Что ждет Абхазию и Южною Осетию после Крыма

30 мая 2014 | Соседи

Текст: Антон КРИВЕНЮК

Что ждет Абхазию и Южною Осетию после Крыма

До последнего времени символом успехов российской внешней политики было признание независимости Южной Осетии и Абхазии. Москва вкладывала в республики большие деньги, стараясь стимулировать их развитие. Но теперь у России есть намного более ценная и дорогая забота – Крым. А Абхазия и Южная Осетия оказались на периферии ее интересов на Кавказе. Как будут строиться отношения России с этими республиками теперь, когда они потеряли стратегическое значение для нашей внешней политики?

ЧТО ЖДЕТ АБХАЗИЮ И ЮЖНУЮ ОСЕТИЮ ПОСЛЕ КРЫМА?

Вереница старых, ржавых, но вполне боеспособных танков 58-й армии на Транскавказской магистрали в Южной Осетии в августе 2008 года стала символом вернувшейся в регион мощи России. Эти танки ломались, глохли, застревали на дороге, но картинка была яркой – проиграть такая громада не могла.

В те же дни августа 2008-го в Сухуме, столице Абхазии, горожане в кофейнях на набережной наблюдали за тем, как над бухтой пролетают и один за другим садятся в аэропорту самолеты военно-транспортной авиации России. Хотя вроде как намечалась война, но презентация российской военной мощи здорово поднимала дух. Именно здесь был тогда центр российской внешней политики.

Вслед за признанием пришли деньги, инвестиции, жители Южной Осетии и Абхазии почувствовали дыхание новой жизни, а российский истеблишмент – гордость за первую с 1991 года существенную внешнеполитическую победу.

Но спустя шесть лет после тех событий у России случилась куда более значимая победа – присоединение Крыма. Длина российской береговой линии на Черном море увеличилась более чем на тысячу километров, Черноморский флот базируется теперь не за границей. А в общем, геополитическом смысле мы теперь являемся доминирующей державой в Черноморско-Каспийском регионе. И в этом контексте стратегическое военное и политическое значение Абхазии и Южной Осетии почти обесценилось.

Формально изменений как бы и нет – на границах Абхазии и Южной Осетии с Грузией по-прежнему глухая линия обороны, о примирении нет и речи. Отношений между Москвой и Тбилиси, по сути, тоже нет. Но на самом деле обстановка другая. В Грузии произошла смена власти. Ястребы, возможно только на словах, но готовые положить жизнь ради победы над Россией, уступили контроль над страной бизнесмену-прагматику Бидзине Иванишвили, который, несомненно, попробует решить проблемы в двусторонних отношениях. Еще одно качественное изменение: на границах теперь уже частично признанных республик и Грузии стоят российские войска. Война, таким образом, исключается. Европа и США после ухода Михаила Саакашвили интерес к Грузии потеряли. В Тбилиси спокойно и тихо. Абхазия и Южная Осетия, находившиеся прежде в эпицентре российской борьбы за влияние, теперь на периферии ее внешнеполитических интересов. А это значит, что отношения Москвы с Сухумом и Цхинвалом будут меняться. С российской стороны в них теперь уже нет того патриотического надрыва, телевидение не рекламирует бесплатно Пицунду и Гагру, а в крупных изданиях редактора не снимают с публикации критических материалов о жизни в Абхазии и Южной Осетии.

Между тем последовавшая сразу после событий 2008 года поддержка России имела не только политическое, но и экономическое значение. По сути, обе республики стали жить за счет денег, выделяемых из российского бюджета. В бюджете Южной Осетии эти транши составляли почти сто процентов, в абхазском – до 70 процентов. Это была конвертация политической значимости регионов в живые деньги. Но в том и огромное отличие Крыма от этих республик, что полуостров – часть территории России, а значит, спустя лет десять, когда интерес к нему внешнего мира ослабнет, а у страны возникнут новые проблемы где-нибудь в другом месте, трансферты из федерального бюджета не станут существенно меньше, чем были прежде.

В нашем же случае другая история. Чем меньше политический вес двух частично признанных государств для России, тем скромнее их финансовая поддержка. Фактически в распоряжении абхазских и югоосетинских властей были всего пять лет, чтобы за счет российской помощи попробовать достичь экономической самодостаточности. Сделать этого не удалось, и не сказать, что для этого предпринимались большие усилия. Местные элиты надеялись, что большие деньги будут приходить всегда. И зря надеялись.

