Ковбой по-брянски
Журналисты побывали в «российской Америке»
Лассо, скачки, ковбои, родео... И все это не где-то на Диком Западе, а в России, на Брянщине. В глухой деревне в 100 километрах от областного центра на ферме живут самый настоящий американский ковбой Бенджамин Триндл, его жена Джанет и два сына — Купер и Уокер. Они пасут коров и обучают ковбойскому мастерству наших русских мужиков. Для них, американцев, это обыденность. А для русских — романтика. Ради того чтобы примерить на себя сапоги со шпорами и проводить полдня в седле, молодежь побросала работу в больших городах и вернулась домой, в деревню.
В Брянск я приехала рано утром. От вокзала до деревни Плюсково путь неблизкий — больше 120 километров по бескрайним полям и лугам. Огромные стада абсолютно черных, непривычных нашему глазу коров стали видны в предрассветной дымке. Я много езжу по России и давненько не видела буренок в таком количестве. Впечатляет!
— Это коровы специальной мясной породы абердин-ангус, — рассказывает мне сотрудница агропромышленного комплекса Лена Петроченко. — Слышали же про стейки, рибаи, мраморную говядину? Вот это они и есть. Проект начали четыре года назад — завозили коров в Брянскую область из США и Австралии. Сейчас у нас крупнейшее в Европе маточное стадо, а всего на 33 фермах более 250 тыс. абердин-ангусов. В этом году на наших фермах родилось 80 000 телят — это самый крупный отел за всю историю страны.
Зачем нам нужны ковбои? Вовсе не для экзотики! Они обучают наших специалистов технологии ухода за такими животными, тонкостям и хитростям профессии. Ведь эти черные буренки — практически дикие. Они не живут в хлеву, как молочные породы, а все время находятся на воле, на пастбищах, которые занимают тысячи гектаров. Вот поэтому и нужны все эти ковбойские примочки — лошади, лассо. По-другому с животными, которые живут на воле и к человеку непривычны, просто не получится, — говорит Елена.
Глядя на огромные стада обрусевших американских парнокопытных, я подумала о России и США. О том, каким таким причудливым образом наш советский колхоз соединился с чисто американским лассо. И не в каком-то вестерне, а в реальности, здесь у нас, в Брянской области...
Но когда в разговоре я называла предприятие колхозом, селом и прочими привычными уху названиями деревенских производств, то сотрудники компании обижались. Наверное, потому, что ничего общего с деревенским колхозом в привычном нам понимании здесь нет. Аккуратненькие домики для ковбоев из клееного бруса и покрашены, вопреки традициям, в жизнерадостный желтый цвет. Они очень выделяются на фоне старых деревенских срубов. Загон для лошадей ровный, цивилизованный. Грязи нет — везде бетонные дорожки. А когда мне навстречу вышел мужчина в джинсах, шляпе и ковбойских сапогах и со словами: «Hello, I am Ben! Do you want a coffee?» — протянул руку, то мне уж точно показалось, что я нахожусь где-то в Техасе.
Мы идем пить кофе в дом Бена Триндла. Он с женой и двумя сыновьями здесь, в России, уже три года. «Долгожитель» — в шутку называют его русские коллеги. Остальные американцы, а их по приглашению агропромышленного комплекса «Мираторг» приезжало в Россию немало (на постоянной основе находится 12 человек), так надолго не задерживались. И, как сказали мне по секрету Бен с женой, после начала последних событий на Украине многие испугались и в спешном порядке уехали домой в США.
— Мы когда были летом в отпуске в Америке, то друзья и родственники тоже нас активно отговаривали, — вспоминают Триндлы. — Дома, в США, новости просто пестрили сообщениями о войне. Но мы, честно признаться, никаких изменений здесь, в России, вообще не заметили. Может, потому, что новости не смотрим совсем: каналов на английском всего два, и то один непригоден для просмотра с детьми. Мы родственников успокоили, ведь если что случится, то американский посол в России нас сразу спасет.
— Но ведь Москва довольно далеко от Брянска.
— Да, мы знаем, что не близко. Но посол все равно найдет способ нас вывезти, если что.
