Сибирь: проклятие или прорыв?
Физик Валентин Данилов — о великолепных перспективах России в связи с подписанием ею Парижского климатического соглашения. И — печальной действительности
Книгу о путешествии в Сибирь в 1913 году знаменитый норвежец Фритьоф Нансен назвал «В страну будущего». «Настанет день, когда люди очнутся, и силы, заточенные до поры, освободятся, и мы услышим новые голоса из Сибири, они принесут нам будущее, и в этом нет никаких сомнений». Голоса эти глухи, мы и сами их разбираем с трудом, норвежцы — слышат. В 2000 году физик Валентин Данилов рассказывал, как, утилизируя тепло от газов, выбрасываемых Красноярским алюминиевым заводом (КрАЗ), убить двух зайцев: получить дармовое тепло и избавить город от экологической катастрофы. Если подавать в трубы центрального отопления воду, нагретую сбрасываемым теплом КрАЗа, уже не потребуется сжигать уголь в котельных. И одно это резко уменьшит суммарную нагрузку на экологию города.
Данилов, до ареста директор теплофизического центра Красноярского государственного технического университета, вместе с профессором Вадимом Славиным сделали первую работу. Тогда же, в 2000-м, против физика возбудили дело о выдаче гостайны Китаю. ФСБ с бультерьерской хваткой на протяжении пяти лет добивалась обвинительного приговора, свидетельства ученого мира об абсурдности претензий чекисты определили по разряду комариного писка. В тюрьме — времена Берии и Абакумова прошли — Данилову заниматься наукой не позволили. Славин тем временем умер. В 2012-м, выйдя на волю условно-досрочно, физик заметил: «Словно вчера сел, ничего не изменилось». Родине их со Славиным идеи ни к чему, а норвежцы за это время напряглись — и установили воздушные теплообменники в системе отвода анодных газов от электролизных ванн. Практически доказали, что тепло, выбрасываемое алюминиевыми комбинатами на обогрев космоса, можно утилизировать. И не сжигать, таким образом, ископаемое топливо. Ну так, смеется Данилов, это не бином Ньютона.
Сами норвежцы (как и китайцы, например) закрыли такие электролизные линии, как у нас: работающие по изобретенной норвежскими инженерами технологии Содерберга. Слишком грязные. А еще все идет к тому, что уже в ближайшие 10 лет Норвегия запретит продажу машин на бензине и дизеле. (То же, например, в Голландии. А в Германии — с 2030-го. О таком же временном рубеже говорят в правительстве Индии.) Каждый четвертый автомобиль, продаваемый в Норвегии сейчас, — электрический (что стимулируется государством). А еще Норвегия приняла политику «нулевого обезлесенья». (Австралия отказалась от вырубки дождевых лесов, Китай последовательно идет к полному запрету на вырубку природных лесов уже на всей своей территории и переходит на заготовку древесины на плантациях.) А государственный пенсионный фонд Норвегии отказался от акций целлюлозно-бумажных, угольных и других компаний, наносящих вред лесам. Норвегия не будет закупать продукцию, для изготовления которой уничтожают леса. Пальмовое масло, например, или бумагу из деревьев — ее можно делать из отходов.
В Красноярске, Байкальске ЦБК закрыли. Однако мы не смирились и строим новые лесопилки и ЦБК, еще больше планируем. И это притом что здесь уже полно объектов лесопереработки и сырья им давно не хватает. Утешает лишь то, что заявлялось таких объектов еще больше, но эти проекты закрывались вскоре после получения кредитов на руки, лесов — в аренду и распила их на кругляк. Губернатора Виктора Толоконского не удручают варварские вырубки даже внутри загазованного Красноярска. В его историю он войдет госдеятелем, ответившим на протесты горожан против вырубки сквера Студенческого городка: «Там тополя! Они — не деревья!» Это второй его общегородской мем. Первый случился, когда губернатор взялся рассуждать о причинах экологической катастрофы в Красноярске. По нему, виноваты погода и дым из печей Николаевки (частного сектора).
В Николаевке (активно сносимой последние годы) вырос физик Данилов. Мы разговаривали с ним на днях. Что, спрашивает он, с тех лет количество печек увеличилось?
Литейное производство на Красноярском алюминиевом заводе. Фото: РИА Новости
Итак, нам предлагают поверить в то, что перманентная экологическая катастрофа в Красноярске не связана с алюминиевым бизнесом Дерипаски и Прохорова, угольным бизнесом Мельниченко, а виноваты глобальное потепление, неудачный рельеф с предгорьями Саян, автолюбители и жители частного сектора с их печками.
Мы с норвежцами с разных планет, что ли, если из одних вводных делаем противоположные выводы? Что с нами (или с ними?) не так?
