«Город должен быть чуть сонным, поэтическим и очень красивым»

«Все важнейшие федеральные чиновники должны отдыхать в Плесе», — считает Алексей Шевцов, частный человек, бизнесмен, владелец заводов, домов, пароходов и автор концепции элитного курорта в старинном волжском городе, связанном с именами Левитана и Шаляпина. С неуемной энергией и энтузиазмом Шевцов привлекает внимание к Плесу. То боролся с канатной дорогой, то протестовал против решения костромской администрации о строительстве напротив Плеса коттеджного поселка, который разрушит все очарование левитановских пейзажей.

 

Его главная идея — уникальность Плеса не должна быть разрушена безличным массовым туризмом, это маленький город, и его важно сохранить таким, каким он остался от наших предков: чуть сонным, поэтическим и очень красивым. Сейчас Шевцов снова на передовой: в самом центре Плеса началось строительство нового двухэтажного ресторана, который, по мнению Шевцова, изуродует историческую застройку.

 

— Расскажите, почему вы выбрали именно Плес? Вы же сами с Урала, живете в Москве.

 

— Я в детстве недалеко отсюда жил летом у бабушки и ездил в Плес на экскурсии. Потом приезжал студентом. А когда стал взрослым, то понял, что надо построить дом. Стал искать место, мне дали участок, от которого другие дважды уже отказались, раньше там стоял купеческий дом, который снесли в 70-х годах. Дело было в середине девяностых, все уже приватизировали за копейки, и город находился в печальном состоянии, угасший, никому не нужный. Но у меня тогда началась деятельность на ниве ценных бумаг, я много ездил по заграницам и видел, что даже такой убитый Плес все равно конкурентоспособен и может быть курортом вполне мирового уровня. К счастью, у меня были деньги. Помимо постройки дома я решил покупать старые ветхие дома, в которых уже невозможно было жить. Поэтому, когда я предлагал за них нормальную квартиру в Иванове или Костроме, то бабушки охотно соглашались. Тем более Плес для пожилого человека не очень удобное место — тут везде крутые горки, зимой совсем не просто по ним ходить. Песком все не засыпать, солью нельзя.

 

Я понял, что надо спасать центр города, а не создавать усадьбу в стороне. Первый дом получился правильным — с крестовым мезонином и, как я потом понял, похожим на тот, что стоял там прежде. Это дом-манифест, заявка на то, что теперь все будет по-другому, он поставлен вызывающе, как форпост. Ивановская газета написала, что дом этот — не самый большой, но, очевидно, самый дорогой и лучший в области. Хотя внутри никто не был. Так что я достиг своей цели — о Плесе начали думать как о месте, где стоят дорогие красивые дома.

 

 

Потом я купил памятник архитектуры, дом Новожилова. В советские времена там была обычная коммуналка, хотя жильцы были не вполне обычные. Например, я застал Евстолию Витальевну Кузнецову, которая с 1946 по 1974 год была председателем горисполкома Плеса, она и сейчас жива, ей 92 года. Когда мы купили в этом доме одну комнату, она поняла, что с нами можно иметь дело, и тогда начались переговоры о покупке ее двух комнат. Очень договороспособная дама, с государственными мозгами, партийная.

 

Этот дом Новожилова сыграл большую роль — там мы принимали первых почетных гостей, крупных федеральных чиновников, губернатора (того, что был еще до Михаила Меня). Этим домом я доказал простую вещь — что в нашей провинции надо прежде всего создать место, куда могут приехать видные люди. До появления этого дома делегации приезжали в Плес, на десять минут забегали в музей Левитана и тут же уезжали обратно на больших скоростях. Ведь тут даже туалета не было общественного. Полюбить этот город — в таком начальственном, финансовом, жирном смысле — было невозможно.

 

 

— Вы говорите — крупные чиновники, государственные люди, а не ваши товарищи бизнесмены. Значит ли это, что для развития курорта в России даже в 90-е годы чиновник был важнее предпринимателя?