Кстати, сами Триндлы в российскую столицу за три года так и не доехали. Говорят, что собираются все-таки это сделать в декабре, перед Новым годом. Зато они регулярно наведываются в Брянск. Там, как правило, встречаются со своими коллегами из США (все американские ковбои живут на разных фермах, разбросанных по всей области). В кинотеатре Брянска иногда даже крутят фильмы на английском языке, а дети любят играть в игровые аппараты. Здесь же, в Брянске, есть кафешки с американским фастфудом.
— Нам очень не хватает общения с друзьями, — вздыхает Джанет. — Мы пытались учить ваш язык. Переводчица с фермы даже договорилась с учительницей, чтобы та два раза в неделю занималась с нами. Но русский язык такой трудный! Я лично освоила только пару фраз, чтобы можно было хоть как-то объясняться в магазинах. Бен знает больше русских слов, но в основном тех, которые ему нужны по работе: «корова, лошадь, корм, врач»…
Из-за языкового барьера семье Триндл так и не удалось как следует подружиться с русскими. Мальчишки не ходят здесь в школу, не играют со своими сверстниками из соседней деревни.
— Нас не понимают, — разводят руками родители. — Куперу уже 13 лет, Уокеру — 10. Им, конечно же, хорошо бы пойти учиться в школу. Из-за этого мы думаем возвращаться в Америку. Детям нужно социализироваться.
— Слушайте, вы же тут три года. Многие эмигранты, приезжая к вам в США, за это время прекрасно осваивают английский.
— Да, но они ведь собираются жить у нас в Америке. А мы все равно домой вернемся. Поработали — и хватит. Надо и с родителями пообщаться…
Так они и живут. Бен работает на ферме, мальчишки и Джанет ему во всем помогают. Сыновья в один голос кричат, что когда вырастут, непременно станут ковбоями, как дед и отец, — преемственность поколений. Купер уже сейчас прекрасно держится в седле, кидает лассо и во всем помогает отцу. Уокер не сильно отстает от брата.
Джанет тоже великолепная наездница, конным спортом занимается с детства, как, впрочем, и все в их местности. И лассо она управляется не хуже, чем с тарелками на кухне. Хотя по образованию она бизнес-администратор.
— У моей жены дома есть специальный шкаф с кубками победительницы родео, — с гордостью рассказывает Бен. — Она у меня большая молодец. Мальчишек тоже Джанет научила сидеть в седле и управляться с лассо.
Вслед за мужем Джанет без раздумий поехала в далекую и неизведанную Россию, оставив американский налаженный быт.
— Главное — быть вместе, — говорит она. — Так что я не раздумывая согласилась. Здесь, в России, я обучаю детей на дому, они много времени проводят с отцом на полях. Нам все нравится.
— А в Америке профессия ковбоя не престижна?
— Очень престижна! Очень! Но платят немного.
— Как вам ваше русское жилище?
— Очень хорошо! Чисто, тепло. И очень похоже на наш американский дом. Мы обрадовались, что в доме есть душ и туалет. Потому что у вас в России с общественными туалетами вообще проблема, как мы заметили.
Семья Триндл дружно морщит носы, когда речь заходит про общие отхожие места. Я их понимаю: в Америке настоящий культ чистоты в отхожих местах. В любой самой глухой дыре вы без труда найдете цивилизованный клозет.
— А что вас удивило в России?
— Самое большое удивление мы испытали в аэропорту в Москве три года назад, когда только прилетели. Вау, сказал я детям, Россия действительно существует! — закидывая жевательный табак за щеку, смеется Бен. — А вообще, нам все удивительно, ведь мы первый раз уехали так далеко и так надолго. И знаете, что я понял? Люди — они везде одинаковые, что в США, что в России. И интересы у всех одни и те же — дом, семья, друзья-коллеги, праздники…
Из неприятных впечатлений для американцев было то, как гоняют на дорогах русские водители. И как много пьяных за рулем. Джанет призналась, что даже страшно детей в машину сажать.
Ковбой — опасная профессия. И падения с лошади случаются чуть ли не каждый день. Бенджамин буквально на днях снял гипс с ноги. О своих приключениях в больнице он тоже наверняка будет рассказывать своим американским друзьям.
— Доктор, который лечил ногу, мне очень понравился. Он все время шутил и подбадривал меня. И все хорошо у меня зажило.
— Это так. Но больницы у вас отстают от медицинского прогресса лет на пятьдесят. У меня был просто шок! — добавляет Джанет. — С супермаркетами тоже беда: в нашей округе нормальных вообще нет. У нас в США везде есть хорошие магазины.