Территориально один только Красноярский край — это шесть Норвегий или почти две с половиной Скандинавии. Нефть, добываемая в Красноярском крае и Норвегии, дает сравнимые прибыли, если пересчитывать на душу населения. Углеводороды составляют лишь половину экспорта Норвегии. И в Красноярском крае помимо нефти — 40% мирового производства металлов платиновой группы, пятая часть мирового рынка никеля, десятая — кобальта. Еще алюминий, медь, лес, электроэнергия и т.д. Сравнивать качество жизни в Красноярске и Норильске с Осло, наверное, тоже можно, только не получится. У Норвегии, например, первое место в мире по индексу человеческого развития, а Красноярский край лидирует (по крайней мере в России) лишь в промышленных дымах, ядах в атмосфере. Норвежский фонд, аккумулирующий доходы от углеводородов для будущих поколений, — крупнейший в мире (его размер приближается к триллиону долларов), а красноярские финансы в группе лидеров по несколько иному показателю — региональному госдолгу. Он приближается к 100 млрд рублей. А еще в Норвегии развитая демократия, сильное гражданское общество и настоящая пресса. Последняя была и в Красноярске, пробивались и ростки гражданского самосознания и реальной политики, но в нулевые это кончилось.
Причинно-следственные связи уровня жизни и устройства политической системы опустим: Центральная Сибирь — регион, Норвегия — отдельная страна. Но — если без политики, в изначальных данностях — не одно ли и то же? Первой покупкой в Сибири полярного исследователя Фритьофа Нансена стали папиросы «Нора», с изображением на обертке героини Ибсена. Поднимаясь в 1913 году по Енисею до Красноярска, Нансен то и дело воображал себя на пристани деревушки в норвежском фьорде. «Отвесные, гладкие с боков, а наверху поросшие лесом скалы напоминали Норвегию». И постоянно отмечал сходство с типичными норвежскими рыбаками и крестьянами и молодых русских парней, и седых стариков. «Как-то невольно приходило в голову, что скандинавы некогда побывали и здесь».
Нефть и алюминий Норвегии, однако, служат норвежцам, а в Сибири, наоборот, жизнь человеческая структурирована под обслуживание добычи нефти и выплавки алюминия. Это — не отставание, а концептуальная разница навсегда? Почему так — одинаковые люди в одинаковых ландшафтах обречены на столь разнящиеся обстоятельства жизни и судьбы? Почему Сибирь застряла в позапрошлом веке и решает его проблемы? Почему она до сих пор в плену ложного тезиса о том, что экономическое благополучие обязательно имеет оборотной стороной загубленную окружающую среду?
Послушайте Данилова.
КОММЕНТАРИЙ
Валентин Данилов, физик
— Перспективы России в связи с подписанием ею Парижского соглашения — великолепные. Все они связаны с зеленой экономикой. В России вырабатывается много тепловой энергии, 2 млрд гигакалорий. Если не будем специально сжигать топливо для получения этого тепла, а утилизировать сбросное тепло от промпроизводств, нагревать им воду и подавать людям, то сможем радикально сократить эмиссию СО2. Это предельный случай, самый эффективный источник тепловой энергии — расход топлива равен нулю. Это не только КрАЗ, чьего сбрасываемого тепла хватит на обогрев от трети до половины милионного Красноярска и позволит сократить эмиссию СО2 на 1,5 млн тонн в год, таких производств, сбрасывающих сейчас тепло, много. Уголь надо не жечь, из угля нужно производить продукты. Угольные сорбенты, коксы для металлургии, компоненты для нефтехимии и пр.
Стоит, допустим, в Австралии завод угольных сорбентов. Или в Китае, в США. Выбрасывает тепло. Им его некуда девать. В Германии производство угольного сорбента — 200 тыс. тонн. Это выброс около миллиона тонн СО2 ежегодно. А если эти производства разместить в Сибири, в России, это тепло можно пустить в трубы центрального отопления. Эмиссия углекислого газа глобальна, не важно, где бы вы ни выбрасывали его, в Австралии или Красноярске. Мы можем прийти и хотя бы предложить это — появились мощные экологические аргументы, и это аргументы для нового международного разделения труда.
