Комарово — ленинградский аналог Переделкина, Жуковки, Николиной Горы

Комарово — ленинградский аналог Переделкина, Жуковки, Николиной Горы: подмосковных дачных поселков, организованных по приказу Сталина для художественной и академической элит.

В отличие от кипящих оживлением соседних Репина и Солнечного с их модными дискотеками, роскошными ресторанами, бурным коттеджным строительством, Комарово кажется тихим и старомодным: преобладают деревянные дачки с верандами, ни амазонок, ни плейбоев на снегоходах. Но у этой местности другая слава: Комарово для Петербурга своеобразное северное Царское Село. Недаром прославившая поселок Ахматова писала: «И кажется такой нетрудной, / белея в чаще изумрудной, / дорога не скажу куда… / Там средь стволов еще светлее, / и всё похоже на аллею / у царскосельского пруда».

Ближняя Финляндия начала становиться модным дачным местом в 1870 году, после постройки железной дороги до Выборга. Словами Осипа Мандельштама, «Финляндией дышал дореволюционный Петербург, от Владимира Соловьева до Блока, пересыпая на ладонях ее песок и растирая на гранитном лбу легкий финский снежок, в тяжелом бреду своем слушая бубенцы низкорослых финских лошадок». Териоки (Зеленогорск), Куоккалу (Репино), Оллилу (Солнечное), Райволу (Рощино) обживали столичная профессура, литераторы и другие представители «свободных профессий». Келломяки (по-фински «колокольная гора»), нынешнее Комарово, возникло только в 1901 году с открытием одноименной железнодорожной платформы. Популярным место стало быстро, и к 1914 году здесь в летний сезон на 800 дачах жило 10 000 местных жителей и петербуржцев на отдыхе.

После того как в 1918 году Финляндия стала независимой, Куоккала опустела. 200 дач разобрали и перевезли в Ярвенпя под Хельсинки, население к 1940 году сократилось в 7 раз. С 1944-го поселок снова и окончательно стал российским. К этому времени сталинская система государственного аппарата стала все больше смахивать на дореволюционную российскую, ленинская идея социального равенства была забыта. В число привилегированных профессиональных групп вошли статусные ученые и деятели культуры: академики, лауреаты Сталинских премий в области литературы и искусства. В набор преференций, получаемых ими за нерассуждающую преданность и службу, помимо огромного на фоне нищей страны жалования, гонораров, единовременных выплат, входили ЗИС или «Победа» с водителем, путевки в сочинские санатории, бесплатные «сталинские» квартиры в «домах специалистов» и, наконец, дачи статусных поселков. 14 октября 1945 года вышло Постановление Совета народных комиссаров СССР «О постройке дач для действительных членов Академии Наук СССР». Постановление предписывало построить 25 дач под Ленинградом — и передать их «безвозмездно в личную собственность действительным членам Академии наук СССР».

Земельные участки размером от 0,5 до 1 га, «финские стандартные дома» с электричеством, водопроводом и канализацией, благоустройством за счет казны. Сантехнику вывозили из Германии, дома — из Финляндии за счет репараций. Новый академический поселок назвали в честь недавно умершего президента академии ботаника Владимира Комарова.

Дачи академиков расположены вдоль Курортной улицы над обрывом к морю. Рядом построили дома творчества — своеобразные гостиницы с пансионом для актеров, писателей, композиторов; в нескольких километрах, на станции Репино, — кинематографистов, архитекторов и журналистов. Служебные дачи чиновников Ленгорисполкома и Дом старых большевиков, дачи Николая Черкасова, Дмитрия Шостаковича, Иосифа Хейфица, Веры Кетлинской, Юрия Германа укладывались в общий кастовый контекст. В 1950-х комаровские дачевладьцы жили лучезарно, будто герои тогдашних фильмов Григория Александрова и Ивана Пырьева. Шоферы доставляли из «Елисеевского» банки крабов и икры, дичь, армянские коньяки и грузинские вина, из «Севера» меренги и эклеры. Домработницы подавали на столики в полисадниках обеды со многими переменами. Каждый день ходили в гости к соседям: дни рождения, советские праздники, премьеры пьес, сигнальные экземпляры романов. Жарили шашлыки, выращивали розы, играли в шарады, устраивали капустники, зимой — финские сани, летом — велосипеды (все добротное, трофейное).

Однако уже тогда, особенно после смерти Сталина, в комаровской цивилизации чувствовались приметы будущего увядания. Партийные номенклатурные работники пользовались казенными дачами: перевод в Москву или в глубинку, арест (дело для тогдашнего Ленинграда нередкое) — дача и квартира переходят к другому товарищу: из резерва на повышение. Академические дачи закреплялись в личную собственность: их владельцам, людям по преимуществу пожившим, наследовали вдовы и дети. Послевоенная элита начала умирать, наследники унаследовали дачи, но не статус. Академические отпрыски — интегральная часть ленинградской золотой молодежи: стиляги, автолюбители, любители горных лыж, ресторана «Восточный», купания в проруби, балерин и манекенщиц. На дачах затевались афинские ночи, пирушки заменяли работу, синекуры доставшиеся от родителей, не предполагали ежедневной службы. Из «Грюндигов» звучали Глен Миллер и Луи Армстронг, Комарово становилось местным Кейп-Кодом.

Сама иерархия ценностей менялась. Выяснилось, что главные люди в поселке вовсе не секретари союза, не стареющие специалисты по роли Ленина в развитии советской литературы. На дальней стороне поселка, по другую сторону железнодорожного полотна жили Анна Ахматова, Натан Альтман, Евгений Шварц. Среди тех, кто снимал здесь государственные дачки, были Иосиф Бродский, молодые звезды ленинградской прозы, восходящие знаменитости театра и балета. После смерти Анны Ахматовой и ее похорон на местном кладбище новая иерархия ценностей стала особенно ясной. Рядом с гонимым при жизни поэтом образовались новые «Литераторские мостки», где по-соседству с вечными жертвами легли те, кто при жизни зарабатывал себе дачи и машины контролем и травлей.

Население Курортной улицы неотвратимо менялось, наступало время, когда деньги и связи стали важнее академических званий. В Вишневом саду появились новые владельцы, милые и бессмысленные, как Раневский и Гаев. Дачи ветшали, знаменитостей становилось все меньше. Меж тем новые Лопахины не спешили сменить потомков сталинской аристократии: землеотвод в академическом поселке получить так же сложно, приходится выкупать дачи. Но репутация Комарова, основанная на былой славе, все еще действует магнетически. Тем более что здесь по-прежнему резиденции губернатора и митрополита, дача нобелиата Жореса Алферова.

Обаяние старой славы, воздух, насыщенный хвоей и ностальгией, еще привлекут в этот поселок и деньги, и новую аристократию. Все возвратится на круги своя.

Источник: strana.ru