 

— У нас тут есть резиденции государственного значения и частные дачи богатых людей. В Плесе имеют дома и государственные деятели, и бизнесмены.

 

— А кто именно, ну кроме всем известной дачи Медведева в Миловке? Или они таятся?

 

— Нет, но есть же понятие частной жизни. В этом году газета «Файненшл таймс» опубликовала о Плесе статью «Дача моей мечты», там отмечено, что в отличие от укорененного в общем сознании образа Рублевки здесь дома вполне скромные, без пафоса: из домика-крошечки выходит крупный чиновник в валенках, его не узнать, и спокойно, без охраны идет по улице. Больше дома, чем в 400 метров, я в центре Плеса не знаю, есть три-четыре по 350, ну и по 200 метров — десяток, а остальные — по 150. По меркам Подмосковья это ничто. А здесь сложился такой стандарт. В Плесе нельзя свободно строить, надо держать себя в рамках, и те несколько человек, которые решили проломить всех и построить то, что они хотят, выглядят нелепо.

 

— А как этот имидж дорогого модного места сочетается с присутствием массового туризма — летом по шесть пароходов в день останавливается, сувениры, пляж городской с музыкой...

 

— У нас в Плесе разрабатывается такая новая модель — ответственный туризм. Нельзя делать для туристов отдельные закрытые резервации, где они существуют без контактов с населением, как в странах третьего мира, как у нас это практиковалось в Советском Союзе. Мы хотим в Плесе сделать все иначе — мы поэтому и не любим пользоваться брендом «Золотое кольцо», от него веет советской фальшью...

 

Дача Шаляпина

 

Летом 1910 года Шаляпин впервые приезжает в Плес вместе с художником-декоратором и пейзажистом Николаем Александровичем Клодтом. У Шаляпина появилось желание иметь здесь дом, в котором смогло бы разместиться человек 15 членов семьи и гостей. В июне 1912 года он приехал в сопровождении московского архитектора Кузнецова и своего слуги китайца. В последний раз, как вспоминает С.А. Щулепников, Шаляпин был в Плесе осенью того же года, в сентябре. И в этот раз он приехал с архитектором Кузнецовым, который подготовил план проектируемого дома. Шаляпин сам не мог заниматься постройкой дома из-за частых гастролей и концертов. Он просил А.С. Щулепникова, хозяина Утешного, взять на себя эти хлопоты и получил согласие. Дом был закончен в 1914 году.

 

Но вновь построенная дача так и не увидела своего хозяина.

 

После революции в 1918 году дача Шаляпина была национализирована и отдана под детскую коммуну, а с 1924 года в ней разместился дом отдыха.

 

Ключевое для нас слово — зонирование. У нас была дискуссия, в ходе которой и власть, и общественность пришли к пониманию того, что в центре Плеса неуместно безнадзорно свободное развитие всех форм туризма. Я вот недавно был в Новом Свете, в Крыму, сидим в хорошем ресторане, но рядом гремит дискотека, со всех сторон несется громкая музыка. И это почти повсюду. Но не так в Плесе, может быть, из-за того, что я старался проводить идеологическую и экономическую работу, купил много недвижимости, внедрял стандарты ресторанного бизнеса.

 

— А рестораны здесь все ваши?

 

— Нет. Сейчас нет. Но я помню, когда в 2005 году мы переделали старый ресторан и я написал на нем название «Плесский яхт-клуб», надо мной смеялись, потому что ни одной яхты вблизи не было. Но я правильно рассчитал, название сначала шокировало, потом внедрилось в сознание, а через семь лет начали строить яхтенные марины В 2005 году это был первый в Ивановской области нормальный ресторан, а в 2008 году здесь обедал президент Дмитрий Медведев, ну и результат вы знаете — резиденция, помощь фонда... Иногда хорошо приготовленный и образцово поданный обед играет огромную роль в истории.

