От кафе в Паланге до плана Зеленограда: 12 величайших проектов модернизма в СССР
5 фактов о советском модернизме
Советскую послесталинскую архитектуру долгое время считали неполноценной, хотя к ней существовал интерес на Западе. Последняя волна связана с выставкой «Soviet Modernism 1955–1991. Unknown Stories» в Вене в 2012 году (см. видео). Мы ходим мимо этих зданий каждый день, пользуемся ими, но почему-то ездим восхищаться архитектурой в другие страны. Стыдно, что это наследие до сих пор не признано — вплоть до того, что многие фамилии забыты, включая замечательного Шульгина из Баку.
Советский модернизм оказался воплощением тех же послевоенных экспериментов, что шли в Европе и Америке: города были разрушены, людям необходимо было дать жилье и работу. Как только послевоенная эйфория прошла, а вместе с ней стремление построить дивный мир, то угасла и тяга к экспериментам. Символом крушения надежд стал модернистский квартал «Пруитт-Айгоу» в Сент-Луисе, который через десять лет после постройки превратился в гетто и 16 марта 1972 года был эффектно взорван.
Весь мир в 1960-е вернулся к этим идеям — интернациональному стилю, надо которым Корбюзье работал и в 1920-е, и 1930-е, и в 1960-е. СССР отставал из-за плановой экономики, поэтому в нашей стране модернизм прожил дольше, оставив помимо масштабных объектов архитектуру малых форм — павильоны летних кафе, танцплощадки, автобусные остановки, бензозаправки и даже вертолетные станции (на фотографии — Вертолетная станция на Приморском бульваре в Баку, проект архитектора Али Гюль-Ахмедова 1962 г.).
Малогабаритное массовое жилье времен Хрущева стало результатом серьезного исследования, где каждый элемент неслучаен. Архитекторы работали в проектных институтах в белых халатах как лабораторные ученые, анализируя, как человек использует пространство: как идет в уборную, вешает полотенце, включает газ на плите. В массовом варианте проект сильно упростился, но пилотные — в Черемушках — были просто великолепны: там все детали были унифицированы и, как в пазле, вставлялись одна в другую.
Чистого модернизма к концу 1970-х уже не было. Ему на смену пришел брутализм — основательный стиль, взявший решения и материал из 1960-х, но с другими идеями. Это тяжелая архитектура без динамики (пример — здание ЦДХ). Он перерос в постмодернизм, и лучший тут пример — аптека Асса в Орехово-Борисово: стремление к будущему ушло, возникает какой-то сарказм по отношению к прошлому. Здание стало символом самого себя. А из советского постмодернизма выполз уже лужковский стиль. Однако с периодикой и трактовкой термина «советский модернизм» — не все ясно; упомянутая выше венская выставка объединила в нем все, что было построено с 1955 по 1991 гг.
Ресторан «Жемчужина» в Баку
Архитекторы В.Шульгин и Р.Шарифов, конструкторы Н.Никонов и А.Гельфат, 1962 год
Конструкция знаковой формы — похожие вещи есть и в Бишкеке, и в Мексике. Конечно, первым с ней выступил испанский архитектор и инженер Феликс Кандела, но, как говорится, идеи витают в воздухе, Калатрава тоже вырос из этого стиля. Бакинский ресторан построил Шульгин с использованием тонкостенных железобетонных оболочек сложной конфигурации.
Кафе «Васара» в Паланге
Архитектор А.Эйгирдас, 1967 год
Этот ресторан я увидел в свои студенческие годы и именно с него начал проникаться модернистской архитектурой. Кругом на курорте был праздник и музыка, а за забором — всеми забытое кафе 1960-х. Так мне удивительным образом пришлось поехать за сотни километров, чтобы открыть для себя историю советской архитектуры 1960–1980-х. Здесь все формы динамичные, по краю — стекло, и его замыкает прозрачная банка ресторана с крышей на одной опоре. Этот ресторан в Прибалтике сохранился, но его покрыли непрозрачным стеклом и полностью убили динамику. Подобная конструкция была в Сочи — билетные кассы железнодорожного вокзала, — но их, к сожалению, совершенно бездумно и бессмысленно снесли. Если конструктивизм еще как-то пытаются спасти, то первый модернизм почти полностью погиб.
Пункт таможенного и пограничного управления на финской границе, Выборг
Архитектор С.Б.Сперанский, 1967 год
Вот это одно из интереснейших зданий: бетонная фактура складчатой кровли парит над прозрачным фасадом. В композицию входит наблюдательная вышка из того же бетона. Все архитекторы знают и Сперанского, они видели это здание на фотографиях, но никто не знает ни где оно было, ни в какой момент пропало.
Кинотеатр «Аврора» в Краснодаре
Архитектор Е.А.Сердюков, проектный институт Гипрокоммунстрой, 1967 год
Его тоже хотели сносить в 2000-е, но местные жители отстояли. У здания статус регионального памятника, что редкость для модернизма (у Дворца пионеров на Воробъевых — статус объекта культурного наследия). Монолит, как и полагается; на крыше было написано «Миру — мир»; чистый стиль и чистый функционал. Глядя на архитектуру, все ищут деталь, чтобы зацепился глаз, именно поэтому модернизм не понимают: здесь нет ничего лишнего, здание само по себе деталь. А вот другой, не менее интересный, сочинский кинотеатр «Спутник» — его строил тот же Сердюков — зачем-то снесли.
