На краю снега. Пилот малой авиации об одиночных полётах в Арктику

М.А.: То есть вы принимали решение, можете вы здесь сесть или нет. Я видела несколько ваших видео и смотрела, что этот маленький самолёт, он садится даже на обычную дорожную полосу, то есть там, где ездят машины.

В.М.: Да, совершенно верно. В чём плюс большой, опять-таки, веса и широких лыж: на зимнюю поверхность садиться, конечно, гораздо легче. И там, скажем, замёрзшее озеро или река — это всегда как бы готовый аэродром. В летний период посадка на колёсах — она сложнее, опаснее. В любом случае, куда бы ты ни садился, обязательно должны быть предварительные тренировки. Обязательно! Иначе всё может быть.

М.А.: Виктор, расскажите, где вы останавливались? То есть экспедиция шла почти четыре месяца, и в полёте вы были не так много, но, по крайней мере, вы где-то останавливались.

В.М.: Ну, естественно. Единственное, маршрут экспедиции закончился на Воркуте, потому что дальнейшие планы по полётам на Севере, в Арктике — они остаются. Поэтому самолёт "Северок" в Воркуте.

М.А.: "Северок" пока там находится, отдельно о вас.

В.М.: Да, у моего друга Александра Обгоняева, дай бог ему здоровья. Он в возрасте уже, один из старейших дельтолётчиков Воркуты. То есть то же самое: малые авиаторы поддерживают.

М.А.: А кто вас поддерживал во время путешествия? Наверняка, все представители малой авиации как раз и помогали с ночлегом, помогали просто с обслуживанием самолёта.

В.М.: Отдельная тема и очень интересная, конечно, — это логистика экспедиции. То есть предварительно выносим анонс, рассказываем об этом.

М.А.: Где? На своём сайте?

В.М.: На сайте. Несколько сайтов: экспериментальной авиации сайт, сайт saon.ru (сообщество любителей малой авиации), странички также в соцсетях — они все есть, можно легко найти.

М.А.: И следить за дальнейшими путешествиями.

В.М.: Совершенно верно. Так вот, если вернуться к логистике любой экспедиции, мы интересуемся, где будет проходить взлёт и посадка самолёта, где нужна дозаправка, потом начинаешь искать людей, которые причастны к уже прошедшим экспедициям. Так же как и везде, собственно говоря, — знакомимся, общаемся. И нужно однозначно сказать, что люди на Севере — они всегда очень открыты и доброжелательны. Поэтому вот мой первый прилёт в посёлке Архангельской области встречают всеми домами, всей школой.

М.А.: А как вообще это происходит? Вот прилетает маленький самолётик, похожий на стрекозу, крошечный. Некоторые вообще не верят, наверняка, что он вообще долетел из Москвы. Как это происходит? То есть вы прилетаете, собирается вся деревня, весь посёлок, весь городок?

В.М.: Ну, бывает по-разному, потому что, ну, вот, скажем, как в селе Вожгора Архангельской области — там да, там мы успели связаться с главой администрации, поэтому встречали действительно всем посёлком. Ну, это было событие. В тех же самых Карпогорах Архангельской области — там встречают уже близкие друзья: вот Саша Бурков, авиаторы, те, кто потом впоследствии помогает. В Воркуте встречали путешественники, успели предупредить местные СМИ, были ребята — журналисты уже с канала воркутинского. Я, кстати, вам в подарок воркутинскую газету с небольшой заметочкой о моём прилёте привёз. Поэтому нужно отдать должное отзывчивости и искренности тех, кто впервые встречает самолёт "Северок", помогают они также, в принципе, и с бытом.

Вот взять Воркуту: ребята привезли просто на квартиру, поселили. Вот Илья Приходько, сейчас мой друг близкий, спасибо ему огромное. Он уже, наверное, третью экспедицию встречает и делится кровом со мной и куском хлеба. Ну, и ребятам всем — их много достаточно, сейчас в эфире, они все, наверное, слушают, будут знать. Огромное-огромное спасибо воркутинцам за приём. Таким вот образом. То есть, в основном уже зная, что прилечу, зная, что возможно остановишься, обычно указываю, что по метеоусловиям возможно остановиться на несколько дней. Это авиация. Мы с этим вплотную сталкиваемся всегда. Поэтому люди предварительно оповещены и стараются всеми силами помогать.