Зато американцы очень полюбили нашу русскую Масленицу. И даже хотят ввести традицию у себя на родине на Хэллоуин сжигать чучело. Из русской еды в семье Триндл прижились борщ и шашлыки.
— Бен, как думаете, а когда у нас здесь, под Брянском, появятся свои собственные, русские ковбои?
— Да они уже есть! И даже первое в России родео прошло в сентябре. Вот Евгений Милютин — мой лучший русский друг и прекрасный ученик — получил первый приз. Женя великолепно держится в седле, разбирается в болезнях коров и все умеет делать так же, как и я. Я оставлю ему свою любимую лошадь Оли, когда уеду в США.
— Но все эти ковбойские традиции — шляпы, шпоры — они у наших русских ковбоев уже прижились?
— Думаю, должно пройти много лет для этого. Например, для нас это уже не просто работа, а стиль жизни. — До этого немногословный, Бен очень оживляется, когда разговор перешел на его профессиональную тему. — Мы постоянно ходим в ковбойской одежде — и я, и дети. У нас, американских пастухов, так принято. Все удобно и продумано: шляпа защищает от солнца, платок на шее — от ветра, а в моих любимых джинсах полным-полно удобных карманов! И лошади у нас уже специально выведены и отобраны для того, чтобы пасти скот. У вас другие технологии были многие годы, так что нужно время. Нужно наживать традиции. Но у русских за три года я заметил очень большой, просто фантастический прогресс. И скот чувствует себя здесь хорошо.
— Мы любим своих лошадей и своих коров очень сильно, — вступает в разговор Джанет. — Иногда, даже больше, чем людей. Бен привез с собой в Россию четырех лошадей; когда мы уедем, они останутся здесь. Так положено по контракту.
— Профессионализм не в том заключается, чтобы не падать. А в том, чтобы вставать и продолжать делать свою работу, — авторитетно заявляет руководитель фермы Плюсково Евгений Милютин, тот самый лучший русский друг Бена. — Ведь чтобы поймать и вывести из стада огромное животное, надо приложить много сил и ловкости.
Русские работники фермы ковбоями себя называть стесняются. И говорят просто, по-бытовому: оператор животноводческой фермы. Однако везде, где только можно, присутствует ковбойская тематика. Даже на рабочем столе компьютера — фото, где Евгений с начальником и одним из подчиненных на лошади.
— Эта фото на родео сделана. Оно у нас проходило в самом конце сентября. Между прочим, это первое родео в истории России. И выиграла наша команда.
Об этом празднике не рассказывал мне только немой. В деревне Березовка оборудовали специальную сцену, зрителей рассадили на мешках с сеном. Еда была тоже ковбойская — барбекю из стейков, овощи на гриле. Съехались все сотрудники с семьями, а также жители окрестных деревень. Рассказывают, что даже проезжающие мимо останавливались и присоединялись к празднику. Конечно же, главным было не барбекю, а сами соревнования. Сначала мастер-класс показали гуру — американцы. Потом к состязаниям приступили наши отечественные наездники.
— Заданий было несколько: накинуть лассо на бычка, загнать его в трейлер, сделать инъекцию, всякие упражнения на лошади. Ну и самое сложное — завалить корову, — рассказывает Евгений. — Вот это реально опасно, ведь животное большое, тяжелое, может придавить, боднуть, хоть и безрогое. Одним словом, настоящий адреналин. Но, слава Богу, на нашем родео все прошло гладко. И многое, кстати, наши, русские ребята выполняли даже шустрее, чем американцы.
Евгений трудится на ферме вот уже три года, начинал с самых низов и уже дорос до руководителя подразделения и победителя родео.
— Никогда не думал, что мне понравится работать в деревне, — смеется Женя. — Мне 28, и до того, как попал сюда, всегда ориентировался на работу в городах. Кем только не был — и на стройке, и охранником, и даже звукооператором. Когда сюда пришел, то и не думал, что стану сам перегонять скот. Но увидел лассо, попробовал кидать — понравилось. Потом сел в седло. Вот так все началось. А теперь я и сам обучаю персонал — у меня 11 учеников, все молодые парни до 26 лет. Мне нравится моя работа: каждый день — новые задачи.