В 2014 году финансовую помощь Цхинвалу планировалось сократить до 1 млрд рублей

Ситуация в Цхинвале и в Сухуме разная. Изначально Южная Осетия получала из России денег намного больше, чем Абхазия. Все-таки там была хоть и пятидневная, но разрушительная война. В этом году Южная Осетия получит из Москвы 2,8 млрд рублей в рамках инвестиционной программы содействия социально-экономическому развитию. Эти деньги предназначены только для капитального строительства. Отдельно из российского бюджета финансируются зарплаты бюджетников, социалка, пенсии. Изначально Правительство РФ планировало в 2014 году выделить осетинам только один миллиард рублей, ровно столько же, сколько и абхазам. Но потом, как сказал премьер-министр Южной Осетии Доментий Кулумбегов, «в результате плодотворной деятельности в рабочей группе было решено увеличить финансовую помощь до 2,8 миллиардов рублей».

Вот эта разница между одним и почти тремя миллиардами рублей очень важна для понимания текущего момента в отношении России к своим закавказским союзникам. В 2009-м, первом после пятидневной войны, Южная Осетия получила на восстановление 8,5 млрд рублей. Даже с учетом необходимости проведения послевоенных восстановительных работ – огромная сумма для 50-тысячной республики. В 2011 году в продолжение восстановительных работ было инвестировано чуть менее 7 млрд рублей. Но уже в следующем, 2012 году, было выделено всего 2,5 миллиарда. В прошлом году сумма была примерно той же. А вот на этот год Москва хотела уже радикально сократить финансирование – до одного миллиарда, что, учитывая масштаб стоящих перед республикой проблем, небольшие деньги. Пока это не получилось, но тренд очевиден. Москва последовательно сокращает объемы инвестиций.

Абхазия изначально довольствовалась значительно меньшей суммой российских денег. В разные годы на строительство и восстановление страна ежегодно получала до двух миллиардов рублей. Теперь, до 2016 года включительно, будет получать по одному миллиарду. Еще раз уточним: речь идет только об инвестициях в капитальное строительство. Так же как и в Южной Осетии, абхазские бюджетники в значительной степени зависят от российской казны.

Думается, Москва достигнет поставленной задачи – сокращения объема финансирования обеих республик. Но уже сейчас этот миллиард рублей в год – капля в море, учитывая потребности Абхазии. Президент республики Александр Анкваб некоторое время назад заявлял, что для решения всех инфраструктурных и экономических проблем страны необходимы 83 млрд рублей. То есть, чтобы решить задачи на российские деньги, придется потратить почти век.

Одним словом, Россия пересмотрела, во всяком случае, свою финансовую политику. Маловероятно, что причиной этого стало «разочарование» в союзниках. Причин, скорее всего, две, и они на поверхности: большая политика ушла из Абхазии и Южной Осетии, а денег в России вообще стало меньше.

Югоосетинская прокуратура расследует более шестидесяти уголовных дел о коррупции

Говорят, денег много не бывает. Но экономика опровергает это утверждение. Российская финансовая помощь для Южной Осетии оказалась золотым дождем, который существующая в республике система управления не смогла переварить. Ни сама, ни с помощью присланных из России чиновников, которые вместе с президентом Эдуардом Кокойты в течение нескольких лет управляли республикой.

Механизм финансирования был организован таким образом: местные власти формируют пакет заявок на ремонтно-восстановительные или строительные работы по определенному числу проектов. Москва выделяет финансирование по этим заявкам. По сути, к жизни была возрождена принятая в советское время система планирования капитального строительства. Это когда объем присылаемых «из центра» денег прямо зависит от числа возводимых объектов. Местные власти кровно заинтересованы начать как можно больше строек, даже не дожидаясь очередного транша, чтобы потом иметь возможность обосновать все более растущие финансовые аппетиты на завершение строительства объектов. Так поступали и осетины, и абхазы. Но это было потом. Сначала едва вышедшая из войны Южная Осетия, с крайне неэффективной системой государственного администрирования и чудовищной коррупцией, априори была не способна переварить упавшие на нее в 2009 году огромные деньги. Большая их часть, как постепенно становится понятно в ходе расследования прокуратуры Южной Осетии, просто-напросто не дошла до республики. Средства могли быть похищены, как чиновниками Министерства регионального развития РФ, курировавшими восстановление Южной Осетии, так и связанными с ними структурами и, разумеется, руководством самой республики. Сейчас югоосетинская прокуратура расследует более шестидесяти уголовных дел о коррупции. Из них тридцать два направлены в Генеральную прокуратуру Российской Федерации для осуществления судебного преследования подозреваемых на ее территории.

