«Я работаю в особняке Матильды Кшесинской»

АДРЕС: Кронверкский пр-т., 1–3 — ул. Куйбышева, 2

АРХИТЕКТОР: Александр Иванович фон Гоген

ГОДЫ СТРОИТЕЛЬСТВА: 1904–1906 

РЕЗИДЕНТ: Государственный музей политической истории России

О месте

Из книги «Особняк Кшесинской» В. Д. Боброва и Б. М. Кирикова

«Здание в стиле модерн привлекает свободной асимметричной композицией, строгой элегантностью, разнообразием форм. Разная высота его звеньев, меняющиеся ритм и размеры окон повторяют особенности внутренней планировки. Выразительна богатая палитра отделочных материалов: красный и серый гранит, светлый облицовочный кирпич и синяя майликовая плитка, элементы металлических конструкций и кованые узоры. Палисадник, ограда и угловая беседка подчеркивают впечатление уютной камерности. Облик особняка ясен и функционально четок. Не претендующий на внешнюю роскошь, он по-своему импозантен. Недаром его часто называли дворцом Кшесинской.

<...> Структура особняка Кшесинской развивается „изнутри — наружу“, от внутреннего пространства к внешним объемам. Свободная планировка соединяется с парадными анфиладами. Одноэтажное крыло, заключающее в себе две параллельные анфилады, словно прорастает сквозь двухэтажный массив. <...>

<...> Рациональное начало преобладает в композиции здания. Оно состоит из четких геометрических блоков. Дворовые фасады отличаются рафинированной простотой. Архитектор заставляет любоваться ровной гладью стен, тщательностью выполнения облицовки, выверенными пропорциями окон. Он, вслед за К. К. Шмидтом и Р. А. Берзеном, выводит на фасад открытые металлические перемычки окон. Оригинальны плоские металлические карнизы простого рисунка. Эти элементы вместе с навершиями дымовых труб свидетельствуют о зарождении в модерне культуры „хай-тек“».

Как здесь работается

Лилия Кураева

Зам. генерального директора по научно-просветительной работе

«Я работаю в музее с 2007 года. Пришла как методист, потом стала заведующей отделом по работе с аудиторией, а сейчас занимаю должность заместителя генерального директора.

Я, можно сказать, ситуативный начальник: мой подход к работе с сотрудниками заключается в том, что я вижу в них ответственных специалистов. А вот когда появляется какая-то сложность, напряженность, мы обсуждаем проблему, и я принимаю решение. Думаю, это наиболее правильный путь, потому что люди должны быть не исполнителями, а участниками процессов. Это и им интересней, и для музея бо́льшая польза.

Мне интереснее различные творческие проекты: разработка концепций экскурсий, занятий, выставок, программ. Считаю, наш музей должен входить в топ главных музеев для посещения, потому что в нем представлена социальная история, которая касается каждого. При входе в музей мы поместили слоган, который сформулировали так: «Время осмыслить прошлое и заняться настоящим». Прошлое нас удерживает, и если мы его не понимаем и никак к нему не относимся, то путаемся в настоящем.

В 09:30 я уже на работе, а ухожу после 18:00. В обеденный перерыв мы ходим в столовую или кафе за пределами музея. В музее есть кафе, но там нет горячих блюд, так что мы лишь спускаемся туда попить кофе. Кстати, кафе работает с 2013 года, и для нас само его появление — большая удача. В музеях, которые занимают исторические особняки, трудно проектировать инфраструктуру и прокладывать маршруты в тех помещениях, которые не были предназначены для массового посещения.

Служебные помещения музея отделены от доступной для посетителей зоны системой безопасности. У сотрудников есть специальные ключи-проходки, которые позволяют войти в служебные зоны. Они находятся в стороне от „столбовых“ маршрутов посетителей. Сейчас идет активная работа на четвертом этаже, под крышей особняка барона Бранта: мы осваиваем чердачное помещение. Когда будут завершены работы, туда переместятся сотрудники и освободятся площади, в которых мы нуждаемся для расширения зоны Детского исторического музея. Это позволит выстроить удобный маршрут для детских и семейных групп.

