Байкал не лечится?

Его спасали много раз — и в кино, и наяву. Судьба уникального пресного озера уже как минимум полвека вызывает тревогу. Но сегодня ситуация уже не рядовая, а, похоже, чрезвычайная. В советские времена природной жемчужине угрожал один только целлюлозно-бумажный комбинат, зато теперь ученые приводят свидетельства системного кризиса экосистемы Байкала: падает уровень воды, меняется ее состав, в Байкале плодятся ядовитые водоросли и бактерии, выделяющие токсины, увеличился в разы выброс метана... Озеро "болеет", и как бороться с этим, рецепта нет. Тем более что природные напасти усугубляются рукотворными — Байкалу грозят и бытовые отходы, и экономическая активность соседей. Совсем недавно этим занималась даже ЮНЕСКО, заблокировавшая на время монгольский проект строительства каскада ГЭС в бассейне Байкала, имеющего статус объекта Всемирного природного наследия. "Огонек" на месте оценивал уровень угроз.

Китайские туристы стоят вдоль борта парома, следующего на Ольхон,— в одинаковых белых панамках они напоминают осенний урожай опят. Ольхон — самый большой остров Байкала. Иностранцы ездят сюда давно: туристы из Европы, американцы, хотя первыми массово стали наезжать японцы, хлынувшие на берега озера в 1990-е. Их, правда, привлекала не природа, а память — в этих местах после войны были развернуты лагеря, забитые японскими военнопленными. Местные жители до сих пор вспоминают те времена: пожилые японцы ходили с увесистыми пачками долларов в руках и не знали, на что их тут тратить.

Сегодня заезжим гостям есть на что тратиться: запах свежих досок, из которых строят элитные турбазы, смешивается с дымом рыбных коптилен, бурятские позные (позы — традиционная разновидность местных пельменей) конкурируют с русской кухней, а маленькие магазинчики ломятся от поделок из местных камней. Экологи характеризуют развитие туризма на Байкале как "взрывное". Шутка ли: лишь столица Ольхона — поселок Хужир с населением в полторы тысячи — летом принимает 500 тысяч гостей. Если вдруг экологический кризис остановит этот поток, он тут же перерастет в экономический — зарабатывать тут больше не на чем.

Но пока туристы едут. Паром причаливает к берегу, и пропахший чабрецом ветер приветственно бросает гостям горсть пыли в лицо...

Август 2016-го: водоросль спирогира превратила берег у Северобайкальска в болото. Фото: Антон Климов, Коммерсантъ

Спирогира

О новом витке, на который вышел байкальский экологический кризис, заговорили в 2011-м. Тогда в районе Северобайкальска (самого большого населенного пункта на озере, около 24 тысяч жителей) на берег волны впервые вынесли огромные "матрасы" из спирогиры — нитчатых пресноводных водорослей. Многометровые гниющие тюки, окруженные тучами мух и мошкары, превратили чистейший берег в декорации к фильму про жизнь после апокалипсиса.

Вслед за небывалым распространением спирогиры ученые-лимнологи (специалисты по изучению озер) обнаружили в толще воды ядовитые цианобактерии, а затем — целые кладбища погибших моллюсков и губок. За последние два года, когда уровень Байкала заметно опустился, "цветение" воды приняло угрожающие масштабы — сегодня проще обозначить прибрежные районы, которые остались не тронуты этой порчей.

— Можно говорить о том, что прибрежная зона Байкала уже, увы, упущена,— рассказывает "Огоньку" директор Лимнологического института СО РАН (ЛИН СО РАН) Андрей Федотов.— Теперь главное — не упустить глубинную часть озера, пелагиаль. Если процессы деградации придут и сюда, это будет катастрофа для мира — как-никак, речь о 20 процентах запасов пресной воды планеты. Беда в том, что сегодня мы знаем в деталях, что происходит, а вот как в целом работает система Байкала, не понимаем. Нужен постоянный мониторинг гидрофизических и гидрохимических явлений — информация о дыхании Байкала каждые сутки, каждый час, каждую минуту, а этого не будет без автоматических станций, собирающих данные в онлайн-режиме. Вот мы обсуждаем, в чем причина кризиса — в низком уровне воды, повышении температуры или в сбросе отходов. Но пока все это гипотезы. В природе были случаи, когда водоемы гибли из-за природных причин, например усиленного выброса метана. Но и это тоже мы наблюдаем в Байкале. Так что нужно понять, где мы можем помочь, а где нам остается только наблюдать за процессом. Хотя дать прогноз мы обязаны в любом случае.