Невероятные деньги, вложенные в 2009–2010 годах, не дали ожидавшегося эффекта – города и села по-прежнему лежали в руинах. Летом 2011 года дороги в центре Цхинвала были доступны только внедорожникам, люди, чье жилье было разрушено, жили в подвалах, на чердаках, а часто в собственных домах, над которыми натурально не было крыш. Разворовывание средств российской помощи вызвало очень серьезный политический конфликт в конце 2011 – начале 2012 года, в результате которого пал режим тогдашнего президента республики Эдуарда Кокойты.

В Абхазии была во многом похожая история, только в меньших масштабах. В 2011 году новый президент республики Александр Анкваб сделал ставку на масштабное строительство объектов социальной инфраструктуры – новые дороги, ремонт школ, больниц, закупка транспорта для муниципальных нужд и т.д. То есть предпочел запустить на российские деньги социальную инфраструктуру, а не реальный сектор экономики. Его логика была проста: «…невозможно развивать экономику там, куда не ведут дороги». Но эта логика подразумевала, что российская финансовая помощь будет если не бесконечна, то очень продолжительна и когда-нибудь, после того как вся инфраструктура будет восстановлена, можно будет серьезно заняться экономикой. На данный момент времени единственными инвестициями, сделанными в реальный сектор, являются вложения в сельское хозяйство. При этом Анкваб использовал ту же старую добрую советскую стратегию в финансовых отношениях с Москвой. Он запускал все больше строек, надеясь тем самым получить еще больше денег. Но теперь, когда до 2017 года придется довольствоваться примерно 30 млн долларов в год, возникает еще и вопрос, на что содержать новую инфраструктуру, построенную за последние годы. Поскольку предполагалось, что по крайней мере в обозримом будущем построенная на российские деньги инфраструктура и содержаться будет на российские же деньги. Собственных ресурсов для этого нет.

Абхазия надеется на нефть и энергетику

Собственно обеспечение эффективности использования российской финансовой помощи оказалось сложной проблемой и для абхазских, и для югоосетинских властей. Местные элиты предполагали, что денежный поток из Москвы всегда будет и всегда будет большим. Экономические стратегии были направлены не на проведение системных реформ и использование российских денег для создания рациональных экономических моделей, а были вложены исключительно в инфраструктуру. Теперь же, когда денег стало меньше, возникают вопросы о том, как сохранить социальную стабильность и обеспечить приемлемый уровень жизни населения в изменившихся условиях.

Есть и еще один нюанс. В случае Абхазии, где есть некое подобие экономики и рынка, российские деньги стали фактически оборотными средствами, на которые жила страна. Эти деньги создавали добавленную стоимость, новые рабочие места и в целом благоприятно повлияли на рост уровня жизни. Правда, есть и обратная сторона. Наличие внешней помощи дало возможность правительству отложить болезненные экономические и социальные реформы. Но, как следствие, все эти годы не развивалось внутреннее производство, не развивалась в должной мере экономика, более того, свернулись позитивные в этом смысле тенденции, имевшиеся до тех пор, пока основным «топливом» для жизни страны не стали российские деньги. Теперь, когда Абхазия не может рассчитывать на внешнюю помощь как на основной ресурс для жизни, все загнанные вглубь экономические и социальные проблемы станут еще острее.

«Проседание» экономики, вызванное сокращением российской помощи, может спровоцировать социальный взрыв уже в этом году. Собственные доходы составляют не более трети годового бюджета страны. Ситуация усугубляется тем, что в 2015 году возникает новая статья расходов: выплаты по долговым обязательствам – кредиты тоже брали у России. На это необходимо 800 млн рублей. В этих условиях у правительства нет времени на решение долгосрочных задач. Президент Александр Анкваб поставил перед собой непростую задачу – найти столько денег, сколько понадобится для того, чтобы «проскочить» над текущими проблемами и восстановить платежный баланс страны. Сделать это можно с помощью иностранных, в данном случае, конечно же, российских инвестиций. Именно этим путем идет правительство. Средние и даже достаточно крупные компании сейчас уже не интересуют абхазские власти. Им нужно привлечь крупнейшие российские корпорации. Анкваб продвигает проект добычи нефти на черноморском шельфе Абхазии.

