Башня кольца или комплекс неполноценности: как вам высотка в Оружейном?
В списках самых известных московских долгостроев неизменно фигурировал каркас дома по адресу Оружейный переулок, 41. В конце 1980-х тут был пустырь, который огородили в нулевые и где начали что-то строить в 2006-м — в разгар лужковского архитектурного раздолья. Спустя два года работа встала, и на несколько лет в высотную панораму Садового вписался скелет многоэтажки, который выглядел как приговор богатой Москве: в буквальном смысле einstürzende Neubauten — разрушающаяся новостройка. После прихода Собянина вновь возобновилось строительство, за три года каркас облицевали и нагрузили начинкой, и наконец в прошлом году небоскреб сдали в эксплуатацию. В этом — возвели шпиль, подсветили и потихоньку заселяют.
Предыстория: две твердыни
В советское время на узловых точках Садового кольца, где оно пересекается с магистралями, были предусмотрены высотные здания. По той же логике разрабатывали несколько вариантов застройки для места пересечения Садовой-Каретной и Долгоруковской улиц — среди прочих планов были две мини-копии сталинских высоток и одно стоэтажное здание.
В лужковскую эпоху, когда московский стройкомлекс гнал квадратные метры погонными скоростями, на пустовавшей площади появилось два участка с разными владельцами: одним из них был «Дон-строй», вторым — некое ЗАО «Дизар». Первоначальный проект предусматривал создание единого комплекса из дон-строевского офисного центра и дизаровской гостиницы, который должен был огибать «тучерез Нирнзее» — один из первых доходных домов Москвы (не беспокойтесь, он стоит на своем месте — по адресу Садовая-Каретная, 43). Однако «Дизар» со своего участка снес руины дома-кузницы XVIII–XIX веков, которая попала (возможно, по ошибке) в список подлежащих к восстановлению памятников истории. И поплатился: право на строительство аннулировали, хозяина фирмы Шалву Крихели оштрафовали на 400 тысяч рублей. После скандала единственным застройщиком остался «Дон-строй» — на его участке выросла высотка; на втором благоустроен сквер.
Конкурс: возвращение короля
В активе «Дон-строя» имеются и архитектурные «семь слоников» типа «Триумф-паласа», и элитный ЖК «Эльсинор», прикидывающийся средневековым замком, и многострадальный Дом на Мосфильмовской Сергея Скуратова. У девелопера настолько широкий профиль и разное качество проектов, что их разлихой слоган «Москва донстроится» даже как-то не сразу оскорбляет.
У девелопера был порядок устраивать что-то вроде внутреннего конкурса: компания заказывала концепции разным архитектурным бюро и выбирала из них тот проект, в который была готова вкладываться дальше. Автор победившего варианта в Оружейном переулке — Михаил Плеханов, который 37 лет трудится в любимом Лужковом «Моспроекте-2», — хвалит эту практику. Говорит, что в отличие от многих государственных конкурсов работу участников всех соревнований «Дон-строй» оплачивает.
Плеханов вспоминает, что в конкурсе среди прочих участвовало бюро Ричарда Роджерса — соавтора парижского Центра Помпиду, провозвестника архитектурного хай-тека. Однако заказчик захотел сделать «что-то московское». «Мы долго обсуждали, что бы это могло быть, — говорит Плеханов, — в итоге решили, что традиция сталинских высоток может быть продолжена». Высота выигравшего проекта составила 129 метров, площадь 119,3 тыс. кв. м. Сейчас к утвержденному почти десять лет назад силуэту добавили завершающую часть — шпиль высотой в 35 метров.
«Небоскребы Нью-Йорка и Чикаго по своей архитектуре вытянуты вверх по одной простой причине: места развиваться вширь у них не было из-за дороговизны земли в центре города. Московские же высотки расширяются книзу, напоминая о русской культовой архитектуре. Следуя традициям, мы использовали тот же прием. Кроме того, мы добавили собственные элементы в стиле ар-деко: например, декоративную решетку над входным вестибюлем.