Город Зеленоград
Главный архитектор И.Покровский, архитекторы Ф.Новиков, Г.Саевич, 1958–1975 годы
Это отдельная большая тема: те же люди, что построили Дом пионеров на Воробьевых, — Полянский, Новиков и другие — получили задание на разработку советской Силиконовой долины. Зеленоград должен был стать тем же, что сегодня делают в Сколково — только к 1980-м годам. Сначала была задумка развивать текстильную промышленность, но потом Хрущев переориентировал город на электронику. Не все из запланированного было реализовано, но самое классное здание — наверное, длиннющий «Дом-флейта» (1969). Это важный элемент для всего города. В Зеленограде есть озеро, с одной стороны новые корпуса заводов, среди хайвеев институт, а с другой стороны — жилье, парк, ДК, мэрия, высотная гостиница. Флейта стоит как фон гостиницы, мэрии и ДК возле водоема. Вместе выходит очень красивая композиция — все по заветам Корбюзье и Гинзбурга с Николаевым: дом на ножках, плоские кровли, ленты-окна.
Автовокзал в Сочи
Архитектор В.М.Морозов, 1972 год
Он, кстати, очень сильно напоминает мэрию Буэнос-Айреса Нормана Фостера 2010 года. Они похожи чистотой линий, динамикой лестниц, волнистой кровлей. Автовокзал, кстати, цел. Он сильно завешан рекламой, стекла где-то заделаны, но существует.
Гостиница «Турист» в Баку
Архитекторы В.Шульгин и Э.Мельхиседеков, конструкторы К.Керимов и Г.Шамилов, 1974 год
В советское время это здание получило очень приличную французскую премию имени Корбюзье. Фасад с одной стороны был открытым, с другой стороны — декоративные теневые решетки. Во дворе размещался интересный фонтан с керамическими кувшинами и мозаикой. Вроде бы и интернациональный модернизм, но есть в нем и что-то национальное. Архитектура получилась в плане с изломом, потому что здание стояло на горе в сейсмической зоне, и этот излом надо было как-то подчеркнуть. Сносили его долго (в 2004 году гостиница была упразднена и демонтирована до первого этажа. — Прим. ред.) и никак не могли снести. Сегодня на горе устроена парковка.
Историко-этнографический музей на горе Сулайман-Тоо в Киргизии
Архитектор К.Назаров, 1978 год
Сначала комплекс проектировался под ресторан. Он напоминает огромную дыру в горе, внутри которой — зал с вертикальными пилонами, как будто это ухо или глаз. В пещерах должны были размещаться столики, а через портал открываться вид на равнину. Но потом его отдали музею.
Дворец торжественных обрядов в Тбилиси
Архитекторы В.Джорбенадзе и В.Орбеладзе, 1985 год
Тут есть что-то от Гауди, бруталистское романтическое здание, которое совершенно неожиданно появилось в советское время; но где бы ему появиться, как не в Грузии, с другой стороны. Его построили в 1980-е как загс, когда в стране началась революция, здание стало особняком политического деятеля Бадри Патаркацишвили, здесь же он и был похоронен. Сейчас за постройку идет тяжба, в том числе и в Великобритании между регулярно появляющимися «наследниками» Бадри и его семьей.
Санаторий «Дружба» в Ялте
Архитекторы И.Василевский, Ю.Стефанчук, В.Дивнов, Л.Кеслер. Конструкторы Н.Канчели, Б.Гуревич, Е.Владимиров, E.Рузяков, Е.Ким, 1985 год
Бесспорно, это шедевр — и архитектуры, и конструктивной мысли. Тут каждый элемент друг за друга отвечает, друг друга держит, ничего оторвать невозможно. И именно в этом заключается причина, по которой погибает советский модернизм: его надо понимать, обслуживать, за ним надо следить. Это архитектура механизма. Без правил ухода, без инструкций она существовать не может.
Музей-заповедник «Сталинградская битва»
Архитектор В.Масляев, 1985 год
Как и в сомовском театре в Новгороде — в этом выдающаяся скульптурная композиция. В сочетании форм — парафраз башни Леонидова. Удивительно, что рядом стоят кирпичные руины — мельница Гергардта, которая выступает очень контрастно; намного проще и логичнее в то время было бы поставить здесь дворец или стеклянный корпус, а не набор таких сложных объемов. Непонятно, как и почему архитектор вышел именно на такое сопоставление.
Новгородский академический театр драмы имени Ф.М.Достоевского
Архитектор В.Сомов, проектный институт Гипротеатр, 1987 год
В ансамбль здания также входила так называемая «колонна Макаревича»: музыкант принимал участие в проектировании окон здания, и вообще закончил МАРХИ. Колонну демонтировали десять лет назад, потому что с ее помощью было удобно сводить счеты с жизнью. Еще года два назад вокруг здания были плиты с такими дырами, треугольниками, а сейчас их закатали асфальтом — не стали их беречь, хотя они выглядели оригинально. Многим новгородский театр кажется спорным: говорят, мол, как такой урод мог появиться среди замечательных церквей, но, мне кажется, оно не случайно там и было построено.
Источник: daily.afisha.ru
Самым богатым руководителем бюджетного учреждения культуры Петербурга оказался худрук Мариинского театра Валерий Гергиев: в 2013 году он заработал 164 млн рублей
Курорт «Роза Хутор» провел реновацию инфраструктуры смотровой площадки на высоте 2320 метров над уровнем моря
Отель Rosa Springs под управлением «Васта Отель Менеджмент» прошел классификацию и получил высшую категорию.