По большому счету это старая история. О возможности добычи нефти в этом регионе известно еще с советских времен. Нефтяной проект в сотрудничестве с американскими компаниями пыталась развивать и Грузия. В Абхазии с 2007 года проводятся соответствующие изыскания. Но сейчас наступает новый этап. Компания «Роснефть» заключила соглашение с правительством страны, которое дает ей право не только на проведение исследований, но и на добычу нефти в случае обнаружения и подтверждения доступных ее запасов. Есть и еще один, правда, менее капиталоемкий, но тоже перспективный проект – сотрудничество с компанией «РусГидро» по восстановлению перепадных ГЭС в горных районах Абхазии. Экспорт электроэнергии, несомненно, может помочь бюджету страны решать социальные задачи. Проекты такого уровня приносят деньги с самого начала. Только за консультационные услуги для компании «РусГидро» абхазский оператор электросетей, компания «Черноморэнерго», получит 300 млн рублей. По местным меркам весьма немало.

С экономической точки зрения проекты, связанные с развитием сырьевого сектора, выглядят очень привлекательно. Но политические риски тоже высоки. Это касается в первую очередь нефтяного проекта. Общественное мнение, разумеется, не поддерживает идею добывать нефть в туристической стране. «Нефтяной вопрос» становится одним из ключевых в риторике оппозиции. Все это отнюдь не поднимает рейтинг Александра Анкваба. Соглашения правительства с компанией «Роснефть» заключались если не тайно, то, во всяком случае, без излишнего шума. Может случиться так, что попытка президента добыть деньги за счет «Роснефти» станет одной из причин, по которым он лишится своей должности во время президентских выборов, предстоящих в 2016 году.

Туристическая отрасль Абхазии находится в тени

С другой стороны, оппозиция и критики не сообщают лидеру страны ни о каких других возможностях решить финансовые проблемы. Важное время для развития отраслей экономики упущено. Дивиденды, которые может принести развитие туризма и сельского хозяйства, будут слишком невелики относительно масштабов стоящих перед страной проблем.

Но правительство не озвучивает никаких планов и идей для развития реального сектора. Реальный сектор – это в первую очередь туризм – единственная по-настоящему работающая в Абхазии индустрия. В республике около 120 гостиниц, санаториев, пансионатов и 110–120 тысяч отдыхающих в год. Однако отрасль находится в значительной степени в тени, а значит, сфера услуг создает рабочие места, строит новые отели и заметно повышает уровень жизни населения в курортных районах, но почти ничего не дает стране в целом. Одним словом, серьезное влияние на экономику туризма, агропромышленного комплекса, производства может быть достигнуто только через системные реформы налоговой, банковской сфер, через создание кредитного рынка для малого и среднего бизнеса, через открытие «шлюзов» для иностранных инвестиций. Но все это долгая история. В условиях, когда деньги нужны здесь и сейчас, властям Абхазии не до этого.

В Южной Осетии всех этих экономических проблем нет. Потому что совсем нет экономики. Качество и уровень жизни в республике на порядок ниже, чем в Абхазии, но в данном случае и сами южные осетины, и российская сторона понимают, что в обозримом будущем никаких практических возможностей для запуска хоть сколько-нибудь самостоятельной экономической системы здесь нет. Нужно сказать два слова об основных социальных, географических и демографических характеристиках республики. Это 50–60 тысяч населения, большая часть которого живет в Цхинвале и его ближайших пригородах. Достаточно глухие и малонаселенные «медвежьи углы» в горах и на востоке республики, населенный в значительной степени этническими грузинами Ленингорский район.

Городов, кроме Цхинвала, нет, за его окраиной начинается территория Грузии. По сути, Южной Осетией мы называем затерянный в горах, отдаленный сельский регион, административный центр которого не по статусу, но по факту – уездный город. Это надо иметь в виду при обсуждении экономических или политических перспектив республики. Здесь и в советское время не было развитой промышленности, Цхинвал был тупиком железнодорожной ветки, шедшей со стороны Грузии. Сейчас в теории можно говорить о развитии туризма, производстве минеральной воды, развитии горнодобывающей промышленности, но здесь нет индустриальной базы, а реальным экономическим центром для территории является столица Северной Осетии Владикавказ. И это многое объясняет в видении южными осетинами своей перспективы. Во-первых, они осетины и большая часть их народа живет за Главным Кавказским хребтом, в России. Про экономику мы уже сказали. Поэтому стратегия Южной Осетии понятна и оправданна – войти в состав России. Но, судя по всему, в ближайшее время сделать это не удастся.