Мнения моих коллег об «Оружейном» разделились. Кто-то из них считает, что на этом месте должно было стоять здание в стиле хай-тек, но мы хотели поставить здание, которое было бы в большей степени характерно для московской архитектуры. Кроме того, наш заказчик также проникся архитектурой ар-деко. В любом случае получилось запоминающееся сооружение».
«При определении архитектуры профессиональный архитектор никогда не будет использовать слова «плохая» или «хорошая» — он скажет «своеобразная». Вокруг сквера, который мы проектировали в Оружейном переулке, много своеобразных зданий, оказывающих влияние на его пейзаж. Здание по адресу Оружейный пер., 41, является наиболее заметным строением в данном месте, оно весьма своеобразно и выразительно. Я искренне считаю его наиболее элегантным из всех новых построек Москвы. Прекрасные линии, прекрасный поэтичный образ. Здание вышло более московское, чем любая из построек Москва-Сити. Оно соответствует и месту, и особенно времени постройки. При проектировании сквера, на мой взгляд, самое удачное — раскрытие перспективы, потому что самые лучшие фото сквера получаются как раз в направлении этого здания».
Что вышло: братство кольца
После того как здание досталось новому владельцу, снаружи оно не изменилось, хотя внутри случились незначительные перепланировки. В «Моспроекте» отмечают, что заказчику очень понравилась символическая архитектура сооружения — дескать, имперская для империи Сбербанка. В итоге главный банк страны займет две трети площадей, треть — «Мегафон». В дальней относительно Садового кольца части высотки расположится фитнес-клуб World Class, который уже сейчас рекламируют захватывающими фотокарточками.
Разговоры про навершие велись с 2011 года: еще тогда «Моспроект» разработал разные варианты, включая даже купол и куб, но в итоге остановились на шпиле. Это полая конструкция 10 кв.м; в ней не будет каких-либо полезных площадей и даже отопления, однако планируют смотровую площадку. Под землей располагается парковка в шесть этажей аж на 1200 машин, гидроизоляция которой от грунтовых вод была отдельной проблемой, тормозившей стройку.
В здании нет горизонтальных акцентов, согласно концепции оно построено «по принципу вертикального падающего водопада». Еще одна технологически более близкая аналогия — ступеньки эквалайзера на старом музыкальном центре. Это ощущение подчеркнет и подсветка, которая буквально превращает архитектуру в дубайский аттракцион. Свет будет идти вертикально, по праздникам шпиль собираются раскрашивать в корпоративные сберовские цвета, у главного входа на фасаде запустят бегущую строку с котировками — Дубай переезжает в Нью-Йорк! Отделка интерьера все еще идет; уже известно, что атриум украсят огромной люстрой в два этажа. Своей формой она будет повторять шпиль — только повернутый вниз.
Что про «Оружейный» говорят эксперты?
«В отличие от дон-строевского же «Триумф-Паласа» он не так прямо отсылает к образу сталинских высоток. Скорее это вариация на тему американских ступенчатых небоскребов эпохи ар-деко, ближайший аналог — отель «Нью-Йоркер». Активные сталинские коннотации проявились только в этом году, когда на достроенное здание неожиданно водрузили шпиль. Здесь прямая параллель со шпилем МИДа, который, наоборот, в этом году сняли для реставрации. По легенде, постройка Минкуса и Гельфрейха показалась Сталину слишком «американской» и он потребовал увенчать ее шпилем. Шпиль в Оружейном якобы появился по требованию Хуснуллина».
«Я рад тому, что ее достроили. Каркас стоял восемь лет на Садовом, и сейчас есть радость, что наконец-то построили дом. Если говорить об этом с архитектурной точки зрения, то, на мой взгляд, это очень большой комплекс неполноценности современной России по отношению к сталинским высоткам. Ничего другого эти здания не выражают — равно как и высотка около Павелецкого вокзала, равно как и «Триумф-Палас»: они все бесконечно хуже, чем сталинские высотки. Халтура, что тут скажешь».