Ученые признают: необходимые исследования в условиях сокращения финансирования нереальны. К слову, в федеральной целевой программе "Охрана озера Байкал и социально-экономическое развитие Байкальской природной территории на 2012-2020 годы" на науку вообще не выделено ни копейки. Больше того: в отчете Министерства природных ресурсов за прошлый год написано, что в Байкале существенных изменений нет. Специалисты говорят, что недоразумение возникло потому, что министерство учитывало пробы, взятые лишь из "ядра" Байкала, где ситуация пока благополучная.

Экологи подчеркивают, что важны комплексные замеры, так как катастрофы в крупных водоемах развиваются по единому сценарию: долгое время накапливаются вроде бы незначительные изменения, а потом резко, в один момент необратимо рушится экосистема. Последний пример — Котокельское озеро в Бурятии, которое десятилетиями было любимым местом отдыха, а потом из-за разрастания ядовитой водоросли превратилось в болото. Сегодня там зафиксированы десятки случаев заражения гаффской болезнью (есть даже человеческие жертвы), связанной с употреблением в пищу зараженной токсинами рыбы. Вот уже 6 лет озеро на карантине — пользоваться мертвой водой запрещено. А от Котокеля до Байкала всего... 2 километра.

Прибрежная зона Байкала уже упущена. Теперь главное — не упустить глубинную часть. Если деградация придет и сюда, будет катастрофа

Волонтеры не справляются с колоссальным объемом мусора, который оставляют после себя на берегах озера сотни тысяч туристов. Фото: Светлана Усанова, Коммерсантъ

Сначала смешно, потом страшно

"Великой стране нужна великая вода, чтобы утолить жажду!" — такие лозунги можно прочитать в китайских газетах, информирующих население о строительстве заводов по розливу питьевой воды на берегу Байкала. Производить бутилированную воду и скупать ту, что уже производится в регионе, согласны сразу несколько китайских компаний, посчитавших, что вложение в чистую питьевую воду может быть выгоднее работы в нефтяной отрасли. Первый завод китайская компания "Цзинь Бэй Юань" планирует построить в селе Выдрино. Ожидаемая производственная мощность — более 2,5 млн тонн в год. Торговая марка воды "Колодец Земли" уже зарегистрирована в 12 странах.

Естественно, поползла молва: "Китайцы выпьют Байкал". Сначала над этим смеялись, но потом пришли новости о том, что в последние два года уровень озера заметно понизился. И стало как-то совсем не до смеха.

— Заводы по розливу воды пока, к счастью, могут забирать масштабы, которые на Байкал почти не повлияют,— успокоил "Огонек" старший научный сотрудник лаборатории гидрологии и гидрофизики ЛИН СО РАН Валерий Синюкович.— В среднем в Байкал за год поступает около 60 кубических километров воды. То есть если завод заберет 10 млн литров воды, это будет всего-навсего 0,001 процента от одного кубического километра. Пока это несерьезно.

Увы, начиная с 2014-го такие доводы население не успокаивают.

— Мы действительно наблюдаем очень низкий приток речных вод,— рассказывает Валерий Синюкович.— Основную роль играют три реки: Селенга, Верхняя Ангара и Баргузин, которые испытывали мелководье примерно с 2014-го. Ситуацию объяснить пока трудно, но связана она, видимо, с глобальной перестройкой осадкообразующих процессов и изменениями циркуляции атмосферы в регионе. Подобные процессы идут во всех частях земного шара, повлиять на них мы не можем. В итоге уровень Байкала вышел за нижнюю отметку в 456 метров по Тихоокеанской системе высот — этот уровень в постановлении правительства РФ признан критическим. Поднялась паника. Бурятская сторона, например, утверждала, что "Байкал слили", в колодцах вода ушла, нечем поливать земли, нечем тушить торфяники, исчезла рыба...