 

Но я хочу вернуться к тому, что дискуссия о том, как развивать здесь туризм, привела к появлению понятия «Республика Плес», поскольку Плесское городское поселение — это 90 кв. км Волжского побережья.

 

— А вы, собственно, здесь кто? В прессе о вас пишут — бывший мэр.

 

— Два года я был председателем совета, не главой администрации, а мэром во французском смысле, выбранным из числа депутатов.

 

— И сколько же тут депутатов?

 

— Двенадцать. В последний раз, когда избирался в совет второго созыва, я набрал 330 голосов, больше всех.

 

— А всего избирателей?

 

— Населения всего две тысячи. В Плесе все очень миниатюрное, это образец городка с прямой демократией, древняя форма, где все решается голосованием в одном зале. Здесь фантастическая устойчивость, люди занимаются своими делами, и в этом, кстати, Плес олицетворяет провинцию, и я бы даже сказал, лучшее в провинции, в нем нет истероидности, он спокойно спит. Даже то, что советская власть наступила, здесь осознали только к 1918 году, а первый местный совет возглавлял помещик, дворянин, и его даже Советом рабочих и крестьян не смогли назвать — рабочих не было.

 

— А у вас есть оппозиция? Я встречала упреки в том, что вы обуржуазили город, что выселяете людей...

 

— Да, присутствовала такая точка зрения — крайнего пуризма, говорили, что все должно оставаться без изменений, но я бы не сказал, что это была оппозиция. Люди все же осознавали, что Плес находился в отвратительном запустении... У нас сложный национальный характер, мы же хотим любить нашу родину несчастной, а когда она становится сытой и довольной, нам некомфортно. Но заметной ветвью дискуссии это не было.

 

 

Но тут еще один момент — я всегда покупал дома у жителей по безумно дорогим ценам. Потому что иначе они не продавали. В Плесе все-таки никогда не было совсем отчаявшихся нищих людей. Тут газа не было, топили дорогой соляркой, что само по себе уже некий фильтр. Общественное пространство было в упадке. А частные дома — даже покривившиеся, стоили недешево. Здесь со времен Левитана и лещи хорошо ловятся, и комнаты на лето сдаются, а сейчас и государство взялось за инфраструктуру, так что жители здесь очень рачительные, они понимают, что имеет смысл в жилье вкладывать.

 

— Слышала, сейчас вы организовываете жителей на борьбу с новой опасностью для Плеса? Там началось незаконное строительство?

 

— Предприниматель Абульфат Гюлмамедов, получив разрешение на реконструкцию своей стекляшки-шашлычной, снес ее напрочь и затеял мощное строительство (вообще-то категорически запрещенное в историческом городе федерального значения Плесе) . Котлован он вырыл прямо под стеной соседнего памятника архитектуры, купеческого дома XIX века. Часть соседней стены уже рухнула. У Абульфата Балиевича есть большие связи — один из его ресторанов встроен в здание областного правительства в Иванове, другой занимает почти весь огромный терем детско-юношеской школы зимних видов спорта, что на Милой горе. Я уже обратился к новому руководителю Ивановской области Павлу Алексеевичу Конькову, мы написали письмо. Плес — курорт мирового уровня, нельзя его так безжалостно портить.

 

— А как у вас складывались отношения с Михаилом Менем, теперь уже бывшим губернатором?

 

— Он был губернатором восемь лет, и за это время мы часто вели оживленные дискуссии. Его интересовала в туризме массовость и молодежность, но мы в итоге договорились, что это должно развиваться не в центре, а на окраинах Плеса. Есть усадьба Утешное, там ничего не сохранилось, кроме лугов вдоль Волги. И вот отличное место для опен-эйров, оно за поворотом Волги, так что если позвать туда группу «Любэ», в городе ее не будет слышно.

