«Они сами не знают, что с нами делать»

— В каком положении и настроении сейчас находятся сотрудники «Трансаэро»?

Наша ситуация подвешенная, мы еще не знаем, что с нами будет. Вроде бы хотят банкротить и вроде бы не хотят. Сейчас все против «Трансаэро» ополчились. Ладно если против генерального — это нормально, но против самой компании, тех специалистов, которые свою работу адекватно делают…

Хотят наказать [бывшего генерального директора и акционера «Трансаэро»] Ольгу Плешакову, а в итоге пострадаем мы. Действительно, они продавали билеты очень глубоко. Если можно было продавать на три месяца вперед, они продавали на шесть. Так никто не продавал. Когда они увеличили глубину, людей, которые купили билеты, фактически взяли в заложники. С этими заложниками они пришли в правительство, просили льгот, денег. И именно это не понравилось правительству и [первому заместителю премьер-министра Игорю] Шувалову.Из-за этого мочат их, а 12000 коллектива почему-то попадают под раздачу.

— Чем вам грозит банкротство, если фактически «Аэрофлот» компанию забирает себе?

— В компании работают 12 тысяч человек, [в том числе] тысяча пилотов и четыре тысячи бортпроводников. Если «Аэрофлот» не берет самолеты у «Трансаэро», то мы оказываемся на улице. У «Аэрофлота» нет такого количество перелетов, чтобы все это поглотить. Представьте, тысяча пилотов у «Аэрофлота» и тысяча у «Трансаэро». Они должны удвоиться, укрупниться в два раза. Они не могут такое количество взять на работу.

— То есть спроса на перелеты не хватает, чтобы удвоить парк?

— Если они возьмут из 106 самолетов 30, как они обещали, то это будет всего лишь 30% наших перевозок. Они уже сливают самолеты: в Америке стоят наши самолеты, Ту-204 стоят на заводе, их никак не пригонят. Я летал вчера в Сочи. Прилетел во Внуково, перрон — пустой. Те самолеты, за которые можно получить живые деньги, за них получают живые деньги. Те самолеты, которые не в собственности, мы их все равно не сможем продавать, они бесплатно летают.

— Платят ли вам зарплату?

— Компания работает с 1 сентября под внешним управлением, никто до сих пор не подал на банкротство. Зарплату платят. Но так получилось, что сейчас задержка пошла. Наземникам платят быстрее, потому что у них зарплата ниже, а нам конкретно платят позже всех. У нас большие зарплаты, они пока их наберут…

А так процесс идет, компания работает, рейсы выполняются. Месяц под внешним управлением, а задолженностей по текущим платежам нет.

Мы можем выполнять работу качественно, компания об этом и говорит. Ни одного человека не убили, ни одной катастрофы у авиакомпании не было. Мы можем выполнять работу. 12 тысяч человек безработных — это не самый лучший выход из ситуации.

— А как пилоты реагируют на то, что происходит?

— Некоторые пилоты уже ломанулись в Корею и в Китай. Причем туда не так просто попасть, попадают лучшие. Китайские рекрутинговые компании, турецкие, они устраивают специальные семинары. Недавно китайская компания устраивала, 130 наших пилотов туда пришли. Некоторые сейчас переучиваются, другие переучились на разные самолеты в китайских авиакомпаниях. Уже 30 пилотов ушли работать за границу,

— А иностранных пилотов у «Трансаэро» нет?

— Действительно, несколько лет назад правительство разрешило нанимать иностранцев. Мы не брали. «Трансаэро» даже выпускников авиационных вузов брала на работу и готовила дальше. Мы иностранцев никогда не брали, хотя квота у нас была.

— Похоже, многим придется устраиваться работать в «Аэрофлот». Вам довелось поработать и в «Аэрофлоте», и в частной «Трансаэро». Есть разница?

— Я проработал в Аэрофлоте» 10 лет. Основное различие — система управления. Я, например, в «Трансаэро» с рабочего айпэда мог всегда написать письмо, зная, что Плешакова мне ответит. Даже сейчас могу это сделать.

