Москва художественная: проще и невежественнее
Как жили и работали художники в дореволюционной Москве

Этот год оказался богатым на «художественные» юбилеи. 200 лет исполнилось со дня рождения Ивана Айвазовского, 185 лет назад родился Иван Шишкин, 175 лет — Василий Верещагин. И несмотря на то, что центром российского мира живописи до революции считался Санкт-Петербург, многие мастера были тесно связаны с Москвой. «Газета.Ru» рассказывает о том, как город влиял на художников, а художники — на город.
Василий Верещагин — гардемарин, ставший художником, баталист, боровшийся против войны, подобно Гиляровскому, бесстрашно проникал в самые темные углы человеческой жизни. Но верещагинской Хитровкой были календарханы (притоны) Самарканда: объездив половину мира, он практически ничем не связал себя с Москвой.
Ничем — кроме одного, но немаловажного обстоятельства. Как и многие богемные современники, Верещагин учился в Петербурге, жил за границей, а финансирование получал в нерафинированной, но хлебосольной. Ведь именно здесь находился их главный, и, порой, единственный источник дохода — купец и меценат Павел Третьяков.
«Ваше негодование против Москвы понятно, но поверьте, что Москва не хуже Петербурга: Москва только проще и как будто невежественнее»
— так писал странствующему по Индии Верещагину Третьяков, без которого, вероятно, этой поездки и не было бы.
Третьяков купил верещагинскую Туркестанскую серию за 94 тысяч рублей серебром, баснословную по тем временам сумму (Меценат даже сначала думал, что и вовсе один ее не потянет).
Укатившие в Москву «Двери Тамерлана» и «Апофеоз войны» обеспечили их автору безбедное существование, но не пробудили любви к первопрестольной.
Артистической столицей XIX века был Петербург с его Академией художеств, основанной еще при Елизавете Петровне. В Москве ее аналог появился лишь в первой половине XIX века и петербургского лоска не имел. Было, впрочем, у обоих учебных заведений и общее.
Так, например, до конца XIX века в живописных академиях и училищах была запрещено позировать натурщицам: разврат, понимаете. Только мужчины, только хардкор. Вернее — hard core.
Натурщик должен был быть мускулистым, потому он был всегда в дефиците — стоять за плату лучше, чем работать в поле, но не всем под силу пройти фейс-контроль. В итоге женские образы писали либо с бюстов (чужих), либо из головы (своей), либо с этих самых сельских аполлонов.
О том, что получалось, один из московских профессоров отзывался так: «Писал я давеча Богородицу, прости Господи, с натурщика Тимофея. Все не то!».
Молодой Илья Репин перебивался с хлеба на воду в куртуазном Петербурге, пока не додумался поехать в купеческую Москву за деньгами. И написал за полторы тысячи для обугленного ныне «Славянского базара» «славянских» же композиторов.
«Я Крёз!», — думал Репин, нимало не смущаясь, что более раскрученный тогда Владимир Маковский за то же самое просил 25 тысяч. Репин в то время как раз женился, так что деньги были весьма кстати. Открытие картины он, кстати, совместил со свадебным путешествием, махнув с молодой супругой не в Париж, и даже не в Крым, а в старую-добрую Москву. Благо картину открывали не в какой-то галерее cо скудным фуршетом, а в люксовом ресторане.
Репин, впрочем, в отличие от Верещагина, Москву любил, и в одном из писем критику Владимиру Стасову восторженно сообщал, что здесь «народ чувствует себя, как дома, и это чувство передается приезжим».
Не менее горячим поклонником Москвы был сибиряк Василий Суриков. Отучившись в Петербурге, он тоже приехал сюда за деньгами: Суриков получил 10 тысяч за участие в росписи Храма Христа Спасителя (которую он впоследствии находил скучной и невыразительной). Однако именно эта работа позволила Сурикову жениться — родители обеспеченной невесты изначально были против жениха-голодранца.
Как и Репин, Суриков привез молодую жену в Москву, но не на медовый месяц, а на постоянное место жительства. И здесь семейное счастье новоиспеченного москвича Сурикова едва не испортил пресловутый квартирный вопрос.
Но самым преданным любителем первопрестольной был, конечно, Аполлинарий Васнецов. Именно его глазами мы видим Москву былинных времен — с Алевизовым рвом на месте мавзолея, с лавками на Всехсвятском мосту (чем не Тауэр-бридж) и белокаменными стенами Кремля.
Аполлинарий Васнецов начинал изучать Москву в качестве художника, но в процессе многолетней работы так увлекся, что стал профессиональным московедом. Проштудировав тонны исторических материалов, в 1918-м он даже возглавил комиссию по изучению старой Москвы. Так что, где бы художники ни жили, Москва их издавна вдохновляет — и не всегда одними лишь деньгами.

Спустя два десятилетия на Красной площади будет открыт для посещений величайший памятник петровской эпохи

Туристический сервис Travel.ru определил самые популярные города для путешествий на День защитника Отечества