У нас есть специально созданная комиссия по торгово-экономическому сотрудничеству с Японией. Я изучил направления сотрудничества, поддерживаемые этой комиссией, и не нашел ни одного, связанного с экологией. Я не понял: если речь идет о продаже ресурсов, то зачем комиссия и правительство? Бизнес и так договорится. Чем комиссии тут управлять? А вот, допустим, прихожу я к японскому бизнесмену и предлагаю купить у меня угольный сорбент: говорю — он у меня зеленый (произведенный без эмиссии СО2). А он в Китае его покупает, и то, что он у меня зеленый, его не колышет. Он никаких обязательств по сокращению эмиссии СО2 не брал. Их взяли правительства. Им и нужно организовать и гарантировать такую кооперацию экономик. Япония обязалась снизить эмиссию на 250 млн тонн. А как она это сделает? У них вся экономика настолько вылизана, что найти резервы — проблематично. Ну так один Сибирский федокруг, если напряжется, может 40% обязательств Японии выполнить. А вся Россия — 400%. Проект «Русский миллиард» — сокращение выбросов СО2 на миллиард тонн в год — реален, если интегрировать экономику РФ в мировую. А для интеграции сейчас, в результате Парижских соглашений, появился новый мощный довод. Но для этого чиновники должны услышать ученых. А пока они сами себя умными считают, у всех диссертации защищены…
Ну что такое эта мелочь — 17 млрд рублей инвестиций, которые посулил Дерипаска Медведеву в результате создания «Алюминиевой долины», если один КрАЗ выпускает в год металла на 100 млрд? Дерипаска обещал Матвиенко, когда она еще была губернатором Питера, инвестировать в строительство более 300 млрд рублей. При чем здесь Питер? И сравните масштабы! Руководство края, где металлургические комбинаты, собственно, и чадят, должно подписать с крупными промышленниками соглашения, соответствующие масштабу этого бизнеса. Власть должна объяснить бизнесу, насколько хорош — уникален — для зеленой экономики Красноярск, а у бизнеса должен появиться интерес к ней. Сейчас все предпосылки созданы.
Гендиректор РУСАЛа В. Соловьев заявляет, что их конкурентным преимуществом является то, что они для производства алюминия не сжигают топливо — в отличие от китайцев. Но это преимущество стремительно исчезает, поскольку компартия Китая постановила интенсивно переходить на зеленые способы производства электроэнергии. А сомнений, что решения КПК будут выполнены, нет. Но если благодаря утилизации тепла КрАЗа красноярские котельные перестанут сжигать уголь, это почти полностью компенсирует эмиссию СО2 КрАЗом (около 1,5 млн тонн в год), и, значит, это будет зеленый алюминий, т.е. не сопровождающийся эмиссией парникового газа. На такой продукт можно и цену поднять. И реализовать, наконец, еще советский план о переходе КрАЗа к 1990 году на более экологичную технологию — предварительно обожженных анодов.
Можно решить и проблему Красноярской ГЭС, построенной для энергообеспечения КрАЗа. Из-за нее Енисей летом слишком холоден для купания, а зимой не замерзает, парит, и красноярцы дышат взвесью, собирающей все промышленные выбросы. И, кстати, пар от поверхности воды — тоже парниковые газы. — Далее Данилов объясняет как. Решение простое, не требующее денег вообще, лишь ограничения аппетита алюминщиков, но это-то как раз и неисполнимо. — Это надо людям. Они чего молчат-то? Все можно решить, все можно сделать. 1920-й, план ГОЭЛРО — выполнили, 1939-й, начало массового строительства ТЭЦ — выполнили. Теперь и зеленую энергетическую революцию можно осуществить — потребовали бы люди! Пусть заглянут в платежки: за тепло мы платим в 3—4 раза больше, чем за электричество. И не потому, что у нас электроэнергия дешевая, ее цена как раз мировая, как и цена тепловой энергии. Просто у нас более суровый климат и ее нужно больше. И можно сделать так, что ее стоимость не будет расти. Потому что тепло будет вырабатываться побочно при производстве продукции — хоть алюминия, хоть коксов, хоть угольных сорбентов. А КрАЗ может стать круче, чем его конкурент — Дубайский (Эмиратский) алюминиевый.
У Данилова даже не идеи — подробный план. Готовое решение. Нет, будем ждать, когда бочка черной жижи вздорожает. Из тезисов Минэкономразвития к недавнему заседанию Экономического совета при президенте: «Даже в условиях высоких цен на нефть, то есть выше $50 за баррель, возвращение на прежнюю траекторию роста, 5—7% в год, практически невозможно». Причина — глубокие структурные изменения мировой экономики.
Эпоха покорения природы и извлечения ренты из сырья завершается. Борьба с климатическими изменениями уже сформировала громадные новые рынки, ниши, точки для приложения ума, сил, денег. Человечество возвращается к истинным ценностям: литр бензина продается сегодня дешевле литра природной воды (байкальской — в разы). И это уже — навсегда. Студия Диснея зарабатывает на мультиках в разы больше, чем Россия на продаже оружия. Экономика Франции больше российской вдвое: вино и сыр нужней, чем нефть и уголь. Мир в принципе идет в правильном направлении.
У нас же путь — особый. Знать бы еще: куда?
Источник: www.novayagazeta.ru
Экоцентр "Битцевский лес" ежедневно проводит занятия, кружки и экскурсии "На тропинках Битцевского леса", в составе групп по 5 человек, по предварительной записи.
Отель Rosa Springs под управлением «Васта Отель Менеджмент» прошел классификацию и получил высшую категорию.
