Как вам обустроить «Артек»?

Да — именно вам, поскольку себя я в этой истории пока не вижу. Чувствую себя кем-то вроде влюбленного кулинара из фильма Наны Джорджадзе: он живет на чердаке, под ним чудовищная советская столовка. И он им тайно подает советы: может быть, если бы вы добавляли в отварную рыбу чуть-чуть специй, от нее бы не так воняло… Но боюсь, что все эти советы предназначены не столько нынешнему руководству «Артека», сколько будущему. Когда спасать бренд все равно придется — и уж никак не с помощью фестиваля «Детская новая волна». Дорогие будущие педагоги «Артека», это адресовано вам. Не знаю, доживу ли до вашего появления и буду ли вам нужен, так что бросаю эту бутылку в море, как иногда делалось в «Артеке» в конце смены: послание к будущему, так сказать.

Алексей Каспржак, новый гендиректор «Артека», пока никакой педагогической концепции не озвучил. Подчеркиваю — педагогической. Так-то он много чего наговорил, благо и трибуну предоставляют: будем возвращать престиж, вкладываются деньги, станем кормить… Между тем «Артек» не был и не будет элитным детским санаторием. И в качестве лагеря для деток российской элиты он существовать не сможет, даже если вся эта элита в принудительном порядке вытащит отпрысков из-за границы и отправит туда. Без педагогической концепции им там элементарно нечем будет себя занять. Вожатые не должны быть аниматорами сродни турецким, курортным: их дело — не развлекать детей, а растить реальную элиту. Для этого педагогической элитой должны быть они сами.

Украина с «Артеком» не справилась и, по сути, загубила его — он был на грани распродажи. Об уровне вожатых говорить нечего. У России есть шанс —- но не знаю, пожелает ли она им воспользоваться. Для этого надо прежде всего отказаться от бесцельного и бездумного вкачивания средств в материальную базу «Артека». Даже в условиях нынешней России возможен анклав будущего, пространство свободы, рискованной игры, азарта — не в игорном смысле, понятное дело.

«Артек» всегда, особенно в семидесятые и начале восьмидесятых, был оазисом свободы. Слишком идеологизирован он никогда не был. Там растили граждан «Полдня», по Стругацким; там — как в Дубне или новосибирском Академгородке — обитали люди будущего. Крым идеально приспособлен к тому, чтобы стать идеальным пространством этого будущего. И люди, выросшие там, будут двигать Россию вперед — как двигали ее выпускники Новосибирского университета. Можно сразу сказать: утопия, шарашка, фиговый лист на безобразной статуе очередного тоталитаризма. Если хотите, давайте жить без утопии и без фигового листка: кто знает, может, вам так больше нравится. Но я предпочитаю создавать модели будущего, они могут пригодиться.

Что я имею в виду под педагогикой риска? К ребенку надо относиться как к взрослому. «Артек» никогда не был местом отдыха сытеньких отпрысков партийного начальства. Там собирали молодых профессионалов: лучших художников, лучших танцоров, лучших математиков. У каждой смены — свой профиль. Воспитание детей надо доверить самим детям — они должны стать реальными хозяевами «Артека», решающими судьбу каждой смены. Как конкретно мне это мыслится? Дальше будет чистая педагогическая утопия в духе «Полдня», но она абсолютно осуществима, и, более того, так уже было. Ведь не сам я все это выдумал — Владимир Вагнер, лучший и любимейший педагог «Артека», действовал именно так.

Представьте себе, что в «Артеке» собрана смена юных химиков и физиков, победителей олимпиад. Им отдан, допустим, весь «Лесной» — прекрасный комплекс лагерей в самом сердце «Артека». Гендиректор собирает подростков в Суук-Су и говорит: убедительная просьба выключить все мобильные телефоны. (В идеале при въезде в «Артек» они должны бы сдаваться на хранение — пушкинский лицей как главная русская педагогическая утопия был славен именно полной изоляцией воспитанников от внешнего мира, даже на каникулы не отпускали.) Прошу абсолютной серьезности. В глубине Черного моря возможен взрыв сероводорода (так оно и есть, кстати). Взрослые показали свою неспособность справиться с этим вызовом — наука разрушена, коррумпирована, разъехалась и т.д. Вы понимаете, что вас собрали здесь не просто так. Если за месяц не будет найдено решение, мы лишимся и этого побережья, и — в перспективе — Черного моря как такового. К вашим услугам лучшая лаборатория, все реактивы, доступ в интернет, само собой, плюс вы имеете право работать ночами. Приступайте.

