В Москве вновь открылся музей выдающегося скульптора Вадима Сидура

28 июня исполнилось 90 лет со дня рождения выдающегося российского советского скульптора Вадима Сидура (1924–1986). Сегодня его знает весь мир, на Западе состоялось больше 20 выставок мастера, его монументы — «Памятник погибшим от насилия», «Треблинка», «Взывающий» и другие стоят на центральных площадях немецких городов, его «Портрет Альберта Эйнштейна» установлен в США. Сам художник полагал, что в его жизни было два чуда: остался жив после страшнейшего ранения во время войны, а после войны получил неожиданное и широкое признание в Германии — стране бывших врагов.

Во многом немецкая слава Сидура — заслуга известного слависта, литературоведа и историка Карла Аймермахера. С ним Анна Андриевская и вспоминает скульптора.

— Г-н Аймермахер, как отмечается 90-летие со дня рождения художника?

— Будет вновь открыт на днях Музей Сидура в Москве. Несколько лет он не работал, но после того как 150 деятелей культуры Германии и России написали обращение в Департамент культуры города, начались конкретные положительные изменения. Сначала откроется небольшое пространство в музее, затем уже появится постоянная экспозиция.

Вадим Сидур. 1979 год, Фото: Юрий Иванов / РИА «Новости»

— Расскажите о выставке Сидура, которая сейчас проходит в Москве, и о судьбе его монументальных произведений в России…

— До 4 августа в Москве в Музее ГУЛАГа можно увидеть выставку «Вадим Сидур. Между мирами». В рамках экспозиции предусмотрена программа лекций «Сидур в контексте европейского искусства». В Москве установлены его «Памятник оставшимся без погребения (Памятник афганцам)», монументы «Структура 1» перед Институтом морфологии человека РАМН и «Структура 2» возле Института геохимии им. Вернадского. Но последняя находится в плачевном состоянии. Моя мечта — отлить скульптуры Сидура в монументальном виде, ведь это великое искусство!

— Как вы познакомились с Сидуром и как началось ваше увлечение его творчеством?

— Это вышло случайно. Я литературовед по специальности, впервые я познакомился с его творчеством в Праге, где изучал русскую литературу 20-х годов в библиотеке, собранной русскими эмигрантами. Там я остановился у журналиста, с которым, опять же, случайно познакомился в Констанце. У него в квартире были фотографии скульптур Сидура. Я тогда изучал разные явления, связанные с «оттепелью» 60-х. Работы Сидура меня поразили. Год спустя, чтобы продолжать исследовательскую работу, я приехал в Москву, мы с ним познакомились, а потом общались и дружили до его смерти.

В 2004 году была опубликована наша с ним переписка и тогда же состоялась презентация этой книги, устроенная вдовой художника Юлией Сидур. Переписка в основном касается периода начала перестройки. Опубликовать ее удалось благодаря помощи приемного сына Сидура — Михаила, который и стал инициатором создания музея. Я же организовал все зарубежные выставки Сидура и принимал участие в установке в Германии почти всех его скульптур.

— Чем вы объясняете популярность творчества Сидура в Германии? Как появились его скульптуры на улицах немецких городов?

— Это искусство из другого мира, которое вполне вписывается в европейское искусство. В основном все работы устанавливались после выставок. А решения об установке и финансировании всегда принимались по-разному. Например, один врач из города Касселя был в Москве и попал в мастерскую Сидура, увидел «Памятник погибшим от насилия», восхитился и захотел установить его в своем городе. Для этого надо было увеличить маленькую модель. Это было сделано в школе искусств бесплатно, а отливка стоила в то время 15 000 немецких марок. Чтобы найти такую сумму, инициаторы буквально по городу собирали. И ведь насобирали! Сидур хотел, чтобы размером она была побольше, но на больший размер не хватало денег, и тогда было решено добавить подставку, чтобы скульптура оказалась на уровне глаз. Сейчас она стоит на центральной площади Касселя.

В городе Констанце установку работы оплачивал Дрезденский банк вместе с местным правительством. В Берлине памятник жертвам концлагерей «Треблинка» появился благодаря инициативе района Шарлоттенбург. А в Дюссельдорфе скульптура «Взывающий» установлена с помощью мецената, который заплатил 100 000 марок за отливку и обработку и еще 100 000, чтобы это место восстановили таким, каким оно было до войны.

— А что думал сам Вадим Сидур о внедрении своих скульптур в городское пространство?

— Сидур всегда говорил, что не будет брать гонорар. И он был счастлив, что скульптуры устанавливают в таком масштабе. При этом в СССР он был невыездным и не видел ни одной своей работы за границей. Он только слышал о них — например, по радио Deutsche Welle. Актер Вениамин Смехов рассказывал: «Мы сидели в подвале с Сидуром и слушали радио, когда вдруг объявили об установке его скульптуры. Он был так счастлив, что о нем говорят». Вадим Абрамович всегда был в курсе всех установок, но ему так и не разрешили выехать. Однажды правительство ФРГ сделало для скульптора официальное приглашение. Но маститые советские скульпторы никогда бы не разрешили Сидуру выставляться за рубежом. Тогда наше правительство предложило компромисс — составить группу скульпторов из СССР, включая Сидура. Но он был больной человек, инвалид войны, и мог поехать только с женой, а это не было предусмотрено. В итоге вся группа поехала, а он остался в Москве…

— Почему он стал невыездным?

