Александр Можаев исследует, в какие цвета изначально были окрашены всем известные архитектурные шедевры Москвы

 Тема эта все еще малоизучена, изначальная колоростика допетровских построек является поводом споров лучших представителей исторической науки. Оказывается, что известные, казалось бы насквозь очевидные, памятники прежде могли иметь совсем другой колористический паспорт

Например, храмы Кремля, выстроенные итальянскими мастерами в самом начале XVI столетия — Архангельский собор и колокольня Ивана Великого — известны нам в своем белоснежном облике. Но несколько лет назад в интерьере позднего придела восстановлен образец изначальной покраски фасадов Архангельского собора, и это нечто совершенно другое: красные стены с прорисовкой швов белым (фактура стены как бы повторяется начисто, с удвоенной яркостью). На контрасте красных стен и белых деталей, вероятно, изначально играла церковь Вознесения в Коломенском, равно как и построенный по ее образу храм Василия Блаженного. Очень нарядно, но при этом достаточно строго — представьте себе Блаженного без разноцветных куполов и крылечек, появившихся позднее.

Настоящее буйство красок пришло в XVII веке. Большинство дошедших до нас памятников этой невероятной эпохи, отличавшейся максимальной концентрацией русской самобытности в архитектуре, ныне выкрашены в белый, либо красно-белый цвет. Однако из книжек и мультиков мы знаем о том, что правильный древнерусский город должен быть гораздо более пестр и многоцветен. До недавнего времени оставалось только гадать — врут ли нам мультипликаторы, а если нет, то до какой степени нет.

Известно лишь несколько достоверно изученных примеров многоцветия «узорочной» архитектуры — когда с памятниками работали не только реставраторы, но и технологи, способные по выгоревшим, ободранным, еле заметным глазу фрагментам восстановить первоначальный цвет пигмента. Если не считать храм Василия Блаженного, ныне сочетающий фрагменты разновременных покрасок XVI–XIX веков, и храма Николы в Хамовниках, сохранившего изначальный характер белых фасадов с красно-зелеными деталями, то важным опытом обоснованного восстановления была реставрация колокольни церкви Григория Неокесарийского на Большой Полянке. Редкий случай, когда изначальное многоцветие подтверждалось древними документами: «По указу Великаго Государя подряжен Казенной слободы тяглец Никифор Степанов сын у церкви Григория Неокесарийского прописать колокольню красками разными растески, а где прямая стена прописать в кирпич суриком, а у шатра стрелки перевить, а меж стрелок обелить, а слухи и закаморы и окна прописать разными красками».

Однако сам по себе текст не может служить основанием для реставрации — поди знай, какие краски они называли разными. Но в 1960–70-е годы архитектор и заслуженный художник РСФСР Н.В. Сибиряков (которого коллеги почтительно характеризуют как осторожного реставратора) собрал достаточное количество натурных улик, чтобы решиться воссоздать красно-белую покраску с отдельными синими деталями. Картина явилась неожиданная, проект вызвал вопросы на уровне Моссовета, но автор смог обоснованно доказать свою добросовестность. Осталась некрашеной лишь железная кровля шатра колокольни, но к началу 1990-х ее «стрелки» также были побелены в соответствии с приведенной выше цитатой. Существует проект Сибирякова, предполагавший полное воссоздание изначального цвета храма и трапезной, с крайне интересными включениями лазоревого цвета на главах и с чередованием красного, белого и лазоревого в членящих фасад колонках. В 1996 году, после того как в храме были возобновлены богослужения, на смену реставраторам пришли маляры. Взяв за основу профессиональный проект, они переработали его, доведя уровень присутствия полюбившейся лазури до того, что тонкое, артистичное решение обернулось нелепой петрушкою. (Подробнее о проблемах современного архитектурного-исторического дальтонизма)

В том же 1996 году неподалеку производилась реставрация церкви Николы на Берсеневке, удостоенная грамоты московского правительства. Первые наблюдения покраски церкви принадлежат Г.В. Алферовой — она увидела ее красной, с цветными деталями. Однако при более подробном исследовании под руководством Б.П. Дедушенко выяснилось, что ниже красного находится слой побелки. Из двух вариантов был выбран более ранний, таким образом сейчас это белое поле стен, выделенные красно-рыжим суриком основные детали (арки закомар, вертикальные колонки, основные тяги карнизов) и более мелкие профили, проработанные желтым, зеленым и синим, создавая в целом совершенно сказочное и даже игрушечное впечатление — сложность цвета соответствует сложности измельченного декора.

Надежда Ивановна Даниленко, участвовавшая в этих работах, рассказывает: «В процессе строительства стены затирали известью, потом покрывали мыловаром, который создавал такую гладкую, качественную поверхность. Потом, вероятно, прописывали детали, а потом, когда бюджет позволит, могли перекрасить в красный. Цвет деталей также мог меняться — бывало, мы находили по несколько разных цветов один поверх другого, разные, но всегда яркие. Люди совершенно иначе воспринимали цвет, я слышала, что в ту пору и священники одевались не только в черное — зеленая, например, ряса с красными сапогами! Вообще, в Москве очень много памятников, где реставраторы наблюдали покраски XVII века, но пока ни у кого так и не дошли руки собрать и опубликовать эту информацию».