И они приступят. И они это решение найдут. Совершенно не важно, насколько оно будет верно, прагматично и т. д., — у них будет среда, в которой не до выяснения национальных проблем и не до споров о материальном положении друг друга. В этой среде уважаемы будут умные, а не звероватые. И давайте помнить, что гипотезу Пуанкаре победил ленинградский олимпиадник.

Вариант для гуманитариев. Собирается творческая смена — дети-писатели, сценаристы, режиссеры, музыканты, кто хотите. К ним выходит гендиректор: прошу абсолютной серьезности. Россия должна была принять участие в Международном фестивале детского кино в Сиднее (такого фестиваля нет, но это не важно). Были выделены средства на создание фантастического фильма. Средства эти профуканы, группа не справилась, фильм не готов, участие России под угрозой срыва. Если в течение месяца, то есть одной смены, картина не будет снята — мы опозоримся, и нас никогда больше туда не позовут. Смена истрачена, денег нет. У вас есть возможность снять в артековских пейзажах фантастическую картину (поверьте, там есть где снимать). У вас есть три дня на мозговой штурм, то есть выработку сюжета. Десять дней на сценарий. И двадцать дней на съемки. К вашим услугам цифровая техника, один профессиональный оператор (чтобы учить и давать советы) и опять-таки право работать по ночам. Если картина состоится, вы поедете представлять ее в Сидней (ради такого дела можно свозить). Режиссер и артисты получат льготы при поступлении во ВГИК. Если облажаетесь — винить некого. Уверяю вас: они напишут сценарий и музыку, и снимут картину, и смонтируют ее. И эта картина будет лучше, чем то, что нам сегодня показывают по телевизору. Я ставил такой эксперимент у себя в школе и помню, какое это было наслаждение для всех. А сюжет с таинственными исчезновениями детей в спортзале до сих пор кажется мне перспективным, все не соберусь дописать.

Вариант для математиков. Выходит гендиректор. Прошу полной секретности. Российская ракета «Крым-2014» — сверхсекретная разработка для полета на Луну и обратно — не взлетает. Последние испытания, о которых даже в прессе не было, закончились ничем. Как известно, дети обладают повышенной выносливостью. Вся надежда именно на детей, на свежесть их взгляда и устойчивость психики. Генеральный конструктор уволен. У вас есть неделя на то, чтобы найти ошибку и исправить ее. На это время вы будете обеспечены дополнительным пайком — вот приказ Верховного главнокомандующего — и правом свободного перемещения по «Артеку» и Гурзуфу. Отменяется «абсолют», как называют в «Артеке» тихий час. Разрешается купание по желанию, поскольку в воде приходят лучшие мысли (разумеется, под надзором инструктора и в пределах буйков). В Адаларах — это две такие подводные скалы в полукилометре от берега — будет расположен интеллектуальный штаб, там вас не смогут засечь шпионы. Заплывы на Адалары разрешаются под мою ответственность (повторять это словосочетание как можно чаще). Работайте.

Есть два способа добиться от детей абсолютного творческого максимума: во-первых, умеренная невротизация (все зависит от вас, доверяем только вам, больше никто не справится и т.д.). Во-вторых — сопутствующее ей, идущее в ногу с ней повышение самооценки: вы лучшие, вы сможете, вас собрали не просто так. Быть может, это довольно циничные приемы, но они работают. Рискну сказать, что в трудных классах другой методики просто нет. Я сам всегда так действую, особенно если классу уже успели внушить, что он безнадежен (бывает в школах такая практика — в параллель «В» выделяют всех, кто не справился в «А» и «Б», всех, кто портит показатели в хороших классах).

Для начала вы объясняете этим детям, что на самом деле они лучшие, просто с ними не находили правильного языка, потому что в действительности они взрослее и серьезнее прочих. А дальше вы начинаете разговаривать с ними на таком языке, какой и аспиранту показался бы трудным («имплицитно», «хронотоп», «панпсихизм») — постоянно добавляя «как вы, конечно, понимаете». Через десять минут им становится интересно, через двадцать они усваивают эти слова, на следующем уроке учатся их употреблять. Через пять уроков у вас лучший класс в школе, хотя и безбожно задирающий нос (тогда их надо аккуратно окоротить). Не говорите мне, что это не работает. Если это у вас не работает и вас начинают игнорировать либо заплевывать жеваной бумагой, вы не учитель, и нечего вам делать в школе. Поймите: с таким трудным классом, как сегодняшняя Россия, возможен только один метод. Ей надо реально внушить, что она умная — а не просто лучшая — и поставить перед ней великую задачу. И это не должна быть аннексия чужого государства — то есть задача экстенсивная. Это должен быть научный либо гуманитарный прорыв. С детьми это работает.