Среди сторонников присоединения Южной Осетии к России нет внутреннего единства

«В Южной Осетии есть как сторонники государственной независимости, так и сторонники присоединения к России. Стоит указать и еще одну пикантную деталь: среди сторонников присоединения также нет внутреннего единства. Часть сторонников объединения выступает за унию Южной и Северной Осетии в рамках единого государства. А другая часть – за создание отдельного югоосетинского субъекта РФ. На июнь 2014 года назначены очередные парламентские выборы в республике, и вряд ли разумным силам в Москве нужно сейчас присоединение Южной Осетии. Ведь одно дело – признание государственной независимости (пусть и в одностороннем порядке), а другое – присоединение территории к себе. Последнее просто окажется иллюстрацией грузинской риторики об «оккупации Цхинвальского региона». Другое дело, что в Кремле и околокремлевских кругах могут оказаться фигуры и группы, которые будут пытаться использовать тему присоединения Республики Южная Осетия к РФ в своих узких личностных и корпоративных интересах. Например, для того, чтобы с помощью «удачно проведенной» операции продвинуться на более ответственные позиции или хотя бы вернуть себе ранее утраченные. Однако вряд ли Владимир Путин, который сейчас занят украинскими проблемами, будет рад каким-то воссоединительным инициативам в отношении Южной Осетии. Вопрос о судьбе Южной Осетии – дело народа этой страны. Но если смотреть с точки зрения интересов как России, так и Южной Осетии, то сегодня объединительный процесс может лишь навредить интересам обеих сторон», – говорит Владимир Новиков, старший научный сотрудник Общественного института политических и социальных исследований Черноморско-Каспийского региона, эксперт по Южной Осетии.

Отношения России и Абхазии строятся на совершенно иной основе. И здесь тоже стоит сказать пару слов о социальных, географических и прочих особенностях республики. В отличие от Южной Осетии, здесь есть функционирующая экономическая база, которая в теории может прокормить страну. В Абхазии не 50, а 350 тысяч жителей, что тоже немного, но уже не глухой район. Абхазия находится на берегу моря и хотя бы уже в силу своего географического положения является фактором региональной политики. Абхазия отказалась от идей интеграции с Россией в едином пространстве, и это ставит ее отношения с Москвой на принципиально иной уровень. Здесь имеют место все элементы обыкновенных межгосударственных отношений, а для Сухума это иногда сложная игра.

Несколько месяцев назад помощником Президента России по связям с Абхазией и Южной Осетией стал Владислав Сурков. Во время первых же своих визитов в регион он обозначил новую стратегию Москвы – «от оказания помощи к содействию в развитии». Проще говоря, объем средств, выделяемых для республик, не просто уменьшился – теперь очень желательно, чтобы и эти деньги тратились не на социалку, а на создание условий для экономического развития. С этой новостью Сурков и прилетел сначала в Сухум, потом в Цхинвал. Как мы уже писали, Южную Осетию в этом году вряд ли коснутся все эти изменения – президент Леонид Тибилов выбил прежний объем финансирования. С Абхазией другая история. Пока нельзя сказать, что в Москве перед абхазскими властями ставят конкретные условия, от выполнения которых будет зависеть дальнейшая поддержка. Однако Сурков во время своих поездок в Сухум сформулировал общий круг вопросов, интересующих Москву. На первом месте в этом списке политическая стабильность. Это не случайно. Как не случайны и встречи представителя Путина с депутатами парламента и лидерами оппозиции. В списке претензий оппозиции к президенту Анквабу и неэффективное использование российской финансовой помощи, и раздача почти 27 тысяч паспортов гражданина Абхазии гражданам Грузии в восточных регионах страны, и много чего еще. В данный конкретный момент оппозиционеры добиваются отставки правительства. Кризис нарастает. Вероятность смены власти еще до выборов 2016 года существует. В этих условиях российская сторона ищет возможности нащупать предсказуемый сценарий развития событий в республике.

