Чем ответит российская глубинка избалованному туррынку?

Что-то непонятное, большое, далекое для экстремалов и тех, кому уже нечего смотреть в цивилизованном мире. Приблизительно такой представляют себе Россию большинство европейских туроператоров.

Дедушка - как бренд

За пределами Москвы, Санкт-Петербурга и Транссибирской магистрали, которую облюбовали молодые европейские экстремалы, за место на мировой туристической карте с успехом борются Великий Новгород, Казань. Но российская глубинка - сонная, трогательная, застывшая на пороге нового времени, остается неосвоенной ни зарубежными, ни российскими туристами. Россияне за свои деньги хотят наслаждаться цивилизацией по программе "все включено", а иностранцам русскую деревню просто редко предлагают туроператоры.

 

Пожалуй, именно Вологодская область одной из первых осознала, что для привлечения туристов нужно создать собственный бренд. Туристический поток в области, который на сегодня составляет 1,8 миллиона, ежегодно увеличивается в среднем на 100 тысяч человек. Именно на Вологодчине с 1999 года существует один из самых успешных и узнаваемых российских брендов - "Великий Устюг - родина Деда Мороза". В Вологде любой расскажет вам о том, как хорошо в усадьбе Деда Мороза - даже летом есть на что посмотреть, но обязательно посетует, что туристов могло бы быть и больше, но слабо ремонтируемые дороги отбивают всякую охоту к путешествию. Мэр Вологды Евгений Шулепов оптимистично полагает, что российский Дед Мороз более чем заслуживает мировую известность:

 

- Однажды я был в Страсбурге, одном из городов - побратимов Вологды на Рождественской ярмарке. Вместе со мной туда приехал и наш Дед Мороз. Где там европейскому Санта-Клаусу с нашим Дедушкой сравниться! Там, на ярмарке, за нами целый хвост туристов собрался, куда Дед Мороз пойдет, туда и они.

 

Впрочем не только сам Великий Устюг кормится славой Деда Мороза. Кое-что перепадает и крошечным, неповторимо русским городам, рассыпанным вдоль неухоженного полотна дороги. Тотьма, которую сегодня населяют меньше 10 тысяч человек, - один из таких городов. Ежегодно местные достопримечательности осматривают около 110 тысяч туристов.

 

Спутниковый навигатор не распознает в Тотьме ни дорог, ни домов, но не заехать в Тотьму, оказавшись рядом, или, заехав, забыть ее невозможно: над серой массой деревянных домов, словно корабли, плывут ее белоснежные церкви.

 

ЦИФРА: 2,3 миллиона интуристов приняла Россия в прошлом году. В рейтинге посещаемости страна заняла 59-е место.

- Из Тотьмы снаряжались торговые походы к Алеутским островам и берегам Америки, - рассказывает замдиректора по экспедиционно-выставочной работе Тотемского межмуниципального музейного объединения Елена Филиппова. - Тотьмич Иван Кусков основал Форт-Росс в Калифорнии. Каждый раз, вернувшись из похода, тотьмичи ставили в городе новый храм - как свечку Богу. В начале прошлого века крошечную Тотьму украшало 18 церквей. Сегодня сохранилось только 6.

 

Самый величественный из храмов Тотьмы Входо-Иерусалимский издалека завлекает приезжих белизной стен и непривычной яркостью красных крыш. Но внутри от незабываемой красоты не осталось и следа - в храме долгие годы работал винно-водочный завод.

 

Здание нового городского центра культуры осыпает штукатуркой густо заросший берег реки Сухона. Когда-то в Тотьме был крупный речной порт - 500 судов. Сегодня единственный проржавевший баркас "Соловей" обслуживает буйки и катает желающих. Недостаток удобств экскурсоводы стараются восполнить богатством местных легенд.

 

- В лесу недалеко от города есть огромный камень, легенда гласит, что на нем, утомившись, отдыхал сам Бог, - улыбается Елена Филиппова. - На камне есть углубления, которые напоминают отпечатки руки и ноги. Влагу, которая скапливается в них, кое-кто считает святой.

 

В городе работают семь музеев. Есть и собственный официально зарегистированный бренд: "Тотьма - соль земли русской". Правда, с тем, как обыграть его, тотьмичи пока не определились. То, что местные купцы обогащались за счет солеварения, современного туриста едва ли привлечет.

 

Русская народная экзотика - деревянные избы, сарафан и матрешка - самих россиян сегодня привлекает мало. И трудно поверить, что у одного из многочисленных Музеев деревянного зодчества могут быть постоянные посетители, регулярно возвращающиеся за новыми впечатлениями.

 

- У нас таких людей немало, следят за сайтом, звонят: "Не появилось ли у вас что-нибудь новое?" - Наталья Киршина, директор архитектурно-этнографического музея "Семенково", молода и элегантна. Она ловко ведет гостей по мосткам, настеленным вдоль музейных улиц.