М.А.: Я знаю, что по метеоусловиям вам не всегда удавалось долететь до места назначения. Расскажите об этом. Это очень интересно. То есть вы берёте с собой палатку, чтобы как-то ночевать? Как это происходит?

В.М.: Ну да. Совершенно верно. Ну, давайте, если несколько таких интересных случаев серьёзных, например, возьмём 2014 год, когда самолёт "Северок" летел на Диксон по этому же маршруту экспедиции.

М.А.: Это была первая экспедиция?

В.М.: Совершенно верно. Самостоятельная экспедиция. Она должна была состыковаться с нашими авиаторами на самолётах в посёлке Амдерма на берегу Карского моря. Я вылетел самостоятельно из Московской области. И, к сожалению, за Вологдой, около 70 километров над вологодскими лесами и болотами, в самолёт попала птица в винт. У меня произошёл отрыв винта. И пришлось садиться без выбора просто туда, куда смог. На счастье, оказалась не так далеко от самолёта заросшая лесная просека.

М.А.: Вы сели благополучно? То есть не повредили самолёт?

В.М.: Нет. Конечно, неблагополучно. Единственное, что я практически целый оказался, но самолёт был сломан капитально. То есть прошло всего лишь два года после окончания моих лётных курсов. И зная, насколько экспедиция для меня важна, и ситуация такая: у нас многодетная семья — мне бы одному было очень тяжёло, поэтому вот благодаря моим друзьям — Олегу Васильеву, организатору моего лётного обучения, он дал машину, — мы смогли машиной вывезти из вологодских лесов самолёт повреждённый; Игорю Колоколову, который помогал уже в восстановлении самолёта.

М.А.: То есть вы восстанавливали "Северок"? Это тот же самый самолёт? Вы не покупали новый, а восстановили тот самолёт?

В.М.: Совершенно верно. Заказывал запчасти на Украине. К сожалению, вот сейчас достаточно тяжёлая такая вот схема доставки запчастей. Но так или иначе, помогли наши друзья, те, кто производит самолёт, привезли, доставили запчасти. И "Северок" был полностью восстановлен. И в 2015 году, вот на видео, как вы видите, он уже принял участие в экспедиции. Спасибо ребятам с фонда "Русь исконная", организаторам этого перелёта. Кстати, интересный случай, как мы познакомились.

М.А.: Да, у вас же совершенно фантастический случай. Вы же познакомились совершенно случайно, где-то ремонтируя тоже "Северок".

В.М.: Это был один из практически первых вылетов после того, как "Северок" встал на крыло после восстановления.

М.А.: Это тоже происходило в Арктике?

В.М.: Нет, это было в Подмосковье. И такое очень интересное стечение обстоятельств: оказалось, что у одного из участников экспедиции — сама "Русь исконная" организовывала экспедиции на плавающих вездеходах шестиколёсных — и у них в составе экспедиции два вездехода, и один был на ходу к этому времени. Второй не успевали сделать, и ребята обкатывали его. И у одного из них дача, вездеход привозили из Москвы на обкатку и катались по местным полям. Вот я слышу такое тарахтение и треск, а сам занимаюсь топливной системой, доводкой — в общем, торчу кверху задом, извиняюсь за выражение. Не могу понять, что подъезжает с таким звуком. Поднимаю голову, выхожу из самолёта — стоит такой здоровенный красивый вездеход, на нём написано "Путём Фрама". "Фрам" — это судно одного из знаменитых норвежцев. А у меня на самолёте написано "Северок". Мы такие идём друг к другу и сразу понимаем, что тут что-то нечисто. Все больные немножко по северам. И совсем немного времени нам понадобилось для того, чтобы решить, что экспедиция, которая имеет поддержку с воздуха.

М.А.: Что вам нужно объединяться.

В.М.: Совершенно верно. Ребята не успевали подготовить второй вездеход, а я как раз заканчивал подготовку "Северка". Поэтому очень интересная экспедиция у нас образовалась.

М.А.: И именно в эту экспедицию вы как раз нашли затерянный самолёт.

В.М.: Совершенно верно.

М.А.: Расскажите всё-таки о том, что происходит, когда нелётная погода и нужно где-то остановиться. Как всё это происходит? Где вы ночуете?

