Дары смерти: Что нужно знать о выставке Яна Фабра в Эрмитаже
Кровь, панцири жуков, мертвые животные и рисунки шариковой ручкой на выставке главного романтика в современном искусстве
В пятницу в Эрмитаже открывается выставка «Ян Фабр: Рыцарь отчаяния — воин красоты» — большая ретроспектива одного из самых известных современных художников. Проектов, подобных по масштабу (а под выставку будут задействованы залы Зимнего дворца, Нового Эрмитажа и Главного штаба), до сих пор не удостаивался ни один современный автор. Причин, по которым музей предоставляет Фабру особые права, несколько, но главная кроется в его трепетном отношении к классическому искусству, в диалоге с которым он строит большинство своих инсталляций.
Опыт подобных эрмитажному проектов у Фабра тоже есть. Восемь лет назад он уже делал нечто подобное в Лувре: в зале парадных портретов раскладывал надгробные плиты, среди которых полз гигантский червяк с человеческой головой, в другом — выставлял железную кровать и гроб, инкрустированные переливающимися жуками-златками, были там и чучела животных, и позолоченная скульптура и рисунки. Фабр — внук знаменитого французского энтомолога Жана-Анри Фабра, которого Виктор Гюго называл «Гомером насекомых». Это важно держать в голове при виде панцирей, скелетов, рогов и дохлых собак, чучела которых он часто использует, — чтобы понять, что все эти шокирующие неподготовленного зрителя предметы — не самоцель, но естественный способ осмысления реальности человеком, который с детства был окружен коллекциями заспиртованных тварей в колбах.
Чучела неизбежно станут самыми обсуждаемыми экспонатами. Например, сразу несколько работ из серии «Черепа», Фабр размещает в зале Снейдерса рядом с его натюрмортами, изобилующими дичью, рыбой, овощами и фруктами, как бы намекая на тлен, что стоит за ломящимися от яств столами. Но чучела — лишь малая часть того, что покажут в Эрмитаже в рамках выставки художника.
The Village составил краткий гид по творчеству Фабра и попросил ассистента куратора Анастасию Чаладзе прокомментировать отдельные работы.
В 2011 году на Венецианской биеннале Фабр представил реплику микеланджеловской «Пьеты», в которой фигура Смерти держит на коленях тело художника с человеческим мозгом в руках. Выставка тогда наделала много шума: кому-то не понравилось заимствование канонического христианского образа, кто-то увидел в работе лишь попытку шокировать публику. В реальности идею следует объяснять тем неподдельным восторгом, который у Фабра вызывает призрак средневекового художника-ученого. При этом, учитывая, что со времен да Винчи наука шагнула вперед и реально способствовать научному прогрессу современные авторы не могут, Фабру остается одно — идеализировать и романтизировать образ человека, познающего мир.
«Человек, который измеряет облака» (1998)
комментарий АНАСТАСИИ ЧАЛАДЗЕ:
«Это первая работа, которую видит зритель, если начинает знакомство с выставкой с Зимнего дворца: скульптура встречает людей еще во дворе, сразу за центральными воротами. На мой взгляд, этот образ отлично раскрывает Фабра как сентиментального человека и художника. Мы привыкли к тому, что современные авторы часто обращены к политической и социальной сферам жизни общества, а Фабр остается романтиком: кому-то образ человека, измеряющего облака линейкой, может показаться глупостью, но для него этот герой — символ служения своей идее и мечте».
Кровь
Одна из первых выставок Фабра, которую он показал в 1978 году, называлась «Мое тело, моя кровь, мой пейзаж» и состояла из картин, написанных кровью. Идея использовать собственное тело для работы уже не была нова, однако, возможно, именно Фабр первым сумел перенести опыт из плоскости художественного эксперимента в область осознанного высказывания, не просто намекая на собственную исключительность, но и подчеркивая жертвенную природу искусства. Помимо ранних работ кровью, в Эрмитаж привезли современную инсталляцию «Я позволяю себе истекать» — гиперреалистичный силиконовый автопортрет-манекен, который стоит, уткнувшись носом в репродукцию картины Рогира ван дер Вейдена «Портрет турнирного судьи».
«Я позволяю себе истекать» (2007)
комментарий АНАСТАСИИ ЧАЛАДЗЕ:
«Это метафора вторжения современного художника в историю искусств. С одной стороны, результат печальный: кровотечение из носа — иллюстрация поражения современного художника перед мастерами прошлого. С другой — инсталляция будет размещена между двумя полихромными порталами с изображением сцен из жизни Христа, и это придает всей композиции новый смысл, намекая на то, что Фабр мыслит себя Спасителем от мира искусства. Это довольно смелое заявление, но в нем нет ничего принципиально нового: начиная со Средневековья, у художников было принято переносить на себя муки, чтобы испытать состояния священной истории, отказываясь от богатства и развлечений, чтобы быть ближе к состоянию персонажей, которых они изображали на своих картинах».
Мозаики из панцирей жуков
Одна из наиболее известных техник Фабра — это мозаики, которые он выкладывает из переливающихся панцирей жуков-златок. Ими он выкладывал потолки и люстры королевского дворца в Брюсселе и бесчисленное количество более компактных инсталляций и скульптур. Жуков Фабр совершенно искренне считает чуть ли не самыми совершенными живыми существами и восхищается природной логикой, сумевшей так просто и эффектно защитить этих весьма хрупких существ от опасностей.