«В рамках нашего проекта «Противочувствие», посвященного московскому ландшафту, мы рассматривали процессы, которые формируют архитектуру города, — в частности, копирование. Не в смысле плагиат, а воспроизводство — как у радиолярий: они размножаются зооспорами, то есть фактически самокопированием. Но на конечный облик радиолярии большое влияние оказывают внешние факторы, и поэтому они все так сильно различаются по форме. Мы нашли отражение этого принципа в известном архетипе московской башни: Сухарева башня, высотка гостиницы «Ленинград», «Триумф-Палас», теперь вот и небоскреб в «Оружейном». Они все, безусловно, разные, сформированные различными историческими и экономическими обстоятельствами, но при этом ген московской башни безошибочно считывается. Кажется, что Москва в целом, и особенно Садовое кольцо, такие формы порождает.
Пока высотка в Оружейном стояла недостроенной в виде такого странного зиккурата, ее не принимали. И дело не спорилось, и не нравилась она никому. А добавили шпиль и завершили форму, подогнали под соответствующий географии архетип — башня у Кольца, — и все к ней стали с большим снисхождением относиться. И вроде заканчивают ее, и засветили, и как будто всем легче стало. Кстати, в пользу кровной связи этой башни с остальными, безусловно, говорит и тот факт, что, как только ей приделали шпиль, с МИДа его сняли».
«Это очередная реплика сталинской высотки — Дворец Советов путинской эпохи, яркий пример символической архитектуры, которая по-прежнему доминирует в постсоветском пространстве. Функциональность, конечно, тоже присутствует: внутри будут дорогие площади, как-никак это оживленный московский перекресток в двух шагах от Тверской. Но здание вообще нельзя обсуждать в этих терминах, потому что с точки зрения транспортных потоков, дефицита парковок и создания пробок это абсолютно избыточная вещь: Самотека и без этого Мордора стоит практически весь день.
Я считаю, что это градостроительное преступление со всех точек зрения: архитектурной, транспортной, средовой. Это разрушение всех перспектив и красных линий: этот монстр виден отовсюду в радиусе 2–3 километров. Но я бы не стал политизировать и идеологизировать случившееся: его явление скорее говорит об отсутствии внятной градостроительной политики. И еще смешно, что сделала это все та же мастерская Посохина, на совести которой и Кремлевский дворец съездов, и Новый Арбат, и здание Минобороны. Как говорил Бродский, «у Корбюзье то общее с Люфтваффе, что оба постарались от души» — с Посохиным та же история. По агрессивному воздействию на среду здание сравнимо с тем же самым Новым Арбатом.
С другой стороны — и здесь я боюсь вызвать гнев градозащитников — сегодняшнюю Москву в принципе уже трудно испортить: это такая сборная солянка, градостроительный палимпсест, что любое новое уродство как-то усваивается и присваивается этим пространством. Для Санкт-Петербурга, города единого архитектурного ансамбля, появление подобного здания было бы катастрофой, а Москва — лоскутное одеяло, где соседствуют невообразимые вещи. Чуть дальше от этой высотки по Краснопролетарской улице стоит странный цветной, почти хундертвассеровский, дом. Напротив, на Фадеева, высится пошлый купеческий жилой комплекс в псевдоитальянском стиле, будто прямиком из Лас-Вегаса. По диагонали — унылое здание брежневской эпохи из стекла и бетона, дом Большого театра, где еще с былых времен был салон «Советская музыка»… Москва — это непрерывное нагромождение возмутительных проектов, каждый из которых разрушает среду, но затем ею переваривается. И с неприкаянным Владимиром на Боровицкой, думаю, будет то же самое. Вряд ли это служит оправданием здания в Оружейном, но может быть слабым утешением».