Помимо вспомогательных комнат самого особняка Бранта, сотрудники музея занимают флигели — по сути, это были хозяйственные постройки. Несколько служебных комнат находятся в особняке Кшесинской, а также в боковом крыле особняка, где когда-то жили дворник и прислуга. На цокольном этаже раньше располагалась кухня, которая славилась современной обстановкой, — многие считали, что это пример начинающегося хай-тека; сейчас там находятся комнаты экскурсоводов, художников, техников и центр наблюдения за музеем.

НЕДАВНО В МУЗЕЙ ПОДКИНУЛИ ЛИСТОВКИ „СТОП.МАТИЛЬДА“, которые мы взяли в свои фонды

Интерьеры особняка Кшенской были полностью утрачены в советское время. В 1987 году восстановили анфиладу: это парадный вход со стороны Кронверкского, лестница с балюстрадой, ротонда, белый зал и зимний сад. Из аутентичного сохранился наборный паркет, который год назад пережил реставрацию. Мы очень бережно к нему относимся, он покрыт ковром в стиле ампир. Также аутентичен плиточный пол в Зимнем саду.

Аудитория музея — самая разная: от детей четырех-пяти лет до пенсионеров (для них, как и для детей, бесплатный вход в музей). Интересно, что музей является притягательным местом для разных делегаций — общественных и государственных. И это понятно. К 2013 году музей открылся обновленным — с новой современной экспозицией «Человек и власть в России в XIX–XXI столетиях», современным атриумом и обновленной инфраструктурой. Без ложной скромности скажу, что музей стал одним из самых современных в России. Некоторые генеральные консулы после официальных визитов в музей, бывает, приходят еще и как обычные посетители, чтобы подробнее познакомиться с экспозициями, раскрывающими политическую историю советского периода.

Рядом с музеем находится мечеть. Понятно, что в пятницу и религиозные праздники здесь очень оживленно. Окна администрации музея выходят на минарет, и оттуда можно услышать призыв муэдзина. Это такой колорит соседства. Кстати, мы проводим в музее программу толерантности по заказу Комитета по межнациональным отношениям. Подготовили свою программу для старшеклассников и средней школы, которая учит разных людей жить в одном пространстве, уважая образ жизни и взгляды членов разных общин. И сами мы должны исповедовать то же. Фактами жизни нашего многоликого города стали Курбан-байрам на Кронверкском и Крестный ход по Невскому проспекту.

Шумиха вокруг еще не вышедшего фильма «Матильда» на нас сказалась (хотя Алексей Учитель и не снимал его в особняке). Появился повышенный — немного вульгарный — интерес со стороны СМИ. С одной стороны, то, что возник всплеск интереса к хозяйке нашего особняка, — хорошо. С другой — это вылилось в шоу, которое развивается по своим законам.

Вообще, тема Кшесинской всегда была интересна: люди любят истории жизни, где есть и любовь, и красивая жизнь, и драма. Особенно эта тема востребована пожилой публикой. При этом мемориальных вещей Кшесинской осталось крайне мало: у нас на экспозиции «Матильда Кшесинская: фуэте судьбы» представлено лишь одно платье, в котором она танцевала в молодые годы. Но есть очень богатый документальный ряд, фотографии. К счастью, Матильда Феликсовна любила фотографироваться — остался ее образ, который в пух и прах разбивает выводы конъюнктурных экспертов (речь идет о недавней экспертизе сценария и фильма «Матильда», которую инициировала депутат Госдумы Наталья Поклонская. Эксперты, среди прочего, пришли к выводу, что Кшесинская была „совершенно некрасивая“. — Прим. ред.).

Недавно в музей подкинули листовки «Стоп.Матильда», которые мы взяли в свои фонды. Мы активно собираем все, что связано с политической жизнью нашей страны в разных ее проявлениях. Когда-то, может быть, эти листовки найдут свое место на выставке, рассказывающей о нашем времени. Такое возбуждение отдельных групп общества от фильма, который еще не вышел на экраны, свидетельствует о нездоровье социума. В музей православные радикалы, к счастью, не приходили. Впрочем, у нас есть служба безопасности, которая корректно осуществляет фейсконтроль, и мы очень надеемся, что до нас эти битвы не доберутся. А вот прийти, заказать экскурсию и разобраться, что и как было, — пожалуйста».