«После пира короля»
(2016)
комментарий АНАСТАСИИ ЧАЛАДЗЕ:
«Ванитас — феномен, который был очень популярен в XVII веке, это такое отрицательное, негативное восприятие развлечений, намек на то, что радости жизни — это пустое и надо думать о каких-то более важных вещах. В зале висит знаменитое полотно Якоба Йорданса „Бобовый король“ с изображением пира, а рядом — работа Фабра „После пира короля“, которая не является прямым комментарием, но в каком-то смысле показывает то, что происходит после праздника. Мы видим здесь пустоту, кости и мух, слетевшихся на падаль, и посреди этого одинокую собаку, которая осталась верна неизвестно чему».
Рисунки шариковой ручкой Bic
Еще одна необычная техника в коллекции Фабра — рисунки, которые он делает с помощью простых шариковых ручек Bic. Самая известная работа в этой технике — гигантское панно «Синий час» из коллекции Королевского художественного музея Бельгии. Для Эрмитажа художник нарисовал специальную серию реплик на работы Рубенса, которые во время выставки будут висеть в одном зале с оригиналами. Ценность их особенно высока, поскольку Рубенс в судьбе Фабра играет особую роль. Собственно, именно после посещения в детстве дома Рубенса в Антверпене у Фабра, по его признанию, и возник интерес к искусству.
«Появление и исчезновение Антверпена I» (2016)
комментарий АНАСТАСИИ ЧАЛАДЗЕ:
«На самом деле разглядеть что-либо в этих работах трудно. Зрители воспринимают их просто как синие квадраты, спрашивают: „Что это с рисунками, они что, такие старые, что на них ничего не видно?“ Фабр же сознательно не захотел использовать дополнительный свет, видимо, обыгрывая название серии „Появление и исчезновение“. Хотя, если постараться, с какой-то точки можно разглядеть фигуру, узнать знакомую позу».
Помощники
Фабр не работает один — подобно тому, как это было заведено у Рубенса, в его собственной мастерской постоянно трудится множество помощников, без помощи которых художнику было бы не под силу изготовить и сотую долю своих поражающих масштабом проектов. Значение их работы Фабр не умаляет, а, как в случае с серией рельефов из каррарского мрамора «Мои королевы», специально подчеркивает. Профильные парадные портреты изображают женщин, которые окружают художника: это помощницы в его студии, менеджеры и секретари. Фабр превозносит их до уровня королев, заигрывая с парадными портретами Ван Дейка, но при этом снижает традиционный для этого жанра пафос, надевая на своих моделей праздничные колпаки для детских праздников.
«Мои королевы» (2016)
Сверху: Катрин Гентская
Снизу: Софи Гентская
комментарий АНАСТАСИИ ЧАЛАДЗЕ:
«Серия в зале Ван Дейка выполнена специально для Эрмитажа. На выбор жанра парадного портрета Фабра натолкнула сама архитектура: наверху, в центральной кассете, есть изображения деятелей искусств, портреты которых, как ожерелье, украшают карниз и выполнены схожим образом. В этой серии есть и одна скульптура — „Моя будущая королева Бельгии Елизавета“. Юная наследница бельгийского престола изображена опять же в контрасте с парадными портретами Ван Дейка в повседневной одежде и в смешливом колпачке».
Автопортреты
К жанру автопортрета Фабр прибегает при любом удобном случае. Здесь нужно вспомнить, что он еще и прославленный режиссер, что во многом объясняет его страсть примерять на себя неожиданные, подчас комичные образы: помимо образа Христа или средневекового рыцаря, Фабру неоднократно случалось представать перед зрителями в образе жука, вампира, бандита-головореза и даже осла.
«Исчезновение
художника» (2008)
комментарий АНАСТАСИИ ЧАЛАДЗЕ:
«Это важная тема для Фабра — метаморфозы, изменения: человек корчит гримасу перед зеркалом, меняет образ, стареет. Фабр считает, что любой портрет — это метаморфоза. В зале будет представлено множество автопортретов Фабра, примеряющего на себя различные образы. Фабр изображает себя в обличье Ван Гога с отрезанным ухом, Супермена, вампира, где-то приделывает себе ослиные уши, где-то — рога: для него это постоянная игра. Изменения и метаморфозы — важная стратегия его творческого кредо».
Рыцарство
Название проекту Фабра в Эрмитаже дал его же перформанс, который художник провел в летом. Облачившись в специально изготовленные доспехи, он, подобно паломнику, обошел залы дворца, то и дело останавливаясь и целуя экспонаты. Рыцарский зал — последний в маршруте по основному музейному комплексу, здесь Фабр концентрирует все, что связано у него с рыцарством: перформанс с Мариной Абрамович, костюмы от этого перформанса, а еще доспехи, которые он делает из жуков.
Ян Фабр и Марина Абрамович «Дева/Воин» (2004)
комментарий АНАСТАСИИ ЧАЛАДЗЕ:
«Если абстрагироваться от концепции выставки, мы смотрим на то, как современный художник попал в классический музей и как между ними происходит взаимодействие. Это не интервенция. Напротив — он оставляет свои работы здесь как некий символ собственного присутствия: он стоит на страже, следит за тем, что происходит. Он ни в коем случае не пытается соревноваться с мастерами прошлого. Он остается здесь, как верный рыцарь, вторящий их идеям прекрасного, защищает и оберегает музей».
Источник: www.the-village.ru