В.М.: Специально для таких случаев в самолёте есть неприкосновенный запас питания, есть палатка, есть спальный мешок.

М.А.: А сколько вообще килограммов запасов вы везёте? То есть это еда — сухпаёк какой-то, да?

В.М.: "Северок" всего-навсего имеет грузоподъёмность 200 килограмм, включая меня. Если отнять, там, 80 килограмм моих, то 140 килограмм. Это совсем небольшой вес, который он может взять.

М.А.: То есть нужно выбирать: либо второго члена экипажа брать, либо запас провизии?

В.М.: Да, совершенно верно. Именно для таких целей — для лёгких каких-то приспособлений в путь — был сделан подвесной багажник под самолётом — собственная разработка. И весь этот вес легко заполняется нужными вещами, начиная с ружья, боеприпасов и кончая, скажем, вот, как в перелёт, который состоялся на Диксон, в фюзеляже было загружено три большие ёмкости, накаченные воздухом. Это на тот случай, если по каким-то причинам "Северок" бы опустился на воду, ну, из-за какой-то неисправности, потому что летний период на Диксон предусматривал пересечение трёх больших водных преград: Байдарацкая губа, Обская губа, Тазовская губа и Енисей. Даже четыре, получается. Это мои первые большие полёты над водой. То есть там протяжённость каждой не менее 10 километров. Обская губа — больше 40 километров. Морально достаточно тяжело.

М.А.: А чем тяжело? То есть ты летишь просто над водной гладью и не знаешь, когда она закончится?

В.М.: Вот по меркам безопасности всегда желательно набирать высоту. Вот "Северок" достаточно летучий самолёт. Он по нормам аэродинамики планирует с километра высоты на 10 километров дальности. Поэтому если бы я забрался на километр, то я бы попал в дымку, скорее всего, и не смог бы, ну, для пилотов малой авиации потеря ориентировки — достаточно странная вещь, мы же не коммерческие пилоты, мы не учимся по пять лет. Поэтому я предпочитал лететь, наоборот, пониже. Мне спокойнее. Я вижу водную гладь. В случае ухудшения погоды для меня подстилающая поверхность — это ориентир. Ориентир горизонта — по нему всегда можно вылететь на берег. Поэтому я над водной гладью всегда летел не так высоко. И вот эти вот накаченные балластом ёмкости — они просто дали бы возможность "Северку" не утонуть, держаться на поверхности, а я, естественно, был одет в спасательный жилет.

М.А.: То есть вы специально надеваете спасательный жилет, когда летите над водой?

В.М.: Да, это норма всех авиаторов. Так и должно быть. Самолёт должен быть подготовлен.

М.А.: Виктор, расскажите: вот вы долетели до Диксона, я знаю, что вы на Диксоне не были 18 лет, и вы прилетели специально, чтобы встретиться ещё и со своими друзьями, одноклассниками. Вот как раз за моей спиной транслируется фото Диксона. Это не Диксон?

В.М.: Нет. Это фотография с маршрута. Чем интересны фотографии чумов и оленеводов — это единственные живые люди, встреченные на одиночном маршруте. И они для меня важными вехами являются. Каждый такой чум и оленевод — они были записаны и занесены в мою карту навигации, потому что в случае чего, не дай бог, какого-то отказа, какой-то поломки, мне бы пришлось идти к ближайшему жилому месту. Единственное — это были оленеводы. Поэтому про них нельзя не упомянуть.

М.А.: А вот несмотря на то, что это малая авиация, вы в любом случае с диспетчерами на связи? И прокладываете маршрут так же, как и все большие пассажирские самолёты?

В.М.: Да, абсолютно верно. Тут единственный вопрос большой: дело в том, что, уйдя от Воркуты — это такой достаточно развитый город в плане коммерческой авиации и военной авиации, а малой авиации, к сожалению, там практически нет — уходя дальше на северо-восток, ты уже не имеешь возможности связаться ни с кем, потому что дальность радиостанции малой авиации небольшая. Но важно очень отметить, что в самолёте установлен у меня так называемый спутниковый трекер.

М.А.: Что это такое?

В.М.: Небольшой приборчик стоимостью несколько сотен долларов, который имеет возможность каждые две, пять или 10 минут передавать в эфир твоё местоположение.