«Артек» для того и предназначен, чтобы дети месяц проводили в ХХII веке. Уверяю вас, если наши специалисты смогли подсунуть амфоры главному ныряльщику, они и юным историкам сумеют подложить уникальные клады, чтобы дети нашли, описали и датировали их. И пусть они покидают «Артек» в убеждении, что нашли сокровище Миледи или клад генуэзцев. Просто умейте его спрятать — слава богу, настоящие историки никуда не делись и охотно будут консультировать педагогов. Я не сомневаюсь, что и исторические реконструкции могли бы найти в «Артеке» идеальную площадку — где еще воссоздавать битву при Фермопилах? Глядишь, реконструкторам сразу расхотелось бы воевать по-настоящему.

Я даже предложил бы вовсе уж рискованный вариант — мы с Вагнером его когда-то проговаривали как чистую абстракцию, но сейчас именно пора рисковать. Представьте, что детям говорят: в окрестностях вашего лагеря (лучше всего тут подойдет «Горный», он высоко, там таинственно) бродит маньяк (сепаратист, шпион). Всем передвигаться крайне осторожно. О малейших следах — пачка сигарет, носовой платок, просто отпечаток подошвы сорок третьего размера — сообщать немедленно. Вот фоторобот.

А дальше они начинают его ловить. И когда поймают — он честно им все расскажет и окажется ни в чем не виноват. Он жертва судебной ошибки. Может быть, он даже сам им откроется. И попросит у них убежища. И предъявит доказательства своей невиновности, а равно и письма от своей семьи, с которой он вот уже год не может увидеться и все ужасно страдают.

Вот и посмотрим, выдадут его дети или нет.

Я понимаю, что это страшный эксперимент. Но это и есть педагогика риска. И «Артек» — идеальная площадка именно для такой педагогики. Хорошо помню, как во время Артековского кинофестиваля — он был тогда интересным, влиятельным, собирал лучшие кинематографические и кинокритические силы, — старшим отрядам рискнули показать питер-бруковского «Повелителя мух». Дискуссия о картине — клевета это на человечество и детство, либо самый беспристрастный их портрет — затянулась глубоко за полночь, шла в артековском пресс-центре, и никому не было скучно, и никого не гнали спать. Детям надо показывать такое кино. Может быть, и в жизни.

Смена юных эпидемиологов, борющихся с таинственной лихорадкой (не обязательно ее имитировать — достаточно о ней рассказать и привезти образцы пораженных тканей). Смена юных религиоведов, ищущих следы заброшенного монастыря. Смена журналистов, снимающих документальное расследование о вымышленном — но прекрасно документированном! — эпизоде артековской истории, что-нибудь о контактах с пришельцами, например. Да мало ли чем можно занять детей! Просто нужен мозговой центр, разрабатывающий сценарии этих ролевых игр (при слове «игра» обычно вспоминается фамилия «Щедровицкий», но я хотел бы эту ассоциацию разрушить и по возможности не допускать адептов таких игр в центр здорового детства; тысяча извинений, nothing personal, давайте оставим методологию в ХХ веке, где ей самое место). Нужна готовность рисковать. Нужно твердое понимание, что дети сегодня — самые взрослые люди в стране, как писал еще Слуцкий. Почему? Потому что они еще не верят, что все обречено. Возраст не позволяет.

И ради бога, не надо возить в «Артек» Крутого, Баскова и Киркорова. Это, конечно, не дезориентация малолетних — дети устойчивы, и вкус их не так-то просто испортить, — но пустая трата денег и издевательство над самой идеей «Артека». Не стоило возвращать Крым ради того, чтобы менять украинскую попсу на российскую.

Последнее. Если меня спросят, готов ли я в условиях нынешнего «Артека» развивать там подобные методики и лично проводить журналистские либо гуманитарные смены, я отвечу: нет. Но это только мой личный случай. Как знать, вдруг в нынешнем Крыму и даже в нынешнем «Артеке» можно отвоевать площадку для педагогического эксперимента? Объявить все это утопией и авантюрой легче всего. Но помните: именно питомцы Макаренко делали едва ли не лучший в мире фотоаппарат. И будьте уверены: если дать детям-олимпиадникам манускрипт Войнича и в случае его расшифровки посулить поездку в Оксфорд, а в случае неудачи — общенациональный позор, к концу смены самая таинственная рукопись в истории будет прочитана.

При условии, конечно, работы по ночам, неограниченных купаний и доппайка в виде мороженого.

Источник: novayagazeta.ru