Как пить про искусство: мировой музейный нетворкинг в Москве

Как все начиналось и чем парижские музейщики отличаются от американских

«В первый раз я услышала о «дринкингах» в 2012 году на конференции в Австралии. После официальной части нам предложили поучаствовать в неформальном продолжении — пойти в ближайший ресторан и пообщаться о работе и просто так. Тогда такой свободный формат был для меня непривычным. Уже потом я узнала, что митапы — а по сути, нас позвали именно на него — частое явление во многих сферах», — вспоминает Аня.

«Дринкинги» появились в США в 2011 году, причем довольно спонтанно. Один из их создателей Эд Родли сидел после конференции с коллегами в кафе и сказал что-то в духе «Ребята, я буду по вам скучать, как жаль, что мы редко видимся». В этот момент кто-то из присутствующих предложил собраться как-нибудь самим, без официального повода, ведь все, кто сидел за столиком, работали недалеко от Бостона. Компания долго не могла придумать название для своих встреч, а потом выяснилось, что похожие митапы уже проводит Ковен Смит в Денвере. Они назывались Drinking About Museums с припиской «Weʼre talking about museums and beer is involved». Конечно, алкоголь не был обязательным пунктом. Родли попросил у Смита позаимствовать его формат, а спустя несколько месяцев такие же встречи стали проходить еще в пяти американских городах.

Сейчас кроме США «дринкинги» проходят в Канаде, Германии, Израиле, Франции и других странах. По словам Ани, в каждой стране свои особенности: «В Америке нет строгого временного интервала, каждый назначает встречу когда хочет. Формат чаще всего сводится к походу в бар и неформальному общению. В Париже движение имеет собственное название на французском — Un soir, un musée, un verre, что переводится как «Один вечер, один музей, один бокал». Они собираются раз в неделю и сначала обязательно идут на какую-нибудь временную выставку и после этого в близлежащем кафе или ресторане обсуждают ее. Организаторы серьезно подошли к этому движению, даже создали на его основе некоммерческое объединение с членскими взносами».

Первые попытки, или Что в Америке хорошо, в России не работает

Аня решила провести такие же встречи в России — в первую очередь из-за того, что ей не хватало профессионального общения вне конференций и семинаров. «Когда инициатива стала развиваться, мне хотелось укреплять свои связи в музейном сообществе и помогать другим их создавать. А еще я хотела, чтобы на встречи мог прийти не только человек, который официально работает в организации, но и вообще каждый, кто интересуется темой. Поэтому рядом могут оказаться директор крупного московского музея, студент-культуролог и любитель выставок, который случайно увидел встречу в фейсбуке. Любой, кому хочется узнать, как устроена эта сфера», — рассказывает она.

Первый «дринкинг» прошел 18 мая 2013 года в Санкт-Петербурге, где тогда жила Аня. Участники встретились в частной галерее, отметили День музеев. Аня рассказала о формате, после чего все пошли гулять. Правда, тогда идею почти никто не поддержал: на встрече было всего пять человек, из них трое — друзья Ани, которые пришли скорее поддержать ее. И еще двое, кто пришел рассказать о своем мобильном приложении для музеев. Первая встреча в Москве, которая была приурочена к «Интермузею», тоже получилась пробой пера. «Мы сидели в ресторане, участники рассказывали немного о себе. Затем мы предлагали вопрос для обсуждения, и каждый по кругу о нем высказывался. Получалось не очень естественно, но сейчас я уже понимаю почему. В США и Европе в музейной сфере уже есть культура неформального общения, им привычно понятия нетворкинга. А у нас люди чаще всего общаются закрытыми сообществами внутри музеев или же на конференциях», — говорит Аня.

Кроме того, стало понятно, что прямое заимствование формата не работает. Для российских музейщиков важно не только неформальное общение, но и получение профессиональных знаний на таких встречах. Поэтому большинство «дринкингов» стали посвящать разбору музейных кейсов. Участники сначала шли на выставку, причем о ней рассказывал не экскурсовод, а куратор, директор музея или другой человек, причастный к ее созданию. Получалась почти презентация реализованного проекта, которая, конечно, давала много поводов для общения, вопросов и обмена опытом.