М.А.: То есть можно из Москвы следить, из любой точки мира за тем, где вы находитесь?

В.М.: Совершенно верно. Зная специальную ссылку в Интернете на мой прибор, можно увидеть в любой момент, где я нахожусь. Это первое. Второе — наша ассоциация пилотов, частных пилотов по России, благодарю Владимира Тюрина, Андрея Иванова, которые помогли мне как раз вот с установкой прибора, с его работой на самолёте. Он сейчас как раз вот у меня установленный, и я им пользуюсь. Если вдруг ты не нажал после приземления кнопку о благополучной посадке, или просто прибор даёт местоположение одной точки, а ты не имеешь возможности что-то сообщить о себе, будет поднята тревога. Наше руководство и люди, которые специально следят за этим, — Александр Михайлов возглавляет вот службу спасения, большой у нас вертолётный отряд "Ангел" здесь есть в Подмосковье, — они успешно работают. Как раз вот Александр Михайлов внесён у меня в список лиц, которые обязательно получают донесение с этого прибора. Саша, спасибо тебе огромное, что следишь. Мне спокойнее от этого.

М.А.: Я думаю, не только он, но и другие ваши коллеги следят. Были случаи, когда приходилось воспользоваться?

В.М.: Да, был интересный случай. Он много где отражён на моих сайтах. При посадке, идя с Вожгары на Ижму, — достаточно длинное плечо перелёта, около 500 километров — я на свой страх и риск предпринял посадку. У меня был запас по времени до наступления темноты. Идя на Ижму, я решил сесть на берегу Ямозера — огромное озеро, Усть-Илимский район. Во время посадки самолёт ухнул в снег, пробил наст. То есть пока крылья держали — вот во время пробега — всё было хорошо, а как только лётно-подъёмная сила на крыле закончилась, самолёт ушёл всеми тремя точками, глубоко пробив снег. Оказалось, что наст уже не держит. И не имея бы этого спутникового трекера, пришлось бы очень тяжело, потому что, скорее всего, товарищи бы подняли тревогу в Москве, и меня бы стали искать. Посадка была незапланированная, и я остался автоматически на ночь там, хотя должен был лететь на Ижму.

М.А.: И где вы ночевали вот в такой ситуации?

В.М.: Я ведь не дурак: я ведь пошёл на посадку, видя с воздуха, что там недалеко жилой уголок. Но когда самолёт пошёл вниз, пришлось его выгружать полностью и натаптывать охотничьими лыжами, которые со мной всегда в комплекте тоже. Спасибо Алёше Белянкину из Дудинки — наш помощник по экспедициям постоянный.

М.А.: И как вы вытаскивали? Это же 500 килограммов!

В.М.: На участке Ямозера самого, несмотря на то что лёд уже был достаточно плохой по весне, нашёл хороший твёрдый участок, у меня бур с собой был. Спасибо Виктору Гладышеву, диксончанину: он меня выручил ледобуром, зная, что и порыбачить иногда есть желание. Нашёл на участке Ямозера такой толстый лёд, перенёс все вещи потихонечку на охотничьих лыжах и до утра практически натаптывал взлётную полосу для самолёта. До кучи ещё пошёл дождь. Очень переживал за благополучную посадку. Но нужно отдать должное нашему самолёту.

М.А.: Который всё выдержал. Маленький "Северок". А почему он называется "Северок"? Вы его приобретали с таким названием? Или вы уже сами дали название?

В.М.: Название дал сам спонтанно. Это название входит во все регистрационные документы самолёта.

М.А.: Он просто такой радужный, правда похож на стрекозу немножечко. Это совершенно маленький самолётик. Он такой оранжево-жёлтый. Он совершенно не похож на "Северок". Он такой маленький и нежный.

В.М.: Вот ещё интересный случай, тоже спонтанный такой. Если папочку "Диксон" открыть, то там есть фотография, где "Северок" стоит на берегу Обской губы; уже темно достаточно, горит костёр, который я разжёг. А получилось так, что всю дорогу с полярной станции Сопкарга — это уже второй дальний перелёт по возвращению с Диксона — я шёл со встречным ветром.

"Мне вообще ужасно везло всю экспедицию. Я всё время путешествовал со встречным ветром"