Женя уже с одного взгляда умеет отличать больных особей от здоровых — по опущенным ушам или нехарактерной походке. Этим тонкостям его научил Бен. Коровы породы абердин-ангус не ходят друг за дружкой под дудку пьяного пастуха. Всю свою жизнь они свободно гуляют по полям, перемещаясь с одного пастбища на другое. И таких пастбищ в Брянске несколько тысяч гектаров. Задача ковбоев — следить, чтобы в стаде не было больных животных, иначе может возникнуть эпидемия. И вовремя перегонять коров на луга со свежей травой. Иногда в дни перегона ковбои находятся в седле по 12 часов в сутки.
— Лошади — просто необходимый и единственно возможный для нас вид транспорта, — говорит Женя. — Пешком поля эти не обойдешь. Квадроциклов коровы боятся, да они и не везде проедут. А если надо больную корову изъять из стада, то тут вообще только на лошади. Ведь незаметно подъехать к ней, не спугнув, и накинуть лассо можно только сидя верхом. И лошадки у нас специально обученные — когда корова начинает вырываться, они упираются в землю всеми копытами. Так что хоть на дворе и XXI век, а мы все по старинке, как и 200 лет назад, — на лошадях.
— Это Бен тебя всему научил?
— Я просто смотрел, как он делает, и повторял, — смущается парень. — Американец очень трудолюбивый. Встает ни свет ни заря. Я приезжаю, а лошадь его уже чистая, готова к работе. И дети, хоть и маленькие, здорово ему помогают. Но дисциплина у него во всем: рабочий день заканчивается в 17:00 — и он сразу: «I go home».
— Переводчица с вами по полям скачет?
— Нет. Да мы и так на языке жестов прекрасно понимаем друг друга. Что нам переводить-то? Ну так, кое-какие слова я знаю, кое-какие — он.
Женя хвастается, что научился накидывать лассо буквально за месяц. Тренажером у будущих ковбоев служит сколоченный из березы козел. Он стоит прямо у административного домика. И когда у оператора более-менее получается, его уже допускают с этой веревкой к стаду.
Переводчицей на ферме работает 20-летняя Даша Кухтина. Девушка из райцентра Трубчевский, но каждый день приезжает сюда в деревню Плюсково на работу. Ей так нравится работа на ферме, что она даже на время бросила свою учебу в Москве.
— Я студентка педуниверситета. Но на лето устроилась на ферму, и так понравилось, что взяла академический отпуск на год.
— Нет, я никакие шляпы носить не буду, хотя мне тут подарили такую же, как у американца, когда наша команда заняла первое место на родео, — улыбается Александр Павлов, непосредственный начальник Евгения и Бена. — Да вы не смотрите, что я в клетчатой рубашке, это просто сегодня так случайно получилось.
Александр сам приехал в эти деревенские места из города Чебоксары. Жена решилась перебраться к мужу только через полгода.
— У нас в Чувашии большая, хорошая квартира в центре, — говорит жена Ольга. — Детей трое, там и садики, кружки. А тут дом в чистом поле. И маленький райцентр в 20 километрах. Но потом подумала: на природе жить не так уж и плохо — дети свободно, без присмотра играют во дворе. Здесь до нашей семьи тоже американцы жили. После них дом остался как новый. А вот соседний с нами коттедж, где жили русские, в гораздо худшем состоянии... А я уже организовала свой маленький бизнес — делаю маникюр.
— Маникюр в деревне пользуется популярностью?
— А почему нет? Я привезла современные долгостойкие лаки — в них хоть посуду мой, хоть в огороде ковыряйся. Клиентов достаточно, даже жена Бена Джанет ко мне ходит!
— Вы, Александр, можно сказать, современный председатель колхоза. Так?
— Ну практически, — улыбается Павлов.
— Ну и какие проблемы нынче на селе? Пьют?
— Нет, пьяниц не берем. Условия работы у нас хорошие, зарплаты по местным меркам более чем достойные. Молодежь с удовольствием к нам идет. Основные требования к кандидатам — умение держаться в седле и навык делать инъекции животным. Всему остальному американские ковбои и наши специалисты научат. А работы у нас много.
Источник: mk.ru
Институт природных ресурсов Финляндии планирует оценить необходимость строительства забора на российско-финской границе, который бы препятствовал миграции кабанов
