка, — рассказывает он. — Говорю с Козицыным по спутниковой рации, он спрашивает, как река. А я как раз иду по берегу — зыбуны, мели. Он велел нам домой возвращаться. А через неделю было принято решение — вывозить вертолетом». 

Сотрудники Хафизова бились за право участия в экспедиции — понимали, что такое приключение бывает раз в жизни. Правда, рассказывает он со смехом, все железо на себе пришлось таскать.

Ми-26 доставил груз в Новый Уренгой, оттуда уже автотралом везли 2000 км до Верхней Пышмы. На вопросы о тратах на пополнение коллекции Козицын не отвечает: «Мы все в деньги переводить будем? За этим разве собрались?» Для справки: стоимость аренды Ми-26 у большинства авиакомпаний начинается от 500 000 рублей за час.

Реставрация паровоза 1908 года растянулась на целый год. Колесную пару — ее не стали вывозить с Ямала — изготовили по чертежам на литейно-механическом заводе УГМК в городе Сухой Лог. Второй паровоз обшили броней, ориентируясь на технологии того времени.

К нетривиальным задачам в реставрационной мастерской привыкли. Впервые старой техникой тут занялись в 2007 году, когда Александр Козицын, гендиректор «Уралэлектромеди» (старший брат Андрея Козицына, погиб в 2009 году в автокатастрофе в Ленинградской области, сейчас его именем названа улица, на которой расположен музей), интересовавшийся ретроавтомобилями, приобрел ЗИС Георгия Жукова.

Машин, которые надо было поставить на ход, с каждым годом становилось все больше. Восстанавливать технику, насколько возможно, стремятся с использованием оригинальных частей, которые находят у военных, поисковиков, коллекционеров. Многие детали приходится делать по чертежам либо придумывать самостоятельно — работа творческая. «Мы однажды похулиганили, на танк БТ-7 установили гидропривод с джойстиком. Холманских (Игорь Холманских, экс-начальник танкового цеха «Уралвагонзавода», ныне полпред президента в УФО. — Forbes), когда был с визитом, оценил», — вспоминает Хафизов.

Сейчас в мастерской 28 сотрудников. Жестянщиков, слесарей и электриков искали в автосервисах Екатеринбурга. Есть в команде и двое бывших военных. Хафизов отмечает, что они лучше понимают логику военных конструкторов, когда надо восстановить недостающие части. Да и в общении с военным округом, который передает музею списанные образцы вооружения, незаменимы.

Ежегодно реставраторы восстанавливают по четыре-пять объектов. Некоторые из тех, что сейчас в мастерской, в марте пройдут обкатку и 9 мая присоединятся к шествию в честь Дня Победы. Другим суждено стоять в музее без выезда. Например, не так давно отреставрировали американский танк М3А1 «Стюарт», поставлявшийся в первые годы войны по ленд-лизу. На такие ставились авиационные двигатели, достать оригинальный не удалось, а любой другой не вписался бы в конструкцию. А вот ГАЗ АА Кегресс, у которого вместо задних колес гусеницы, по улицам Верхней Пышмы поедет: заканчивается восстановление кузова. Как и образцы американской техники: автомобиль Willys, плавающий тягач DUKW-353 производства General Motors и более скромная амфибия Ford GPA.

Эволюция танка

Вся тяжелая военная техника выставлена на открытой площадке перед зданием музея. Многие экспонаты вряд ли можно увидеть где-то еще. Например, участвовавший в боях бронекатер Волжской флотилии, который отыскали в одном из затонов. Истребитель-бомбардировщик Bell P-63 Kingcobra, один из тех, что поставлялись по ленд-лизу с 1943 года. Его нашли поисковики на Дальнем Востоке — он разбился при перелете с Аляски. Или пятибашенный танк Т-35. Именно такой изображен на медали «За отвагу», но к началу войны он морально устарел — 11 человек экипажа, слабая подвеска, броня более тонкая, чем у танков серии КВ. Таких танков было выпущено всего 59, единственный оригинальный экземпляр сохранился на полигоне в Кубинке. В Верхней Пышме — его точная копия, созданная по советским чертежам, более тысячи деталей изготовили заново.

Рядом танк КВ-2, семитонную башню которого можно повернуть, только если танк находится на идеально ровной поверхности. Все средние и тяжелые танки, списанные военными, — с родными моторами и «раздатками». А вот в линейке Т-34 много танков с отмеченными красной краской выбоинами от пуль и снарядов. Мы разглядываем их из окна второго этажа музея. Козицын обращает внимание на различия модификаций. У Т-34/76 харьковского завода, например, который выпускался еще до войны, люк был сплошной, поднять его раненому практически невозможно. В Челябинске и Нижнем Тагиле, куда эвакуировали предприятия из Харькова и Ленинграда, стали делать уже два люка. Позже появилась и командирская башенка. По словам Козицына, эволюция танка с учетом боевого опыта четко прослеживается. «Полная линейка по танкам будет, — обещает он. — Из тяжелых трех точно не хватает, если брать и огнеметные, то четырех. Средние тоже доставим — Т-24 и Т-44. Нет пока КВ огнеметного, но найдем. Башня та же, что у обычного, только вместо пушки там сопла».

Фото Максима Шера для Forbes

Директор музея Александр Емельянов, профессиональный военный историк, кивает. С миллиардером он нашел общий язык: оба сыплют названиями серий и номерами моделей.

Вадим Задорожный, основатель первого частного Музея военной техники в России, впечатлен экспозицией в Верхней Пышме. С Андреем Козицыным он общается, оба входят в попечительский совет Российского военно-исторического общества. «Друг другу помогаем и советами, и контактами, и материалами, — рассказывает Вадим Задорожный. — Я очень рад, что Козицын создал такую мощную и четкую коллекцию военной техники как отечественной, так и той, что поступала по ленд-лизу. По темпам, с которыми они развиваются в последние полтора-два года, собрание может стать лучшим в стране. По танкам и бронетехнике однозначно коллекция уже шире моей».