Еще один вопрос, адресованный абхазским властям из Москвы, – условия работы российского бизнеса в Абхазии. С одной стороны, власти затягивают в страну крупные российские компании, надеясь за счет их инвестиций решить в том числе и свои политические проблемы. С другой – отсутствует поддержка для небольших и средних компаний, работающих, как правило, в туристическом бизнесе и в производстве. Более того, есть несколько примеров, когда небольшие компании буквально изгоняются из страны, как предполагают их владельцы, чтобы «зачистить поляну» для прихода нового, теснее связанного с властями бизнеса.

Абхазия может стать закавказским Люксембургом

«Наряду со многими обсуждаемыми сугубо экономическими идеями развития Абхазии, можно предложить и другой, геоэкономический подход, в соответствии с которым особый геополитический статус стратегического буфера позволяет рассматривать как вполне реальную возможность заполнения именно Абхазией пока еще не занятой ниши регионального финансово-политического центра (при некоторой аналогии с так называемой Люксембургской моделью). География и геополитика вокруг Абхазии, включая и возникшие из-за украинского кризиса осложнения в российско-европейском финансово-экономическом взаимодействии, действительно позволяют ей претендовать на нишу регионального финансово-политического центра. Именно Абхазия связывает (или, в зависимости от ситуации, отделяет) Россию – страну с самым большим и привлекательным рынком для Черноморско-Кавказского региона и с самым большим военным потенциалом – от остальной части региона, обеспечивая тем самым мягкие формы конкуренции и одновременно перспективы взаимовыгодного экономического сотрудничества ключевых игроков региона – России, Турции, ЕС. При этом следует иметь в виду благоприятный собственно абхазский этноконфессиональный и цивилизационный контекст – в отличие от Грузии, пребывающей до сих пор в не самых «идеальных» отношениях со многими соседями по региону. Единственное препятствие – протесты Грузии – представляется легко устранимым, если приоритеты долгосрочной стабильности и экономической интеграции региона возьмут верх над иллюзорной доктриной территориальной целостности, множество раз за последние годы подвергнутой пересмотру, в том числе в контексте косовского прецедента», – считает абхазский политолог Лейла Тания.

Тем не менее абхазская повестка дня отличается от осетинской. Нет в Южной Осетии сейчас особых политических проблем, нет там и российского бизнеса, русскоязычных жителей тоже почти нет. Российские войска обустроили границу с Грузией, тем самым решив проблемы безопасности. Сейчас у Москвы нет никаких мотиваций менять в республике статус-кво. Кажется, Южная Осетия осталась вне сколько-нибудь значимых процессов в политике кавказского региона.

На побережье Черного моря, напротив, жизнь кипит. И Москва нуждается в союзнической поддержке Сухума по многим важным вопросам. С окончанием Олимпиады закончились и политические баталии вокруг нее. Церемония закрытия зимних Игр проходила на расстоянии десяти километров от границы с Абхазией. Сухум не мог остаться вне процессов, связанных с этим событием. Хотя бы по той причине, что основным оппонентом проведения Олимпиады на международном уровне стали черкесские, или, как их еще принято называть, адыгские диаспоры в разных странах мира. Красная Поляна, которая прежде называлась Кбаада, – это место, где в 60-х годах XIX века закончилась Кавказская война. Ее итоги стали катастрофой для населявших восточное побережье Черного моря адыгов. Большей их части пришлось уйти в Османскую империю. По иронии судьбы, в этом году отмечается 150-летие окончания той войны. В связи с чем, по мнению черкесских активистов, зимняя Олимпиада в Сочи была «праздником на костях». Но еще одна ирония судьбы заключается в том, что Абхазия (абхазы в более широком этнокультурном контексте также являются адыгами) для адыгов всего мира – воплотившаяся мечта о собственном государстве на исторической родине – долинах между берегом Черного моря и горами Западного Кавказа. Поэтому во всей этой истории вокруг олимпийского противостояния у Сухума была очень сложная роль посредника между черкесским миром и Москвой. Нельзя сказать, что миссия удалась. В настоящий момент между абхазами и адыгами весьма заметное охлаждение, в том числе и из-за того, что в Абхазии поддержали проведение Олимпиады в Сочи.

В этом сложном регионе всегда есть прикладная политическая повестка, поэтому «союзнические отношения» России и Абхазии, как их называет официоз, будут наполнены практическим содержанием. Другое дело, что масштаб проблем уже не тот, это не геополитика. А поэтому и перед Абхазией, и перед Южной Осетией стоит сложная задача – развиваться за счет собственных ресурсов. Время, когда можно было извлекать прибыль из геополитической конъюнктуры, прошло.

Источник: sovsekretno.ru