Секреты инклюзивных программ, новых музеев и виртуальных страусов

Частое место встречи участников — только что открывшиеся выставки. Например, в 2016 году участники смотрели Музей истории ГУЛАГа, который недавно переехал в новое здание, еще до его официального открытия. Еще одно место встречи — площадки, чьи сотрудники могут поделиться необычным опытом. Например, в 2015 году «Гараж» рассказывал о создании инклюзивных программ на примере выставки Луиз Буржуа«Структуры бытия: клетки». Большая часть экспозиции состояла из воспоминаний художницы о детстве, которые были помещены в клетки в виде образов и инсталляций. Объяснить слабовидящему человеку, как выглядят эти объекты, было нелегко. Сотрудники «Гаража» рассказывали коллегам, как они тренировались: завязывали друг другу глаза, придумывали, что лучше объяснить словами, а что представить небольшим макетом.

За пять лет площадками для «дринкингов» были Музей-панорама «Бородинская битва», Политех, музей парка «Сокольники», новый музей парка Горького, Музей политической истории России, Государственный Исторический музей, Стрелецкие палаты и другие. По словам Ани, найти площадку для разбора кейса несложно. Труднее подобрать рядом место со вкусной едой, тихой музыкой, умеренными ценами, без депозита для больших компаний. А еще — предугадать, сколько столиков забронировать, и остаться до последнего, чтобы проверить, сошлись ли все счета.

И если на второй, неформальной части у организатора начинает болеть голова, для участников начинается самое интересное. Они делятся историями, случаями из практики и планами. «Мы придумываем музей истории Басманного района, где экспозицией будет сам город, а не какое-то одно помещение», «Я съездила в Мексику, и вот эти музеи там обязательно нужно увидеть…», «Я вожу экскурсии по субботам, приходите». А иногда просто смешными случаями: «Нормальных зверей в 3D и виртуальной реальности умеет делать буквально одна компания в городе, — рассказывает сотрудник Дарвиновского музея. — Я видела на выставке инсталляцию почти как у нас, но там заметно, что страус лапу волочит по земле. А еще недавно мы объявили конкурс на создание выставки. По этому поводу со мной напросился встретиться один предприниматель и говорит: «Да, я иногда хожу в музеи с ребенком. А вот посмотрите, какую мы в торговом центре елку из макарон делали. Мы должны выиграть в вашем конкурсе!»

Как это работает, или Никогда не говорите о музеях в одиночестве

В мае 2018-го в День музеев «дринкингам» в России исполнится 5 лет. За это время прошло больше 45 встреч в Москве, Перми, Екатеринбурге и Кирове. Кстати, на одной из них побывал Эд Родли, который приезжал в столицу читать лекции для студентов. Самой малочисленной была первая, а самой большой — на «Интермузее» в 2015 году, там было больше 40 человек. Самым длинным стал митап во время Культурного форума в Санкт-Петербурге в 2017 году: начался в восемь вечера и закончился уже глубоко за полночь.

«Первый для меня итог — понимание, что нужно много времени для изменений в музейной сфере. Сейчас формат стал известным и зарекомендовал себя, но в современном мире пять лет — это медленно. Второй, более важный результат — через сообщество люди стали находить новые возможности: кто-то получил работу, кто-то сделал совместный проект. Сами музеи теперь зовут нас провести мероприятие на своих площадках, для них это способ рассказать коллегам о себе. Недавно меня попросили сделать совместный «дринкинг» библиотек и музеев».

Кроме того, инициативу начали подхватывать. Одна из участниц Элина Сигалевич стала сама проводить встречи в Петербурге, а в Москве у Ани появилось три помощника. Именно они предложили использовать международный логотип. «С появлением новых организаторов я наконец-то могу тоже отдыхать во время дринкингов, — шутит Аня. — Еще я решила, что пятилетие будет более масштабным, чем обычная встреча. На него мы будем собирать неформальный краудфандинг, раз мы вышли на этап, когда люди уже готовы вкладываться в инициативу».