Откуда у Андрея Козицына такой интерес к военно-технической истории? «В войнушку не наигрался — вот, наверное, и посыл первый, чтобы начать интересоваться, — говорит 55-летний бизнесмен. — Второй посыл — к юбилею Победы в 2005 году мы реконструировали памятник тем, кто ушел на фронт с комбината «Уралэлектромедь» (тогда Пышминский медеэлектролитный завод). Логично у памятника рядом технику военную поставить. Поставили два орудия. Потом в военный округ обратились — поставили первый танк, второй. А дальше уже процесс творческий».

Фото Максима Шера для Forbes

По словам Задорожного, самый простой способ пополнения собраний — приобретать советскую технику в Финляндии, Чехии, Польше: «Там она лучше сохранилась на местах боев. Все легально ввозим, демилитаризуем». Но и он не хочет говорить даже о порядке инвестиций: «Деньги большие. Но мы же это делаем, чтобы увековечить память и дать пытливому гостю представление о технической мощи тех лет».

Другие люди

Здание музея по соседству с проходной «Уралэлектромеди» появилось в 2013 году. В нем три этажа — учли опыт музея Задорожного под Москвой и решили, что атриум, где подвешены самолеты, стоит сделать повыше.

За 2015 год музей посетили 200 000 человек, не считая школьников, которые приезжают сюда на интерактивные уроки. В зале с 3D-проектором лучше усваивается материал не только по истории, но и по географии, астрономии. Тем, кто лучше всех ответил на тестовые вопросы в конце урока, разрешают поиграть на симуляторах. «Мы изначально планировали образовательную составляющую», — говорит Александр Емельянов.

Козицын сам такие уроки не посещал, но он уверен, что в окружении техники, которая была на вооружении в 1941 году, не только лучше усваивается материал по истории, но и приходит осознание, какой ценой далась победа.

Сейчас весь первый этаж и атриум музея занимает техника первых лет войны. Легкие танки кажутся совсем беззащитными в сравнении с теми, что выставлены на улице. «Это же английские «виккерсы» середины 1920-х годов модернизированные, — показывает Козицын на Т-26. — Все очень примитивно, а на нем еще и воевать надо. Когда в коллекции появились первые танки и мы начали изучать литературу, захотелось наглядно показать, с чем тогда воевали». Помимо танков и автомобилей в музее сейчас выставлены и самолеты — И-15, И-16, Як-1, ЛАГГ-3, МиГ-3. Не так давно появился английский одноместный истребитель Hawker Hurricane, воевавший на севере (его называли «харитоном»). Восстанавливали его московские реставраторы, все детали оригинальные.

Фото Максима Шера для Forbes

Миллиардер сам ездил на всем, что поступает в музей, кроме самолетов — они не летают. Ощущения от управления старой техникой, признается он, сильные — в танке страшный грохот, тормозить или поворачивать колеса на полуторке приходится своим человеческим усилием. «Как в войну выстояли, уму непостижимо. Они были другие люди. Мы сегодня чахленькие и слабые, в подметки им не годимся», — говорит Козицын, рост которого 190 см.

На прошлогодних фотографиях интерьеры музея выглядят иначе, чем сейчас. В мае, предупреждает Козицын, все опять поменяется. Гражданскую технику — на втором этаже большая коллекция ретроавтомобилей и мотоциклов — выставят на отдельной открытой площадке. Для этой же экспозиции реставраторы уже готовят машину скорой помощи 1960-х годов, их выпускал Рижский завод.

«Я знаю все, что будет появляться в музее. И даже знаю, когда это будет. В голове же все построено давно», — говорит Козицын. Мы подходим к макету музея — пока из 7 га освоена всего половина. Строительство второго здания музея уже началось. Там, по замыслу Козицына, будут выставлены полные парадные расчеты техники, которая участвовала в парадах — перед войной, в ноябре 1941 года и в июне 1945 года.

Меняется и прилегающая территория. Неподалеку появится трасса для картинга, например, и мастерская, где ребята сами смогут собирать карты. Здание театра — он на макете напротив музея — уже строится. Перед ним, как написано в соглашении с губернатором Евгением Куйвашевым (он в музее бывал не раз, и один, и с сыном), к 2018 году должно появиться трамвайное кольцо, трамвай соединит Верхнюю Пышму с Екатеринбургом, откуда многие ездят в область на работу.

«Вот здесь встанет еще дворец технического творчества молодежи — это тоже совместный с губернатором проект. Если человек в детстве хоть одну гайку завернул, уже дураком не вырастет. Рядом будет дворец самбо», — размечает Козицын территорию уже за пределами существующего макета. И добавляет, что макет уже немного устарел — на нем нет будущего планетария.

Гендиректор УГМК Андрей Козицын
Фото Максима Шера для Forbes

Все это — ближайшая перспектива. Глядя, с какой скоростью УГМК преобразует город, где миллиардер родился и который не покидал, веришь, что так и будет. «Быстро? Надо все при жизни делать. Кто его знает, мы ж не знаем, что нам Господь готовит», — философски замечает Козицын. И добавляет, что после того, как стал изучать военно-техническую историю, жестче ставит людям задачи по срокам: «Люди всю промышленность за три месяца эвакуировали, а мне говорят, что невозможно. У них совесть есть?»

В начале экскурсии, заметив спущенное колесо на полуторке, Козицын сделал знак директору музея. Уходя, заглядываю на первый этаж: накачано.

Источник: forbes.ru