Александр Смирнов

старший научный сотрудник

«Я работаю в музее с 2000 года. До этого, окончив исторический факультет СПбГУ, работал в школе. Но спустя семь лет понял, что заедает текучка. И случай привел именно сюда.

Поначалу приходилось осваивать новую профессию — музейный историк. Она объединяет разные направления: сбор и хранение материалов, которые станут музейными экспонатами, а также создание выставок и написание научных статей. Лекции, семинары, общение с прессой — все это было в новинку.

Наш выставочный отдел располагается в бывшей прачечной при особняке лесопромышленника Бранта. Я отлично помню это здание в 2000 году, когда в нем располагались фонды. Там были деревянные полки и стояли папки с документами — это производило мрачное впечатление. И на моих глазах это помещение отреставрировали, фонды получили большее помещение. Завезли более современное пожаробезопасное оборудование. Бывшая прачечная стала офисом.

В начале 90-х, насколько я знаю от старших коллег, в музее появилась идея „политического безбрачия“ — и ее придерживались достаточно строго. Сейчас, в условиях многопартийности, научные сотрудники, конечно, имеют свои взгляды, но профессионализм и честность по отношению к истории обязывают показывать аудитории разные точки зрения. Внутри научного коллектива есть на этот счет определенный консенсус. Посетитель должен иметь возможность узнать о Ленине не только большевистскую точку зрения, но и точку зрения оппонентов. И тогда история предстает во всей сложности, многообразии и целостности. Я — будучи не в большинстве — считаю, что объективность невозможна. Но профессионализм музейного историка заключается в том, чтобы показывать даже те точки зрения, с которыми он не согласен.

Один из самых резонансных экспонатов в музее — портрет Сталина, помещенный за решетку. В 2003 году мы одними из первых открыли современную экспозицию по сталинской эпохе. Использовали экспонат — тот самый портрет. И получили неожиданную реакцию. Некоторые посетители писали в книге отзывов: „Какие вы молодцы, что не боитесь восхвалять Сталина!“Но наша задача была не восхвалять, а показать во всей сложности фигуру и время. И тогда директор музея предложил: „Давайте сделаем инсталляцию“. Возьмем пропагандистский экспонат и рядом поместим решетку. За 12 лет было много версий, что означает инсталляция. Кто-то говорит, что Сталин смотрит на посетителя сквозь решетку. Кто-то правильно понимает, что портрет висит между двумя эпохами — сталинской и хрущевской. В решетке есть разрыв — и это символ того, что новая эпоха разрывает предыдущую. Ну а кто-то из сталинистов воспринимает это так, будто бы Сталина посадили за решетку и не хотят выпускать на волю, как злого духа. Такие инсталляции уместны, потому что провоцируют посетителя на размышление. Именно экспонаты должны рассказывать об эпохе. Да, было время, когда восхваляли Сталина. Но в то же время был ГУЛАГ — нужно показывать и любовь к Сталину, и репрессии.

Некоторые посетители писали в книге отзывов: „КАКИЕ ВЫ МОЛОДЦЫ, ЧТО НЕ БОИТЕСЬ ВОСХВАЛЯТЬ СТАЛИНА!“

В основном в музей приходит обучающаяся аудитория. Тех, кого интересуют Кшесинская или Ленин, гораздо меньше. Впрочем, если выбирать из этих двух персон, Матильда Феликсовна более популярна. Это бренд. В годы советской власти, когда здесь располагался Музей Октябрьской революции, о Кшесинской предпочитали не вспоминать. А вот она, живя в эмиграции в Париже, когда видела кого-то из советских людей, спрашивала: „Как там мой особняк?“ Это была дорогая для нее память — здание, которое она придумала и построила на свои деньги (а гонорары у нее были большие, так что некорректно утверждать, что особняк ей подарили).