Важная деталь: озеро Байкал — редкий природный объект РФ, режим которого напрямую регулируется правительством. Это установлено Федеральным законом о Байкале в 1999 году. А в 2003-м правительство приняло еще и постановление о том, что уровень воды в озере должен колебаться в диапазоне от 456 до 457 метров. Если уровень опускается ниже, то это ЧП.

— Естественный размах колебаний озера до регулирования стока составлял 2 метра. Почему именно этот диапазон был принят правительством, никто до сих пор не знает. И сам Байкал об этом, видимо, ничего не слышал,— говорит "Огоньку" заведующий лабораторией моделирования поверхностных вод Института водных проблем РАН Михаил Болгов.— Но вот случилось: пороговые значения зафиксированы, встал вопрос: что делать? Если сохранять уровень Байкала в рамках постановления, мы должны просто перекрыть сток Ангары. Представьте: жители Иркутска выйдут на берег и увидят вместо Ангары ручеек канализационных стоков!..

Регулирование стока Иркутской ГЭС, продолжает Михаил Болотов, влияет в первую очередь на выработку электроэнергии. С другой стороны, в Иркутске на нижнем бьефе (так называют часть водного объекта, примыкающую к гидротехническому сооружению) вдоль Ангары расположено множество городов с водозаборами. И если снижать уровень воды в реке ниже критического, все эти города останутся без воды. Такое едва не случилось этой зимой: МЧС даже объявляло предчрезвычайную ситуацию, готовилось к экстренным мерам.

Тогда приняли соломоново решение: обойти распоряжение правительства, опустить уровень воды в Байкале и тем самым обеспечить водоснабжение городов в зимний период. Как-то выкрутились. После чего ученые обратились к правительству с просьбой изменить постановление о диапазоне колебаний Байкала. Буквально месяц назад власть пошла им навстречу.

Увы, сегодня все эти страсти меркнут на фоне новой угрозы — соседняя Монголия взялась активно разрабатывать проекты сразу нескольких гидроэлектростанций. Такую перспективу Байкал может и не пережить.

— Планируемое строительство водохранилища и ГЭС в Монголии может всерьез повлиять на озеро,— признает Валерий Синюкович из ЛИН СО РАН.— Но масштабы можно оценить, лишь поняв, какой будет режим использования этих ГЭС. В любом случае, если монгольский проект будет запущен, в начале наполнения водохранилищ воду придется накапливать, сдерживать, и она, естественно, не дойдет до Байкала. Насколько тогда упадет его уровень, остается только гадать...

Поползла молва: «Китайцы выпьют Байкал». Сначала над этим смеялись, но потом уровень озера заметно понизился. Стало не до смеха

Опасные пришельцы

Но и это еще не все байкальские беды. Маловодье и теплые годы стали катализатором неведомой прежде напасти — размножения бактерий. В пробирках, стоящих в лаборатории водной микробиологии Лимнологического института, плавают разноцветные нити: часть из них — изумрудно-зеленая, другая — бордовая, третья — темно-коричневая, цвета крепкой заварки. Это цианобактерии, доставленные в лабораторию водолазами из самых разных частей Байкала. Собственно, дайверы забили тревогу первыми. Дело в том, что обычно дно Байкала напоминает лунный пейзаж: течение плавно покачивает зеленые губки, между которыми снуют крошечные бычки, на белом песке блестит цветная галька. Но пару лет назад картина кардинально изменилась — лохмотья из водорослей оплетали камни и растения, цеплялись друг за дружку, образуя огромные пушистые ковры, простиравшиеся по дну на километры. На поверку оказалось, что эти заросли состоят из бактерий, которые раньше, впрочем, называли сине-зелеными водорослями.

— На самом деле цианобактерии — это уникальные организмы, у которых есть два потрясающих свойства,— руководитель группы изучения цианобактерий Ольга Белых показывает пробирку на просвет.— Во-первых, они могут улавливать энергию света и продуцировать органическое вещество, то есть способны к фотосинтезу как все зеленые растения. Во-вторых, могут усваивать азот из окружающей среды — это чисто бактериальное свойство.