В начале 2000-х годов был изучен и восстановлен изначальный, середины XVII века, цвет палат царского тестя боярина Милославского в Кремле (Потешный дворец). Сейчас он уже успел несколько выгореть, а поначалу было совсем звонко: огненный сурик стен, и прорисованные зеленым, синим, красным и белым профили ажурного кирпичного декора. При этом три нижних этажа, смотрящие на Дворцовую улицу, в XVII веке бывшую узким проездом хозяйственной половины Государева двора, покрыты тонированной известью бледно-розового оттенка. А видимая издалека, что из Кремля, что с Арбата, верхушка с домовой церковью — дорогими полновесными красками.

Есть случаи обнаружения не совсем белого, но тактичного серо-бежевого тона поверхности стен — как на фасаде придворного храма Казанской иконы в Коломенском или палат Титовых в Замоскворечье. Но, может быть, эти постройки воспринимались как части в значительной степени деревянных ансамблей и оттого пытались соответствовать их общей гамме?

Следы многоцветной покраски обнаружились и на фасаде знаменитой церкви Троицы в Никитниках, давшей старт буйному цветению русского узорочья. Технологи, изучавшие фасады храма, известного нам в красно-белой редакции, нашли одну, еще более неожиданную подробность: резные белокаменные детали, имеющиеся на фасаде (гирьки крыльца и пара оконных наличников с птичками, включая попугая) когда-то были позолочены. А золото на фасадах — это уже совсем непривычная, почти восточная роскошь.

Конечно, такое творили лишь самые богатые заказчики. Опять же, XVII век был длинным и неоднородным — разгул узорочья приходится на 1660–80-е годы, страсть к декоративности доходила до того, что не только интерьеры, но и фасады зданий расписывали вязью «травных» узоров. Эти дивные орнаменты хорошо сохранились на сводах крылец храма Василия Блаженного, но есть сведения, что недолгое время ими были украшены стены Соборной звонницы Кремля и кровля Грановитой палаты. Вся эта красота вообще была недолгой — роспись дорогая, сложная, далеко не всегда воспроизводилась при ремонтах, да и мода менялась достаточно быстро.

В раннепетровское время гамма становится более строгой, хотя не менее яркой — красный становится темнее, в цвет кирпича, иногда с жесткой, графичной прорисовкой деталей черным (такой реставраторы восстановили церковь Троицы в Хохлах, но по возобновлении богослужений приход перекрасил памятник в более современный розовый цвет). Стали расписывать стены цветными треугольничками под «брильянтовый руст» (Грановитая палата, трапезная Троице-Сергиевой лавры, Сергиевская церковь Высоко-Петровского монастыря). Традиция расписывать стены узорами получает новое развитие — вместо абстрактных орнаментов на стенах рисуют витиеватую и трогательную имитацию архитектурных элементов (собор Высоко-Петровского монастыря, Дединово), но это уже другая история.

Иногда цветовые нюансы могут сильно изменить восприятие памятника. Например, Елена Григорьевна Одинец, реставрировавшая церковь Знамения на Шереметевом дворе (1690-е гг.), рассказывала: «Важным моментом стало определение первоначальной покраски храма. Предлагался вариант цветового решения, как в Филях, — кирпич с белыми прорисованными швами. Но здесь оказалось иначе. После удаления штукатурки с поверхностей, попавших в пристройки, мы обнаружили сплошную красную покраску в цвет кирпича. Химики-технологи подтвердили, что этот слой самый ранний. Однако когда мы раскрасили эскиз, нам показалось странным, что всё, включая стены подклета, видимые сквозь аркаду гульбища, сплошь однообразно красное. Я специально вызвала химиков, и мы чуть ли не с лупой обследовали стены подгульбищного пространства. И действительно, оказалось, что галерея внутри была белого цвета. Когда цвет восстановили, церковь стала казаться более легкой, и если возможно такое сравнение, похожей на девицу в красном сарафане, из-под которого видны белые кружева».

...И в заключение ответим на часто задаваемый ныне вопрос: какого цвета в прошлом были стены и башни Кремля, красного или белого? А всякого. Сначала крепость была просто кирпичной, в XVII веке ее белили, но дожди смывали побелку и она снова становилась красной, в конце XIX века был проведен недолгий эксперимент по возвращению белой версии. В любом случае, в историю Кремль вошел краснокирпичным, и ныне это его естественное состояние. Ведь была пора, когда древнегреческие храмы тоже были разноцветны, но сейчас нам достаточно знать об этом, а видеть и узнавать в образе, привычном огромному числу зрительских поколений.

Источник: strana.ru