Наши экскурсоводы в какой-то момент начали говорить: „Надоели одни и те же вопросы про пикантные отношения. Хочется рассказывать серьезную историю, а приходят люди, которые интересуются клубничкой“. Был период, когда благодаря фамилии Кшесинской получилось бы привлечь новую аудиторию, но мы относились к этой теме с осторожностью. Впрочем, есть выставка о Кшесинской — уйти от этой истории никак нельзя. Хотя руководство иногда опасается, что мы будем музеем Кшесинской, а не Музеем политической истории России.

На мой взгляд, дискуссия вокруг фильма „Матильда“ нормальна и естественна. Действие рождает противодействие. И каждая сторона имеет право излагать свою точку зрения. Но есть такой нюанс: насколько я понимаю, Учитель не давал почитать сценарий историкам, не привлекал каких-либо консультантов. И когда я посмотрел трейлер, некоторые моменты мне не понравились. Ну не выглядел Николай в начале 1890-х годов, когда увлекался Кшесинской, так же, как в 1917 году! Есть и другие исторические недостоверности. Например, историки-консультанты могли бы сообщить Учителю, что Николай не мог быть в два раза выше Кшесинской. Он не ездил на мотоцикле. Впрочем, я понимаю, что режиссер снимал скорее для западной публики».

Полина Сафронова

сотрудница сектора гостеприимства

«Мне 25 лет, работать в музее я начала в апреле 2017 года. Работаю по специальности: я изучала музееведение в Институте культуры.

Когда пришла устраиваться сюда, поняла, что упустила момент, когда музей полностью поменял экспозицию. Для меня это стало одним из решающих факторов. Я зашла и подумала: „Вау, какой крутой современный музей!“. Дело в том, что где бы я ни путешествовала, стараюсь заходить в музеи — и мне есть с чем сравнить. Центральная экспозиция устроена именно так, как нас учили: она интерактивная, обращена к зрителю, позволяет погрузиться в исторический процесс — от Александра I до современности. И сам особняк Кшесинской — очень красивое здание. Для меня было важно попасть в то место, где работать будет комфортно. Чтобы приходить и понимать: я дома.

Я родилась в центральном районе, живу в Конюшенном переулке. Иногда до работы хожу пешком — это занимает минут 20. Если сильно опаздываю, прыгаю в трамвай, маршрутку или автобус — пять минут через мост, и я на работе.

Я зашла и подумала: „ВАУ, КАКОЙ КРУТОЙ СОВРЕМЕННЫЙ МУЗЕЙ!“

Работаю в отделе продвижения музейных услуг, который, в свою очередь, состоит из пиар-отдела и сектора гостеприимства. Занимаюсь работой с документами — договорами, заказчиками, турфирами, первичной бухгалтерией. Звучит, может, не очень весело, но это важно. Работы много. Сейчас закончился туристический сезон и начался школьный. Много разных программ — и, соответственно, документации.

Я прихожу в 09:30, ухожу в 18:00. Обед — 45 минут. Раньше многие сотрудники ходили в кафе „Медея“ на Мичуринской, но сейчас оно реорганизовалось, там больше нет бизнес-ланчей. Недалеко находится „Троицкий мост“ — у нас в отделе есть вегетарианец, иногда мы ходим туда обедать вместе. Есть денерия „Кройцберг“ на Кронверкском. И в последнее время мы страшно полюбили „Дедушку Хо“ на Каменноостровском.

Иногда, когда я стою на ресепшене, подходят посетители и спрашивают, как я отношусь к революции. Отвечаю, что я не научный сотрудник. Могу рассказать, как куда-нибудь пройти, но не буду высказывать свое мнение. Есть экспозиция — посмотрите и сами сформируйте мнение.

Одно время я работала журналистом: в 2012 году освещала политические акции. Поварившись в этом, поняла, что безразлична к политике как таковой. Сейчас для меня политика — это история. Она интересна с точки зрения сохранения наследия и как феномен. Но принимать какую-либо сторону? Нет».

the-village.ru