Эти способности позволяют цианобактериям выживать там, где остальные существа гибнут. И все бы ничего, но оказалось, что при определенных условиях цианобактерии способны выделять ядовитые вещества — микроцистины.

— Микроцистин — это целая группа разных токсинов,— рассказывает Ольга Белых.— В воде Байкала мы нашли примерно девять вариантов, причем самых опасных. Плюс еще один токсин из группы сакситоксинов, который обладает нервно-паралитическим действием. Одно время он даже был внесен в группу веществ, приравненных к химическому оружию. Токсины накапливаются в морепродуктах и вызывают параличи, парезы и смерть в результате остановки дыхания. В странах, где люди едят много морепродуктов, в год фиксируется примерно 2 тысячи подобных смертей. Поэтому все развитые страны ведут обязательный мониторинг подобных токсинов. Кто бы мог подумать, что это коснется и нас, ведь долгое время считалось, что эти процессы характерны исключительно для обитателей соленых вод!

Ясно, что начавшийся процесс перерождения обычных бактерий в ядовитые нужно отслеживать. Ученые могут это делать лишь с целью исследования и то эпизодически: все реактивы нужно закупать за рубежом, так что программы приходится сокращать. А письма в Роспотребнадзор с призывом обратить внимание на проблему остались без ответа. Между тем жертвами цианобактерий уже признаны губки — традиционные обитатели вод Байкала. Но именно они всегда свидетельствовали о чистоте байкальской воды.

— Мы видели губки, которые были опутаны нитями цианобактерий, и долгое время думали, что бактерии появляются после гибели этих животных,— поясняет Ольга Белых.— Ведь при разложении губка дает много питательных веществ — микро- и макроэлементов, глюкозы, витаминов, антибиотиков. Для бактерии это все равно, что выпить стакан чая с сахаром! Но теперь ясно, что механизм-то иной — цианобактерии проникают в тело губки и разрушают его.

Чтобы понять, как остановить распространение токсинов, нужно соотнести их появление с конкретными разновидностями бактерий. Это сложная фундаментальная работа, которой заняты биологи во всем мире. При нынешнем финансировании у российских биологов на это уйдут годы.

Но очень может быть, что не только из-за токсичных бактерий гибнут байкальские губки — из-за метана тоже. За последние 10 лет средняя концентрация этого газа в Байкале увеличилась в 2-3 раза. Это очень много, учитывая, что речь о "мертвом газе", который травит все живое. Метан огромными километровыми факелами выходит из расщелин там, где залегают газовые гидраты. Тут требуется пояснение: сами гидраты — соединения метана с водой — в виде грязноватого льда залегают на дне при давлении больше 40 атмосфер во влажной среде и при невысокой температуре. Но если температура воды повышается хотя бы на несколько градусов, газ тут же вырывается наружу. Эта напасть тоже угрожает сегодня Байкалу.

Из 28 населенных пунктов вокруг Байкала очистные сооружения есть в двух или в трех, и те работают на четверть мощности

Мусорный ветер

Ну и, конечно же, не стоит забывать о рукотворных угрозах — среди причин, которые могли спровоцировать буйное распространение спирогиры и цианобактерий в байкальских водах, ученые называют и человеческий фактор.

Дело в том, что и сегодня отходы сливаются в Байкал, фактически минуя очистку. Знающие люди припоминают: заросли спирогиры впервые обнаружили рядом с Северобайкальском. То есть там, где расположено железнодорожное депо северной ветки БАМа. Оказалось: работники депо мыли вагоны средствами, содержащими в огромных количествах фосфаты, а затем сливали все это в озеро, где моющий раствор создал питательную среду для зловредных растений.

— Сибирские ученые не раз обращались к правительству с просьбой запретить, как в Европе, производство фосфатосодержащих порошков,— говорит Михаил Болгов из Института водных проблем РАН.— Но оказалось, что тут имеется сложность политическая: наши партнеры по Евразийскому сообществу категорически против такого запрета. А поскольку у нас общий рынок с этими странами, мы не можем просто взять и запретить эту продукцию на территории России.