С тем же самым [гендиректором «Аэрофлота»] Виталием Геннадьевичем Савельевым такой вариант не прокатывает. За десять лет в «Аэрофлоте» не было ни одной встречи с коллективом — чтобы пришли к нам, пообщались с пилотами или с проводниками. Когда мы пытались с Савельевым связываться, он придумал приказ, по которому была описана процедура, как с ним можно связываться — надо было подать заявку. Не говоря уж о том, что он тебе точно не ответит, надо было, чтобы это письмо прошло, чтобы на встрече присутствовал твой начальник. То есть если ты хочешь пожаловаться на начальника, смысл пропадает.

Основное различие — открытость. Мне это импонировало, очень нравилось. Надо было — написал что-то, предложил. Тем более, когда кризис был, разные идеи возникали, чем нужно было заниматься. И на них тут же откликались в руководстве.

— Вы предлагали бизнес-решения?

Это был вид с моей колокольни. Конкретно мой случай — оптимизация по уменьшению расхода авиационного топлива. Керосин — это 50 процентов от стоимости билета. [Было две идеи] — софт и хард. Софт — программа оптимизации, касаемая расчета топлива. Софт был дешевле, окупался в течение года. Мы чуть-чуть не успели это все внедрить.

Хард — это применение специального оборудования. Самолет прилетел, стоит на стоянке, двигатели выключены. Он либо стоит на наземном источнике, либо работает на вспомогательной силовой установке, установленной на самолете. В таких аэропортах как Калининград дешевле сжигать самолетный керосин, чем подключать наземный источник. Вот это хард.

У «Трансаэро» есть совет командиров. У каждого отряда выбирается командир, и с ними Плешакова встречалась за чашкой чая. Этого не было в «Аэрофлоте». Там у тебя есть свой начальник и все вопросы, пожалуйста, к нему. [В «Трансаэро»] климат хороший, люди друг друга не остерегались, не боялись. Почему мы петиции подписываем? В том числе, потому что в «Аэрофлоте» такого коллектива не будет.

— После объявления о санации, а затем и банкротстве компании, выходило ли руководство на связь с сотрудниками, вам объясняли положение?

— Нам прислали всего одно письмо о санации, где призвали «с присущей ответственностью продолжать в полном объеме выполнять свои служебные обязанности». И все. Из-за того что внутренние связи нарушены, любые коммуникации внутри закрываются. Мы не можем друг с другом общаться с помощью переписки, это все под запретом. Официальный форум, рассылки — этого уже нет.

Понятно, что Плешакова не генеральный директор, она ничего нам не может сказать. Конкретно сейчас я даже не знаю, где она. В фейсбуке читаю ее, периодически она что-то пишет. Руководством компанией она не занимается.

Мы ждем чего-то непонятно чего. Наша судьба решается далеко от нас, но еще не решена. То нас банкротят, то нет, нервное состояние. Мы выходим на работу, я лечу в Сочи и непонятно: то ли летим мы обратно, то ли нет. Вдруг окажется, что мы должны какие-то деньги? Во многих аэропортах задержки рейсов, наши самолеты не выпускают, все в ручном режиме решается. Компания отменяет по несколько десятков рейсов в день.

— С чем это связано, если по вашим словам, у компании нет текущих долгов?

Продажа билетов приостановлена, реальных денег сейчас не поступает. Есть ликакие-то резервы — не знаю. В аэропортах все зависит от проплаты. Например, за каждый конкретный рейс сейчас платит «Аэрофлот», но бывают и ситуации, когда аэропорты прекращают обслуживать до оплаты всех долгов. В итоге «Трансаэро» рейс отменяет, и его выполняет «Аэрофлот», своими самолетами. Это выглядит как санация, хотя они стремятся к банкротству.

Почему не подают на банкротство, для меня не понятно. Недавно появиласьновость, что ВЭБ хочет создать авиакомпанию на базе «Трансаэро». Я так понял, они взялись за «Трансаэро», но пока так до конца и не знают, что с ним делать. Со стороны кажется, что «Аэрофлот» просто забирает у «Трансаэро» маршрутную сеть.