Скульптура Вадима Сидура «Жертвы насилия» в Касселе, Германия. Фото: Daniel Lobo

— Потому что его видение мира не совпадало с идеями традиционной советской скульптуры. И когда он начал создавать свои абстрактные фигуры, хоть и на тему войны, но совсем не в героическом духе, он оказался под запретом. Но все же ему давали иллюстрировать книги, также он ваял надгробные памятники. Например, памятник академику Варге. За это хорошо в те годы платили, так художник мог заниматься творчеством для души.

— В воспоминаниях о Сидуре много рассказов о его мастерской, в которой собирались известные люди — например, Василий Шукшин, Булат Окуджава, Юрий Левитанский, Генрих Белль, Тонино Гуэрра, Милаш Форман и другие. Вы участвовали в этих встречах?

— Мастерская в подвале на Комсомольском проспекте, 5 была своего рода культурной биржей. Бывали там, кроме тех, кого вы назвали, также и Аксенов, и Евтушенко, Копелев, Войнович, Юрий Любимов, Вениамин Смехов, физики Виталий Гинзбург (будущий лауреат Нобелевской премии), врачи, композиторы и дирижеры. Подвальные дискуссии привлекали и киношников, и видных прогрессивных деятелей культуры из Восточной и Западной Европы, которые оказывались в Москве. Они обсуждали текущие проблемы и современного искусства, кино, театра и вообще культурно-политических проблем вне официальной доктрины. А если встречались люди поколения Сидура, то нередко вспоминали войну с разных точек окопов, где почти каждый из них участвовал и был ранен... Интересно, что все дискуссии проходили мирно, дружелюбно и с всеобщим отвращением к ужасам войны. Кстати, многое из общих разговоров отражено в его романе «Памятник современному состоянию».

— О чем эта книга?

— У этой книги очень своеобразная структура. С одной стороны, это то время, в котором он живет, с другой — идет «видеоряд» воспоминаний. Из двух этих параллелей складывается единое целое. Я бы назвал это мифом. Автор не вспоминает прошлое, он просто его видит. Еще в тексте звучит много голосов. То есть это такое полифоническое сочинение.

— Как вы могли бы определить главную тему творчества Сидура? И есть ли у него такая тема?

— Многие его работы посвящены теме насилия, одной из важнейших для художника, прошедшего войну и всю жизнь прожившего в тоталитарном обществе. Но у мастера есть много других тем — мужчина и женщина, любовь. У него также много работ на религиозные темы.

— Он был верующим человеком?

— Нет. К религии он, по-моему, относился как к части истории искусства. Он не был религиозным, но формы и сюжеты ему были очень интересны. Кстати, его работу «Лик» можно увидеть в церкви Св. Матфея в Берлине. Это фигура в бинтах с лицом пожилого человека. Представители церкви увидели ее на выставке и захотели установить в своем храме. Сидур был «верующим коммунистом», как он себя называл. В сороковые и отчасти еще в пятидесятые годы он допускал, что можно воплотить чистую коммунистическую идею.

— С каким материалом предпочитал работать мастер?

— Бронза ему была недоступна, он отливал свои скульптуры не на крупных заводах, а на каких-то мелких предприятиях, просил отливать рабочих, а потом сам обрабатывал изделия дрелью, болгаркой. Зачастую они были очень грубо сделаны — со швами, впадинами, и все модели получались немного по-разному. Многие работы отлиты из алюминия, а затем покрашены масляной краской. Он добавлял масло в эти впадины, чтобы скульптура выглядела живее.

— Как вы думаете, современному российскому обществу будут понятны и интересны скульптуры автора эпохи «оттепели»?

— Думаю да, судя по выставкам — книги отзывов начиная с 1987 года полны восторженных откликов. Однако немало и зрителей, привыкших к советскому искусству. Когда установили вторую скульптуру перед Институтом геохимии им. Вернадского, его работники вышли и спросили: «Автор этой скульптуры уже сидит?» Конечно, такие ситуации можно представить и в Берлине. Например, на здании нашей оперы на Бисмаркштрассе есть панно с булыжниками, на фоне которого абстрактная конструкция, напоминающая фигуру дирижера. В 50-е годы было немало протестов против этой скульптуры. А сейчас к ней привыкли. Изменяется понимание искусства, реакция на искусство.

Вадим Сидур в мастерской, 15 октября 1979 года. Фото: Эдуард Гладков / РИА «Новости»

— Расскажите, как вы сами начали заниматься скульптурой?

— Это было связано с Сидуром. В 1977–1978 годах я начал писать о нем книгу. Но чтобы понять скульптора по-настоящему — надо заниматься скульптурой, искусством, жить этим, иначе вы ничего не напишете! Когда мы прогуливались с Сидуром, мы обсуждали разные детали и решали, поставить их так или иначе. Тогда я понял, в чем заключается его искусство. Я понял, что можно, а что нельзя. В принципе все можно, но нужно делать это с умом. Я начал рисовать. Мы тогда любили пить шампанское, и я начал крутить из проволоки разные объекты. Потом я нашел лист алюминия и начал крутить из него, и стали появляться абстрактные фигуры. Потом я начал делать самые разные вещи, искать исходные материалы на свалке. Это не важно, какой материал, важно, что, в конце концов, является результатом. Хорошо, если абстрактное имеет ассоциативное поле.

— Как вам кажется, ваши работы тематически близки работам Сидура?

— Возможно. Для меня особенно важны темы, которые связаны с преступлениями против человечности. На этом поприще мои интересы почти полностью совпадают с Сидуром, хотя каждый из нас трактует их индивидуально и самостоятельно. С точки зрения их художественного воплощения мы разные. Но то, что делали мы с Сидуром, является своеобразным диалогом.

Источник: rusplt.ru