 

 

В общем, губернатор в конце концов согласился, что если строить в городе площадь для массовых праздников или канатную дорогу, то будет скандал. Когда мы боролись против канатной дороги, я придумал, чтобы художник на плакате пририсовал ее непосредственно к пейзажу Левитана «Над вечным покоем», так что одна из опор оказалась рядом с часовней. После этого уже ничего не надо объяснять. В итоге мы пришли к идее развития окрестностей. Пока плесские фестивали не могут принять большое количество людей, негде остановиться. Так что я предложил с будущего года эти свои луга на Утешной

 

— Вы их купили, эти луга?

 

— Взял в долгосрочную аренду. Палатки для молодежи, шатры поставить, проводить там отборочные туры и фестиваль пятидневный, чтобы были кипение жизни, праздник, а итоговый день — уже в центре Плеса, в Левитановском зале, торжественно.

 

Вообще Плес всегда опирался на Левитана, при советской власти на него была сделана ставка, а ведь для Плеса очень важна фигура Шаляпина. Он купил здесь землю и был первым преуспевающим дачником, построил дом, но пожить не успел — революция. Мы сейчас решили, что нам надо его имя снова вспомнить.

 

— А мы — это кто?

 

— Общество друзей Плеса. Я его возглавляю. После ухода с поста мэра это моя общественная нагрузка. Это в основном интеллигенция, мои союзники по сохранению Плеса.

 

Сейчас на первый план выходит практическая работа по освоению лугов, поскольку весной 2013 года мы занимались идеологическими спорами. А с лета 2014 года мы осваиваем Утешное. В планах — объединение летних фестивалей под одним брендом, чтобы увеличить количество гостей.

 

— А расскажите о себе, откуда вы такой?

 

— Я 1963 года рождения. Окончил экономический факультет МГУ, работал в Институте США и Канады, потом консультировал нефтяников по поводу приватизации, акционирования, занимался рынком ценных бумаг, потом мы купили машиностроительный завод, в том городе, где я родился, в Орске, и вместе с ним я приобрел недостроенную гостиницу. Тогда и обратил внимание, что заводов у нас много, а гостиниц, ресторанов приличных нет, и я этим занялся. В 2006 году завод мы продали, так что сейчас я занимаюсь Плесом.

 

— А это приносит доход? Или один убыток?

 

— Да нет, пока особого дохода нет, конечно, но и не убыток. Вот причал я содержу с 2006 года, то 50 тыс. прибыли, то 50 тыс. убытку. Мы создаем курорт, это долгосрочные вложения.

 

— Какой вообще объем инвестиций?

 

— Трудно сказать. Пока вкладываются большие средства. По федеральной целевой программепредусмотрено 2,5 млрд руб. федеральных денег, и 5 млрд — частных инвестиций. Эта программа действует до 2016 года. — А сколько здесь частных инвесторов?

 

— Из крупных — в первую очередь Фонд «Дар», связанный с Дмитрием Анатольевичем Медведевым, дает большие деньги на знаковые объекты — 100 млн руб. на строительство Левитановского центра, например, ну и Воскресенская церковь тоже восстановлена, как говорят в народе, на деньги Медведева, и Музей пейзажа, который начали ремонтировать в 1992 году на деньги сенатора Смирнова, но все заглохло, и только сейчас он будет введен в эксплуатацию.

 

Крупнейший землевладелец здесь — компания «Риат», Дмитрий Борисович Власов, так он держит магазин, это у него такая общественная нагрузка: поскольку у него сеть магазинов, то за счет общих доходов он может содержать в Плесе супермаркет. И он же взял на себя проект ресторана с пивоварней.

 

— Но из частных лиц вы практически главный?

 

— Я, скажем, — автор идеологического подхода. И да, конечно, мои инвестиции преобладающие, но я думаю, что у каждого курорта должен быть ведущий инвестор. В Плесе, кстати, и до революции всегда был ограниченный круг людей, купцов, которые занимались городом.

 

Источник: mn.ru