 

Сразу за воротами музея приезжих берут в оборот "деревенские" - гармонист и пара голосистых девчат. Традиционное для русской глубинки приветствие в "Семенково" не выглядит нелепо - это не самодеятельность. Сафари по русской деревне для туристов организуют научные сотрудники музея.

 

- У нас работают уникальные специалисты, изучают народные музыкальные традиции и сами же исполняют, - говорит директор. - Я начала работать в музее, около10 лет назад, и сразу подумала, что музей должен петь. Помню, как на меня посмотрели: нам, мол, только петь не хватало!

 

Сегодня у "Семенково" около 50 программ: в музее играют свадьбы, справляют новоселье, отмечают народные праздники, взбивают вкуснейшее вологодское масло, работают мастер-классы народных мастеров.

 

- Свадьбы, конечно, заказывают молодожены, - рассказывает Наталья. - Проводы рекрутов - призывники, а бывает, что и сотрудники военкоматов. Много людей приезжает к нам во время традиционных народных гуляний. В 2009 году на Масленицу у нас был рекорд: гуляли 15 тысяч человек. Конечно, есть и другая сторона: кое-кто начинает путать музей с развлекательным центром. Звонят: "Можно у вас домик снять?" Я объясняю, что снять домик можно только до 23 часов для проведения программы, и что без присмотра мы гостей не оставим. Фыркают: "Нам такого не надо!".

 

Первую Масленницу в обновленном интерактивном музее директор вспоминает с ужасом: "Помню, как шла по музею и перешагивала через лежащих на земле пьяных людей". Сегодня даже на самых шумных гуляниях в "Семенково" действует строжащий сухой закон.

комментарий

С чем и как провинциальная Россия могла бы выйти на мировой туристический рынок, рассказывает заместитель директора Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия имени Д.С. Лихачева Павел Шульгин:

 

Москва, Санкт-Петербург не испытывают недостатка в туристах, но чем их может привлечь наша глубинка?

 

Павел Шульгин: В нашей стране 539 исторических поселений, в том числе около 360 малых городов и более 100 сельских поселений и поселков городского типа, признанных историческими. У этих городов очень высокая степень исторической адекватности, аутентичности - по сути, это живая история, то, что далеко не всегда увидишь в западных странах и крупных городах, привлекающих большое количество туристов. Специалисты и люди, знакомые с историей России, поражаются маленьким, исконно русским городам, где можно увидеть здания, построенные в русском стиле - чуть обшарпанные, но привлекательные в своей естественности. Рассыпанные на территории огромной страны, малые города представляют собой огромное разнообразие культурных срезов - от Русского Севера до казачьих станиц и Северного Кавказа.

 

Но попытки развивать туризм в малых городах, например, в городке Тотьма Вологодской области, напоминают художественную самодеятельность.

 

Павел Шульгин: Тотьма - далеко не худший пример. Что действительно могло бы помочь ей и подобным ей городам, так это создание на их базе музея-заповедника. Суздаль, Ростов Великий - это наиболее яркие примеры того, как может развиваться культурный туризм на базе заповедника. Объектом показа в этом случае являются и сами памятники, и музейные экспозиции, и ландшафтная среда. Музей-заповедник - это совершенно другой уровень организации музейного процесса, обслуживания посетителей. В России их всего сто, немалая их часть приходится на столичные регионы - Москву, Санкт-Петербург и их окружение.

 

Уровень финансирования музея-заповедника совершенно другой?

 

Павел Шульгин: Есть федеральные музеи - Куликово поле, Ясная Поляна, Михайловское - где уровень финансирования достаточно высок. Михайловское стало уже не просто учреждением культуры, но ресурсом развития района, градообразующим предприятием. Больше половины доходов местного бюджета формируются за счет оказания прямых или косвенных услуг, связанных с работой музея. Но федеральных заповедников в стране меньше двадцати. Институт Наследия пытался разработать стратегию действий государства в создании и поддержке музеев-заповедников. Но изменения происходят очень медленно.

 

Для российской глубинки появление собственного культурного бренда - это не вопрос престижа, а вопрос выживания?

Павел Шульгин: Появление культурного центра помимо всего прочего меняет психологию местных жителей. Вот вам пример: Ялуторовск Тюменской области, город, куда сослали декабристов. Население - 30 тысяч человек. Но все в городе нацелено на культурное развитие. Сформировался целый музейный квартал: Музей декабристов, Музей первой в Сибири школы для девочек, Музей природы, Музей хлеба и масла. Рассчитывать, на большой поток туристов Ялуторовск не может. И все же 30-40 тысяч человек они принимают ежегодно, по местным меркам, это немало. И люди по-другому ощущают свою малую родину и самих себя - они жители не глухой провинции, а перспективного города с богатой историей и культурным наследием.

 

 

 

Источник: Российская Газета