Впрочем, даже если бы такой запрет и случился, байкальский экокризис это, похоже, не решит: химикаты запустили природный механизм, а дальше он уже работает сам. В прошлом году депо Северобайкальска закупило замкнутую систему мытья вагонов, но водоросли никуда не делились! Оказалось, им хватает подпитки, которая активно поступает из прибрежных поселков. Понятно ведь: нынешнему туристу требуется душ, чистое белье, питание, стиральная машина... А все отходы сбрасываются обратно в Байкал. Из 28 населенных пунктов очистные сооружения есть в двух или в трех, и те работают на четверть мощности.

Другая рукотворная напасть Байкала — мусор. Из-за того, что сотни тысяч туристов — явление сезонное, строить мусоросжигающий завод нерентабельно. А самим местным жителям платить по 500 рублей за вывоз кубометра мусора с Ольхона при здешних пенсиях — дико накладно. В итоге отходы складируются стихийно, по вдохновению.

— Еще четыре года назад на Ольхоне, недалеко от священной горы Шаманки, был вырыт котлован глубиной в четыре метра,— рассказывает "Огоньку" местная жительница Светлана.— Туда просто свозили мусор, который раз в год поджигали. Выглядело страшно: костер до небес полыхает в ночи, запах — отвратительный. Другая "достопримечательность" острова — лес-призрак недалеко от Хужира. Туда мусор свозили годами, в итоге ветер "развесил" на лиственницах и соснах жуткие украшения из тряпок, веревок и кусков полиэтилена. Ноги в отходы проваливались там по щиколотку.

Единственное, что хоть как-то спасает остров,— волонтеры, которые время от времени приезжают сюда убирать мусор, в чем убедился корреспондент "Огонька", приняв участие в акции "Чистый берег — чистая вода" фонда "В ответе за будущее".

— Экологическая обстановка на Байкале ухудшилась из-за большого наплыва туристов: мусор и так вывозился редко, а теперь это превратилось в катастрофу,— объясняет "Огоньку" руководитель проектов фонда Елена Демыгина.— А поскольку экологическое движение в стране пока слабое, очень важно, чтобы как можно больше людей принимали участие в таких акциях. После этого они уже никогда не оставят мусор после себя.

Сегодня на берега Ольхона из разных городов страны, от Москвы до Иркутска, приезжают убирать мусор в четыре раза больше добровольцев, чем три года назад. Волонтеры надеются, что такие уборки пробудят и у местных жителей гражданскую активность или, наконец, заставят власти решить вопрос с обустройством острова. Вера святая, вот только простых решений тут нет.

— Нужно прекратить загрязнение водных объектов и научиться управлять ими так, чтобы они не превращались в болото,— говорит Михаил Болгов.— Только все упирается в экономику — нужны новые технологии. А где взять деньги на современные очистные фильтры и прочее? Увеличить тарифы? Так народ с вилами выйдет. Денег на реконструкцию муниципального хозяйства нет, хозяйства бедны, как церковные мыши. Вот и продолжается загрязнение водных объектов по всей стране. Мы считаем, что правительство должно изыскать возможность и директивно строить очистные сооружения. Без этого — катастрофа.

Но если припомнить все сказанное выше про водоросли, метан и прочее, то возникает ощущение безнадеги: и с отлаженными очистными сооружениями — все равно на байкальском горизонте катастрофа. Неужели это приговор?

Пелагиаль как надежда

Лимнологи давно уже выяснили, что самая чистая вода — в "ядре" Байкала. Речь о толще воды, которая находится примерно в 300 метрах от поверхности и в 50-100 метрах над дном озера. Объясняется это особым режимом движения воды внутри водоема: часть поверхностной воды в Байкале поступает сразу на дно, минуя ядро, и поэтому живущие в Байкале организмы имеют возможность дольше всего очищать именно воду "ядра". Эта часть пока не затронута процессами, идущими вдоль берегов Байкала. Переживет ли озеро возрастом в 25 млн лет наше столетие? Похоже, на этот вопрос предстоит отвечать нам, а не микроорганизмам.

Источник:  kommersant.ru